— Только слышал, а к вам они не приходили? — Уточнил я.
— К нам-та??? — Переспросил Урпат, после того как вволю нахохотался над моей шуткой. — Нет. К нам никто не может придти, коли мы этого сами не захотим. Тут же кругом болота. Даже речники не осмеливаются заходить в наши владения. …А мы к ним не ходим.
— Но ведь тут-то, река совсем рядом… — Уточнил я
— Рядом. — Согласился со мной Урпат. — Тока все равно это болото. А болото, это наша земля.
— А сам тут чего? — Уточнил Кор’тек.
— Лодку буду строить. — Очень серьезно ответил хозяин. — Долго правильное дерево искал, чтобы построить лодку, надо… (далее последовал долгий, крайне нудный рассказ, абсолютно неинтересный для тех, кто не собирается изготавливать себе плавстредство с помощью первобытных технологий).
— А как до самой большой реки выбраться, на которой поселок речников стоит, ты знаешь? — Опять полез с расспросами Кор’тек.
— Ясное дело знаю. — Напыжился, растянув бородатую физиономию в довольной улыбке наш новый приятель.
— Покажешь?
— … Я гляжу у вас много здоровых мужиков… — Задумчиво и лукаво ответил нам сей болотный эльф, снизу вверх, глядя на сидящего напротив Лга’нхи. — И топоры у вас крепкие, из звенящего камня. А вот интересно, за сколько такие здоровые мужики своими топорами, к примеру, дерево свалят?
— Это не то ли, что ты от коры очистил? — Постаравшись ухмыльнуться не менее лукаво, уточнил я.
Дерево, своим длинным гладким стволом, напоминающее сосну, даже несмотря на бронзовые топоры, продержалось наверное не меньше двух часов, хоть и было в обхвате не таким уж и большим. Зато древесина у него, была на удивление прочная. Не удивительно что Урпат решил воспользоваться нашей помощью, — со своими каменными инструментами и огнем, он провозился бы с ним наверное несколько дней.
Но только рубкой, как я и опасался, дело не закончился. — ведь Урпат, оказался моим коллегой, так что после того как дерево свалили, над ним надо было провести надлежащий обряд, в котором должны были участвовать все, кто хоть раз приложился топором к его твердой древесине.
Так что коллега, забодяжил какие-то хитрые ягодки, и вскоре нас всех основательно развезло. …Я признаться, такой дури не пробовал со времен общения с нашим торчком-шаманом. — Глючило меня не по-детски, а являющиеся образы были необычайно яркими и запоминающимися.
Потом мы обрубали хлыст, оставив примерно метров пятнадцать от комля. — Лодка должна была получиться длинной и узкой. Я такие видел в документальных фильмах про амазонских туземцев.
В общем, — своей работой, я думаю, мы сократили время лодкостроительства для нашего хозяина, еще примерно на неделю. Затем Урпат, игнорируя все наши намеки, долго выбирал правильную сторону, с которой надо было начинать выдалбливать лодку.
…И тут к нему заявилось примерно два десятка помощников вместе с бабами и детьми. И судя по тому, что с собой они тащили дары для нас, — местное радио, уже оповестило о нашем прибытии все окрестные племена.
Естественно пришлось отдариваться бронзовыми крючками, острогами и сетями. Взамен получая связки копченой, (и безумно вкусной) рыбы, бочонок какой-то зеленоватой икры, (тоже вкусной, хотя я и предпочитаю не знать, чья это была икра), орехи, а главное, — мед!
…Вот как-то никогда не думал, что на болотах водятся пчелы. Однако наши новые знакомые, оказались вполне квалифицированными бортниками, и смогли порадовать нас, столь редким лакомством. Ну а еще были ткани, крайне паршивенького качества, разные деревянные бусы, шкуры животных и ящериц, и прочая дребедень.
…А еще бабы и девицы, вполне охотно вступающие в контакт с заграничными гостями… В общем, если бы не поджимающие сроки для возвращения, жалеть о проведенном тут времени, не пришлось бы.
Первый паз в бревне они выдолбили довольно быстро, а затем стали размачивать бревно водой и греть на огне.
А потом, нас пригласили на большой Совет.
Солнце жарило невыносимо, что при стопроцентной влажности, оказывало буквально сногсшибательный эффект. Да еще и характерный резкий запашок болотных испарений, гниющих водорослей, каких-то цветов, болотной травы и прочей, окружающей нас растительности. И без того тяжелая голова, кружилась от этой жары и этих ароматов, легким не хватало воздуха, и время от времени накатывали приступы тошноты.
Словно третий день уже ходишь по парилке, без возможности выскочить в предбанник и окунуться в холодную воду, снег, или просто остыть на прохладном воздухе.
А тут еще и приходится топать вперед, то проваливаясь по колено в глубокий мох, то прыгая с кочки на кочку, а то и бредя по грудь в мутной болотной жиже. При этом стараясь не издавать лишних звуков.
Но хуже всего, это конечно тучи комарья и гнуса, окружающие нас со всех сторон. Хоть Урпат и выдал нам туесок особой мази, отлично отпугивающей этих тварей. Но тот факт что они тебя не кусают, а только вьются над головой с противным писком и жужжанием, постоянно предпринимая попытки спикировать, и проверить, не убрался ли защитный запах, — тоже не способствуют душевному спокойствию. Особенно моему.
Другие наши правда как-то держатся. Стоики доисторические, блин. Их небось, комариные тучи беспокоят только с точки зрения демаскирующего эффекта, а у меня видать, слишком богатое воображение. Я, то вижу как весь этот рой, подхватив эпидемию насморка, презрев противные запахи, бросается на меня. Или как крохотная мошка заползает мне в ухо, и в тупости своей неспособная найти выход наружу, все глубже и глубже прокрадывается в голову, пока не поселится в мозге.
А еще блин, — пауки, змеи и ящерицы! Крокодилов и пираний тут нету, это я уточнил первым делом, прежде чем в первый раз, пересечь в брод, небольшую речушку. Но блин! Видал я шкурки местных варанов. Это блин, тварь почище крокодила! — Два метра, от носа до кончика хвоста, точно будет. И пусть местные краеведы-зоологи и уверяют меня что на взрослого человека, такая тварь никогда не нападает… Встречаться с ней как-то совсем даже и не хочется.
Нет, все-таки болотная жизнь, это не по мне. Не приспособлен я для таких испытаний!
— Плохие, очень плохие эти люди. — Горячо убеждал соотечественников Орубуг, — военный вождь болотного сообщества, — незаметно так стреляя глазками в нашу сторону. — Не соблюдают они древний обычай, и лезут туда, куда их никто не приглашал… И потом надо нам…
Короче, — хоть и считали болотники, что аиотеекской нашествие никак их не коснется, однако речные племена, благоденствующие под властью аиотееков, — все время норовили выползти от внезапно свалившегося на них невыносимого Щастья. И делали это в, единственно доступном для них, направлении болотных земель, поневоле вступая в конфликт со своими старыми соседями.
Соседям, это, ясное дело не слишком-то нравилось. Вот только на болотах, гектар земли не запашешь, и всей артелью невод не закинешь. Жить тут можно только очень крохотными группками, кормясь дарами болот и леса. — Всем что плавает, прыгает, ползает, или растет на ветках деревьев, мхе или траве… Так что обычно, болотники жили небольшими семьями, на временных хуторах. Максимум, — пара-тройка братьев, с женами и выводком детей. Или родители, с великовозрастным отпрыском.
В своей болотной стихии, они были просто гениями выживания, за тысячи лет подобного существования прекрасно вписавшись в свой весьма своеобразный мир, набравшись знаний о нем, выработав соответствующие обычаи и правила.
И действительно, — вопреки их воле, никто не мог сунуться в их мир. … Или вернее, — не захотел бы. Уж больно специфической и непростой была эта жизнь.
Но это, если бы только на этих «никто», не давил куда более сильный и могущественный поршень, в виде хорошо организованного аиотеекского государства.
Так что речники, хорошенько прижатые прессом Власти и налогов, невольно уходили на территорию болотников, тщетно надеясь выскользнуть из под давления государственной машины. Вступали в конфликты с аборигенами, теряя своих людей в мелких стычках, а больше от укусов змей, попадания в трясину, болезней или отравления неизвестными растениями, но все равно лезли на чужую территорию.
Пусть жизнь в этих болотах была речникам и непривычной, пугающей, а подчас и отвратительной, — зато свободной. А разве «Свобода», не достаточно красивый идеал, ради которого можно рискнуть своей жизнью, или забрать чужую?
И вот, как обычно это и бывает, — Свобода для одних, обернулась притеснением для других. — Малочисленные и плохо организованные болотники, пусть и способные отразить наскок-наезд незваных гостей за счет своего знания местных условий, — начали прогибаться под постоянным, и все усиливающимся и усиливающимся нажимом.
