— Дорогие товарищи станичники! — Сильным, но высоконьким голосом возвестила Елена Сергеевна. — Рада вам представить сегодняшнего нашего гостя, кто и будет производить награждение! Вот, член крайисполкома, первый секретарь Краснодарского городского комитета КПСС Сизых Глеб Иванович.
— Благодарю, Елена Сергеевна, — взял слова мужчина. — Перво-наперво прошу извинить меня за такое нелепое опоздание, товарищи. У нас были проблемы со служебным автомобилем.
— Да ничего-ничего, — ответила за всех председатель сельсовета.
Неловко рассмеявшись, она почему-то стала аплодировать. Станичники охотно присоединились, и весь зал постепенно занялся аплодисментами.
После Глеб Иванович повел недлинную речь о важности соблюдения правопорядка в советском государстве, о том, что преступность, которую советская власть рано или поздно искоренит, не дремлет.
— И потому, — вещал он громким басом, — потому каждый гражданин советского нашего государства должен оставаться мужественным перед лицом таких антисоветских элементов. Должен делать все, по мере своих возможностей, чтобы помочь нашей доблестной милиции выполнять свой долг перед родиной. Именно это и показали нам всем наши сегодняшние герои.
В этот самый момент к мужчине подбежала молодая девчонка. Одетая по-деловому в скромную юбку, блузку и короткий пиджачок, она передала ему листок грамоты и первую медаль с красной для нее книжкой.
— Итак. Первым приглашается на сцену, — мужчина заглянул в грамоту, — товарищ Землицын Игорь Семеныч!
Зал взорвался аплодисментами.
— Ну давай, Игорь, — потрепал меня за плечо с заднего сидения отец. — Давай, сынок.
Я встал, поправил галстук. Мужчина глядел на меня со сцены, с настоящим уважением. Видно было, что для него все происходящие и правда имеет важное значение, а не просто рутинные обязанности чиновника.
Я улыбнулся. Пошел вдоль сцены, быстро заскочил наверх по ступенькам. Встал рядом с мужчиной, пожал ему руку. Весь зал глядел на меня сотнями глаз. Видел я в тот момент сотни улыбок — знакомых и не очень. Аплодисменты не утихали еще минуту, пока Глеб Иванович не забасил:
— Прошу внимания, товарищи! Внимания и тишины! Спасибо. Итак. — Он заглянул в грамоту. — От имени президиума Верховного Совета СССР, приказом министра внутренних дел СССР от третьего сентября тысяча девятьсот восьмидесятого года номер двести три, Игорь Семенович Землицын за храбрость и самоотверженность, проявленные при ликвидации преступных групп или задержании уголовных преступников; за активную работу по устранению причин и условий, способствующих преступным проявлениям; за активное участие в охране общественного порядка и проявленные при этом храбрость и самоотверженность, активную борьбу с хищением социалистической и личной собственности граждан, с нарушениями правил советской торговли, спекуляцией и другими правонарушениями, приносящими вред обществу, награждается медалью за отличную службу по охране общественного порядка!
С этими словами он протянул мне серебристый кругляшек с сине-красной колодкой. Я выпрямился, давая Глебу Ивановичу повесить медаль слева. Он приколол мне ее на карман пиджака и пожал руку. Вместе мы обратились к залу.
Тот снова взорвался аплодисментами.
— Наш Игорь! — Крикнул кто-то.
— С нашего гаража мужик!
— Молодца! Так держать!
Я повел взглядом по залу. Увидел улыбающегося во весь рот отца, мать, которая вытирает глаза хвостиком узелка косынки, Свету, светящуюся от счастья. Была там и Маша, чьи глаза были наполнены такой любовью, что не заметить ее было просто невозможно даже на таком длинном расстоянии.
Увидел я там и других: завгара Федотыча, который наперекор своей обычной сдержанности залихватски свистел, заложив пальцы в рот, председателя колхоза Мелехова, который сдержанно улыбался, мужиков с гаража, что свистели и наперегонки кричали мне что-то со своих мест. Где-то стоящим с краю переднего ряда увидел я грубоватое, кривоулыбающееся лицо Караева.
— Вот, примите, — Глеб Иванович протянул мне красное удостоверение награды и грамоту. Потом снова пожал руку. — Я рад, что в нашем крае бывают такие парни, как ты, Игорь.
— Спасибо, — ответил я с улыбкой.
Когда я вернулся, семья моя тут же стала меня поздравлять. Видел я, как каждому, даже сдержанному моему отцу, хотелось в этот момент меня обнять, да не позволяли ряды стульев.
— Дай! Дай глянуть, — потянулся к моей медали Титок. И я показал ему медаль.
Он тут же взял ее, стал вглядываться. Правда, глядеть Титку пришлось недолго. Следующим выйти на сцену пригласили уже его.
— Ну че вы, Землицыны? Идете?
— Идем-идем! — Крикнула мама мужику, ждавшему нас у своей горбатой копейки.
Был он трактористом с папкиной работы и неплохо с отцом дружил. Попросил его отец сегодня подвести нас до центрального ДК. Самое примечательное же в нем, этом мужчине, было имя. Звали его Победа Алексеевич Маркелов. А все, потому что родился он девятого мая сорок пятого года.
— А Светка ваша где? — Спросил он.
— Да ща, — отозвался я. — Идет, отстает немного.
Вместе подошли мы к копейке, и наблюдая, как льется из дверей ДК толпа станичников, стали ждать Свету.
Уже давно перевалило за семь вечера, и сумерки разгоняли только фонари дома культуры: один спереди, а другой сзади здания.
Света, между тем, отлучилась в туалет, что стоял за домом культуры. И, учитывая, сколько было нынче народу, не удивительно, что она опаздывала. Там, видать, очередь о-го-го.
— Дай посмотреть, а? — Спросил у меня Победа и я показал ему медаль на кармане.
Ждали Свету долго. Отец, даже стал бухтеть, что пора домой и что Света долго капается. Чай не барыня.
— Да там, небось, очередь же, — пробовала успокаивать его мама.
Но когда почти все станичники разошлись, и на стоянке стало почти пусто, семейство мое заволновалось.
— Ладушки, — сказал я отцу, — стойте тут. Я пойду Светку потороплю.
— Смотри и сам не задерживайся, — крикнула мне вслед мать.
— Угу, — уходя торопливым шагом к ДК, обернулся я к ней.
Глава 38
Я прошел вдоль правой стены дома, проскользнул к задней части здания между ним и высоким забором из прямых шиферных плит. Сзади ДК оставался пустырь, который выходил на дорогу, бегущую вдоль здания. Справа и стоял туалет — кирпичный, оштукатуренный, он выделялся в желтом свете задней лампы свежей побелкой.
Я огляделся по сторонам. Тут было пусто, станичники разбежались по домам, а от Светки не было видно и следа. Отбросив стыдливость силой воли, я пошел к женской части туалета и стал перед стенкой. Тихонько крикнул:
— Свет? Свет, ты там?
Никто мне не ответил, и я уже, грешным делом, подумал, что придется заглянуть внутрь и убедиться лично, что он пуст, но внезапно изнутри раздалось странное писклявое:
— М-м?
— Свет? — Спросил я
— Угу…
— Это ты? — Добавил я, потому что голос был хоть и высокий, но странно непохожий на голос сестры.
— Угу.
От такого утвердительного ответа я насторожился, но все же продолжил:
— Это я, Игорь. Все тебя ждут. Ты скоро?
— Угу.
— У тебя все хорошо? Мож ты себя чувствуешь неважно?
— Не-а.
— Ну лады тогда. Я пошел, — соврал я.
— Не-а. Подожди, я щас, — проговорили изнутри явно притворным голосом.
Ты посмотри! Что за дела? Кто там Светкой притворяется?
— Да не-не! Пошел. — Ответил я, а сам притаился рядом с выходом. Притих.
— Выхожу! — Пропищали из туалета.
А потом все же тот, кто притворялся Светкой, вышел. Это был мужчина. Когда я метнулся к нему и схватил за грудки, прижал, дернул и прижал к стене, он почти даже не сопротивлялся.
— Ах ты падла! Ты кто такой⁈ Куда Светку дел⁈
— Подожди! Не бей! — Торопливым полушепотом проговорил незнакомец.
Не бей? Это с чего это! Он, значит, придуривается моей сестрой, самой ее и след простыл, а его не бить?
