но требую назначить себя Личным Советником Главного Вождя!
В голову, вслед за политикой тихой сапой пролезла депрессия и началось самоедство.
— … малой! — слышу приглушённый свист и понимаю, что это меня.
— Малой! — солдатик на костыле, с двумя георгиевскими медалями на груди, так уверенно мотает головой, приглашая отойти чуть в сторону, что я невольно делаю несколько шагов и только затем останавливаюсь.
— Да не боись… — шипит тот, — не обижу!
— Хм… — всё-таки отхожу вслед за выздоравливающим, но ровно настолько, чтобы не было лишних ушей. В голову лезет уже не политика с депрессией, а сектор обстрела и готовность к действию.
— Пуганный, — чуть усмешливо говорит солдат, молодой ещё парень с лицом, неуловимо говорящим о его как минимум косвенной причастности к уголовному миру. На подначку не ведусь, жду.
— Это хорошо, что пуганый, — меняет тактику парень, — значит, не вляпаисся дуриком!
… и тут же без перехода:
— Оружие нужно? — говорит негромко, и вид такой, что чуть не два приятеля разговаривают, что значит — опыт! Никакого «театрального шёпота», слышимого с десятка шагов, конспирологического вида и тому подобной дурости.
Народ идёт мимо нас, если и поглядывая иногда, то так… как на часть пейзажа, привычный и надоевший.
— Хм…
— Без обману! — горячо уверят меня солдат, — Задёшево! Трофеи, понимаешь?
— Мы там… — он мотанул стриженой головой в неопределённом направлении, — понахватали разного, а куда его…
Я покивал, продолжая выслушивать жалобы солдата на вселенское свинство и ожидая конкретного предложения.
— … благородия, — вещал он о наболевшем, — они ведь тоже не против трофейново, так-то! Сами по карманам у убитых не шарят, а когда преподносишь подарок, так небось не отказываются! А ты попробуй не подари…
— … ещё выкупить могут! — жаловался он, — Мне за ятаган в серебряном окладе трёшку сунул господин поручик, а мог бы — в зубы! Дружки у меня есть, из денщиков, говорили потом, что хвастался среди своих ятаганом. Говорил, что такое чудо не меньше двухсот рублёв, так-то! А мне — трёшку!
— … а почту, — он сплёвывает сквозь зубы, — проверяют! Даже если што послать, не разгонисся! Поэтому…
Он выразительно щёлкнул себя по кадыку.
— … пьём! Так что, малой? — солдат с надеждой смотрит на меня, — Хошь пистоль, а?
В голове бешеными кроликами заскакали мысли. Пистолет… с одной стороны — надо, ну хотя бы про запас. Времена наступают неспокойные, и купить вот так вот, с рук, у пропивающего трофеи солдата, пожалуй, что и проще, чем в Москве через Сухаревку.
С другой — покупка серьёзного пистолета для меня не обернётся «статьёй», но в неприятности могу влететь. Но… в пятнадцатом году стать на учёт в полицию как «неблагонадёжный элемент», это не так уж и страшно!
— А что есть? — говорю тоном максимально незаинтересованным.
— Ха! — скалится тот неожиданно белыми зубами, никогда не знавшими ни сахара, ни табака, — А всё! Не у меня, так у робят!
Он подмигивает мне и добавляет:
— Небось не одному мне гульнуть охота! Чичас… — фронтовик похлопал себя по карману, — американская машинка. Мощная!
Не особо даже скрываясь, он показал «Кольт 1911».
— Целый? — интересуюсь я, а в голове уже бегает проснувшийся от спячки первобытный человек, увидевший самое совершенное оружие своего класса, и орёт восторженной дурниной. Зачем, почему…
… хочу! Надо. Потому что!
— Пятерик! — уловив что-то этакое, соблазняет меня выздоравливающий солдат, — Для такой машинки — сильно задёшево!
— Хм… — пытаюсь урезонить бьющегося в экстазе питекантропа.
— Што, нету? — по своему понял мои сомнения продавец и скривился, как от зубной боли. Он даже заоглядывался по сторонам, но других покупателей оружия, даже потенциальных, на Корабелке можно до-олго искать.
Вообще, продавцов оружия в Севастополе как бы не больше, чем покупателей! Даже потенциальных.
— Ну хоть три с полтиной есть? — грубо поинтересовался он, — Дешевше не отдам! Дешевше здеся нормальную водовку не купишь!
… ну как я мог устоять?
С серьёзным оружием, проверенным тут же, на одном из косогоров Корабелки, ощущения сразу другие, будто разом прибавился рост, сила и размер члена. Знаю, что скоро это пройдёт…
— Но почему бы благородному дону не приобрести оружие? — бормочу вслух, широкими шагами идя в сторону города, и то и дело щупая пистолет во внутреннем кармане лёгкой куртки, — Если уж всё настолько задёшево…
Разум начал было подкидывать возможные проблемы, начиная от провоза оружия по железной дороге (ерунда!), провокациями жандармерии (на кой чёрт я ей сдался?), попыткой ограбления при покупке и далее. А внутренний дикарь орал, что оружие надо и, и побольше!
Несколько пистолетов покомпактней — себе и сёстрам! Не сейчас, но после февраля семнадцатого, думаю, поймут ценность подарка… Один или два дерринджера, если будут по нормальной цене, и…
… в самом-то деле — холодное оружие! Ятаган за трёшницу, это утопия, но с турецкого фронта солдаты и правда тащат много трофеев, и очень много — холодного оружия. Часто старинного, украшенного серебром и бирюзой…
— Ничего так бизнес-план, — одобряю идею, — можно и обдумать! А что? Деньги всё равно обесцениваются, а это хоть что-то…
На миг мелькнула мысль, что дескать, жалко обманывать солдат, рисковавших за трофеи жизнями! Но мысль эта как пришла, так и ушла. Небось не для семьи, а на пропой…
… и я пообещал себе обдумать идею как следует.
Глава 14
Флирт, юношеские воспоминания и спасение на водах
Подходя к заведению с вывеской «Кондитерская и Булочная О. О. Кроншевского», что в конце проспекта Нахимова, невольно ускоряю шаг, стараясь пройти мимо опасной зоны. Запахи — невероятное что-то! Уж на что я не сладкоежка, но и то… Нокдаун для обонятельных рецепторов, ей-ей!
Никаких ведь пока усилителей вкуса и прочей химии, которую ушлые продаваны добавляют даже не в тесто, а в саму систему кондиционирования, чтобы привлекать покупателей. А тут ещё постоянно в голову лезет реклама в газете, что кондитерская эта удостоена Высочайшей благодарности Его Императорского Величества, и хочется понять…
