Эти колонны заворожили меня еще в двадцатом веке. Тогда я даже не замечала, что огромное число туристов вливалось непрекращающимся потоком в стены мечети. Все они разбредались и терялись в этом густом лесу. И теперь я, застыв в немом изумлении, не сразу осознала, что в мечети было много молящихся или же просто укрывшихся, подобно нам, людей. Святогор осторожно тронул меня за рукав, оторвав от созерцания и полета мыслей.
— Нам не следует быть у всех на виду, — шепнул он. — Надо отойти в сторонку, укрыться в одной из ниш, которых здесь множество.
Он отвел нас в глубь мечети, в полутемную нишу, где мы устроились на ковре, прямо на полу.
— Святогор, когда построили эту мечеть? — не могла успокоиться я.
— Начиналось строительство, конечно, при Абд-Аль-Рахмане, при Аль-Хакаме лучшие мастера работали над ее убранством, а завершилось строительство во времена Аль-Мансура.
— Что нас ждет? — спросил вдруг Николай.
Святогор тяжело вздохнул, устало покачал головой:
— Ничего хорошего ожидать не приходится. Осаждающие, скорее всего, одержат победу. А защитники, в основном из простых людей, отдадут свои жизни в напрасной борьбе за чью-то власть. Завтра мы попробуем выбраться из города. Нам уже пора в Мадинат Аль-Сахру, иначе мы можем опоздать.
— Ты считаешь, мы сумеем добраться туда?
— Да поможет нам бог! Пока я не очень представляю себе как. Но на протяжении всего нашего пути мы сталкивались с разного рода обстоятельствами, из них вытекали некоторые совпадения.
— Может, это не случайные совпадения? — воскликнула я.
— Кто знает? — уклончиво ответил Святогор. — Во всяком случае, эти совпадения давали мне понять, что мы на верном пути. Да, кстати, Назир, которого попросил нас найти Гайлан, живет в Мадинат Аль-Сахре, занимает там какую-то, по словам Рахима, очень важную должность.
Мы с Колей переглянулись в изумлении, и брат шепнул мне по-русски:
— Здесь все предопределено. Рукопись!
— Конец известен, а пути следования к нему могут оказаться чреваты неприятными неожиданностями, — возразила я.
Вероятно, услышав наш разговор на русском, Святогор поднялся:
— Я пойду помолюсь, а вы отдыхайте.
— Не уходи!
— Ты подумала, что я решил не мешать вашему разговору, — понял вдруг Святогор и грустно засмеялся. — Елена, я не могу сейчас просто сидеть. Разумом я понимаю, что мне не стоит вмешиваться в эти события. Но я вырос в Кордове, и судьба города, судьба халифата мне небезразлична. И я не нахожу себе места от мысли, что я не знаю, как помочь. Я даже не знаю, с кем я. Здесь нет правых… Я должен поговорить с Аллахом.
В его словах было столько боли и горечи, что я у меня защипало глаза от навернувшихся слез. Я опустила голову, не в силах вымолвить ни слова.
Святогор ушел, а мы с Колей прижались друг к другу и стали обмениваться впечатлениями.
— Мы не должны быть Святогору обузой, — говорил брат. — Ему сейчас очень нелегко. Он старается не подавать виду. Ты знаешь, я подумал, что ему лучше было бы сейчас находиться в Аструм Санктум. Тогда ему не приходилось бы изводить себя дилеммой, с кем он должен быть.
— Но дон Ордоньо, — предположила я, — мог отправить его с войском графа кастильского…
— Да, — перебив меня, согласился Николай, — но это был бы приказ. А приказ не обсуждается.
Я вздохнула. Было совершенно очевидно, что именно мы усложняли положение Святогора. Но изменить мы ничего уже не могли. Оставалось ждать, терпеть и быть осторожными и мужественными.
На некоторое время я задремала, видимо, сказывалась усталость и обилие впечатлений. Сон мой был тревожным и чутким. Но иногда я проваливалась в глубокое забытье, и когда я вдруг очнулась, я заметила спящих рядом Николая и Святогора. А в мечети было тихо и, казалось, пусто. Я проснулась оттого, что виденное днем вставало перед глазами настолько явственно, как будто я вновь брела по пахнущим гарью улицам, где копошились оставшиеся без крова люди, где плакали оставшиеся без родителей дети, где лежали брошенные тела погибших, которых некому было убрать и похоронить. Стремясь вырваться из кошмара, я заставила себя проснуться и, закрывая глаза, вновь окуналась в эту жуткую атмосферу гибнущего города, и вновь заставляла себя открыть глаза, пока сон не улетучился окончательно. И теперь я лежала с широко открытыми глазами, потихоньку привыкая к темноте.
Мне вдруг послышался неясный звук. Сначала я подумала, что мне померещилось, но звук повторился, вызвав в душе непонятную тревогу. Наконец, я осознала, что звук напоминал всхлипывание и даже тихий плач. Казалось, плакал ребенок. Жалость захлестнула меня и, забыв об осторожности и страхе, я встала и пошла на звук, пробираясь босиком по коврикам между стройных колонн мечети. Кое-где горели редкие масляные светильники, и этот тусклый свет наполнял пространство игрой теней, вызывавших внутренний трепет. Но я упрямо шла на звук, который по мере продвижения становился все яснее. Неожиданно я застыла перед колоннами из красного и голубого мрамора, завершавшимися чудесным кружевным плетением, образуя арки, будто приглашавшие в рай. Пляшущее неровное пламя светильника сияющими бликами отражалось на этой колоннаде. Сквозь четыре фигурных окошка, приютившихся под сводами узорного потолка, лился лунный свет, мягким голубым сиянием освещая "райские врата".
Я шагнула вперед и застыла от ужаса, услышав, будто кто-то окликнул меня. Я боялась оглянуться. За спиной послышались шаги, и кто-то тихо прошептал:
— Елена!
Вся таинственная атмосфера ночной мечети, этот приглушенный плач, тусклое освещение и голубые лунные врата — все это было нереальным и пугающим. И этот неожиданный тихий зов, показавшийся мне вкрадчивым, мог принадлежать либо ангелу, либо самому Сатане. Я чувствовала, как от страха холодеют руки и ноги, а перед глазами встает черная завеса. И когда я уже готова была лишиться чувств, меня подхватили чьи-то руки, и родной голос прошептал:
— Аллах Всемогущий, я напугал тебя до полусмерти!
— Святогор, — только и смогла выдохнуть я, прижавшись к нему в поисках тепла и защиты. Меня била мелкая дрожь, и я, извиняясь, улыбнулась: — А я, оказывается жуткая трусиха. А еще направлялась кого-то спасать. Ты слышишь, кто-то плачет?
— Да-да, звук доносится из михраба /*Михраб — в мечети ниша, обращенная в сторону Мекки, стоять перед которой у мусульман равносильно тому, что стоять перед лицом Аллаха/. Похоже, плачет ребенок. Пойдем, только осторожно, в мечети много людей…
— Людей? — поразилась я. Пока я двигалась по мечети, у меня было ощущение полного одиночества.
— Конечно! Очень многие остались ночевать здесь. Будь осторожнее!
Мы подкрались к михрабу, откуда доносились всхлипывания. Из арки, обозначавшей вход в это священное помещение, струился золотистый свет, завораживающий и манящий. И я, не раздумывая, шагнула внутрь и замерла от восхищения. Стены этой небольшой квадратной комнаты покрывал ажурный узор. Среднюю часть стены украшал пояс из фигурных арочек — стилизованных окошек, внутри расписанных арабесками. Но золотистый отсвет излучали своды купола, под которыми расположились окна, приглашавшие лунное сияние посетить святыню михраба. Своды купола походили на восьмиконечную звезду, будто созданную из чистого золота и покрытую растительными узорами. Я стояла, запрокинув голову и впитывая эту изумительную, неземную красоту и заряжаясь ее божественной энергией. Святогор ласково коснулся моей руки и оторвал меня от созерцания, кивнув на маленького мальчика лет семи, которого он держал за руку. Увлеченная волшебной прелестью михраба, я совсем забыла, зачем я здесь.
— Надо уходить отсюда. Тебе нельзя находиться в михрабе. Пойдем скорее, — тихо произнес Святогор, и я нехотя последовала за ним.
Только теперь я обратила внимание, что у колонн и в нишах, подобных нашей, спали люди, множество людей. И мне сделалось страшно: ведь я могла разбудить кого-нибудь из них и вызвать переполох хотя бы тем, что я женщина, к тому же ни слова не знающая по-арабски.
Мы вернулись в нашу нишу, где, ничего не подозревая, крепко спал Николай. Святогор устроил поудобнее малыша, напоил его и стал расспрашивать по-арабски. Мальчик охотно отвечал, все еще немного всхлипывая, но потихоньку успокаиваясь. Святогор гладил его по черным волнистым волосам, пока малыш не заснул. Во сне он иногда вздрагивал и протяжно всхлипывал, но продолжал спать. Но нам не спалось. Я спросила Святогора, как он нашел меня.
— Я услышал, как ты встала.
— А ты никогда не спишь? Ты, может, и не человек вовсе, можешь обходиться без сна, без еды, без воды?
— Нет, я вполне обыкновенный человек, — улыбнулся он. — Но я много вынес в своей жизни и научился легко справляться с любыми трудностями.
