Хм, занятно выходит. То есть не врут не из-за правдивости, а голого рационализма: всё сказанное прямо божеством должно стать истиной, выходит так. А энергия на это берётся у самого бога. В таких раскладах и вправду станешь правдивцем невозможным. А Шут выходит виртуозом, без шуток. В таких условиях он ВРЁТ, о чём давали данные многие источники. Но, похоже, врёт правдой, почему и виртуоз. И почему «крючкотворы и стряпчие» отнесены к его пастве наряду с лицедеями и скоморохами — прекрасно понятно.
Единственное, что подтвердил жрец Двуединого, это слова Потапа на тему того, что прямой агрессии ко мне боги проявлять не будут. Связываться с Апопом не захочет даже Шут, а видомы, волхвы и жрецы — «поляна» конкретного бога. А вот в рамках «аспекта» — как повезёт.
— Я бы посоветовал тебе, почтенный, обратится к Апопу через богоданного Потапа. Но тут тонкая материя взаимоотношений с твоим Богом… Так что не буду советовать: решай сам. Если внимание Шута тебя беспокоит, то я зрю два выхода: узнать у него в храме, что он хочет…
— И нарваться на такую шуточку, что не обрадуешься.
— Не исключено, — пожал плечами архижрец. — Или обратиться за заступничеством к Апопу. Хотя… я не сомневаюсь в Его силах, но не уверен, поможет ли.
Так что ничего конкретного, и жить мне под прицелом перманентной надшученности. Пока Шут сам не обозначит свои намерения, потому что к нему я не полезу.
И вот, в один день, приносит ко мне в эркер посланца Серпента. Привычно открываю записулину — и удивляюсь. Потому что его змейство писало мне записульки двух видов: «служба зовёт», или полноценная эпистолярщина с деталями. А на этот раз:
Явись срочно, видом Михайло!
Серпент
Ни хрена не понял, не очень интересно, но идти надо, вздохнул я. Взгромоздился на аркубулюса, дотопал до змейской норы. А там Серпент пырится на меня своими змейскими гляделками… странно. И бешено, как будто я ему в ящик стола нагадил. И извиняющеся, как будто он, морда змейская, с моим бюро такую же гадость учинил. Странный взгляд, на который я мог ответить только поднятием брови, здороваясь.
— И ты здрав будь, Потапыч, — прошипел Серпент. — Тебя желает видеть его величество Корифей. Срочно, лично.
— Зачем? — резонно поинтересовался я.
Появилась надежда, что то ли из-за аркубулюсов, то ли мне хотят предложить «держать нейтральную поляну», как у Казни. Но вот только змейская морда и тон его шипения как-то такой надежде не способствует.
— Он сам скажет, видом, — шипяще вздохнул Серпнт. — Следуй за мной.
Ну, деваться некуда (разве что в окно выходить, но это не только несвоевременно, да и причин для этого я не наблюдаю). Так что потопал я за змеюком, прикидывая, что мне за гадость готовят. И не выйдет ли с этой гадости что-то интересное и полезное поиметь. Но к двери в логово корифея я на это дурацкое дело забил: не зная, что за гадость, понять, что с неё можно поиметь, могут только пророки, которых, вроде, на Зиманде и не водится.
Серпент заходить в корифейское логово не стал. А в самом логове — сидит корифей на тронной табуретке, зыркает на меня типа величественно. Прайд его по периметру распределён, тоже зыркают. И стоит паренёк-Лидари, вроде не знакомый. И смотрит на меня… злобно? И вообще вид у него какой-то взъерошенный, как будто его только что церебрально отымели без смазки. Это часом не покуситель на моё видомство? Впрочем — разберёмся. Слегка поклонился корифею, он в ответ кивнул. И пыримся друг на друга, блин. Я подумал, бровь поднял и морду сделал умеренно-сиволапой.
— Видом Михайло Потапыч, — наконец пророкотал корифей. — Есть для тебя дело, видом. По ряду дело.
— Есть дело — справлю, — не опуская вопросительно поднятую бровь ответил я.
Потому что как бы Серпент есть. Или, всё-таки, с аркубулюсами вопрос всплыл?
— Мой бывший наследник, — после паузы продолжил корифей, бросив взгляд на паренька, который принял очень кислый вид, — направляется воеводствовать на Остров Благовоний. Пора расширять наши владения там. Но там беда с борцами с навью, видом. И ты пойдёшь под его руку.
Вот, блин, козёл а не лев! Я судорожно стал припоминать контракт, который ряд. И да, как я и прикидывал, МОЖНО меня законопатить в этот мухосранск. Так, а если от ряда отказаться… Нет, не вариант, блин. Нет, ну вот скотина!
— Награду по ряду, если пожелаешь, сможешь получить на Острове Благовоний, видом. И Шебур Капрос о тебе толковал, — выдал этот венценосный козёл.
— Не пожелаю, — отрезал я, — Ряд должно исполнять полностью, как он есть, корифей.
— Не пожелаешь так не пожелаешь, как выслужишь — сам решай. Через седмицу Львиная Гордость отходит от порта Золотого. Ты должен быть там.
— Буду, корифей. Только по ряду, путешествие морем, ВСЁ путешествие — служба, — просветил я козла. — Далее, пребывание на Пряном Острове — служба. Каждый день. Это твой ряд, корифей, — сообщил я. — Кроме того, Апоп.
Стараясь не сорваться и не начать исходить огнём и не перекинуться. Потому что зверел я от текущих раскладов не по-детски, прямо скажем. Единственное, что успокаивало: на Пряном Острове, этой поганой звиздецоме, мне придётся куковать не больше ста-ста пятидесяти дней. Но все равно — БЕСИТ.
— Архижрец Апопа спрашивал быкоглавого, видом. Апоп не против.
И Апоп козёл!
«Бык» — уточнил Потап. — «И не надолго, что ты психуешь, шебуршень?»
— Там, блин, как бане!
«Так приятно!»
— Жить и спать⁈ Постоянно⁈
«Р-р-ры…» — задумчиво прорычал Потап, не дав формализованного ответа.
И Лидари — казлы! С венценосным казлом во главе! И сопляком этим придурошным, который мне ещё и команды отдавать, будет, чтоб его! И Капросы — свиньи!
— Гляжу, тебе не слишком по нраву мой приказ?
— А ты про мои желания спрашиваешь?
— Пожалуй… нет.
— Ряд исполню. На Острове так на Острове. Седмица на сборы. Я — понял, — отрезал я.
— Тогда ступай, видом.
— СССССУКА!!! — прорычал я, как только закрылась дверь к корифею.
Аж языки пламени показались, а Серпент к шашке рукой дёрнул. Посмотрел на бешеного меня и убрал лапу.
— Кто, Михайло? — поинтересовался он.
— Тебе правда назвать, Серпент? — бешено оскалился я.
— Нет, пожалуй. Удачи, видом.
— И тебе… удачи, воевода, — махнул я лапой.
И рванул домой: реально надо готовиться. Первое: накопленные данные и производство… Так.
— Млад, слушай. Я на год покидаю Золотой. Тебя я бы взял… Но здесь ты мне нужнее. Будешь управляющим: хранить архив, — указал я на стопки бумаги. — Приглядывать за Медвежьим Товариществом. Через год вернусь, проверю.
— Господин видом… это… я не знаю… — по моему впервые на моей памяти стал запинаться дядька.
— Я — знаю. Справишься. Если будешь честен и старателен — в накладе не останешься. Дальше, собирайся. Мы к мастеру, — бросил я.
А через четверть часа я выкладывал фигеющему Готному схему револьвера. Меня, чтоб его, на войну отправляют. И вероятность опасности от «просочившейся технологии» на этом фоне смешна. Готный пучил глаза, кивал, потом в глазах появилось понимание и даже искра.
— Так просто… и толково, Михайло Потапыч!
— Так. Сделаешь мне за три дня. СРОЧНО! Отложи прочие заказы, делай сам. И… не делай никому такого без моего слова, мастер, даже не говори. Ослушаешься…
— Михайло Потапыч, да я…
— Ты меня понял, Готный. Делай, — подытожил я, поднимаясь.
Седмица пролетела, как один день: наставления Младу, встречи с знакомыми. Пожалел, что не виделся с Лисой с праздника у Казни, мимоходом. Всё же… Да и хрен ним.
А через седмицу после встречи с корифеем, на рассвете, я поднимался на здоровенный, обитый медью колёсный корабль. Львиная Гордость, куда деваться. Несколько успокоился за это время, хотя ситуация, конечно, бесила. Но револьвер в глухой кобуре у меня был, и были даже пара скорозарядников: пригодятся. И с аркубулюса не слезал даже на палубе.
И хвататься за него не стал, и даже не потерял лицо, а просто приветливо оскалился. Хотя причины офигеть у меня были.
