– Сколько будет два плюс два?
– Четыре.
– Вы произнесли какую-нибудь ложь с тех пор, как были доставлены сюда производившим арест полицейским?
– Нет.
– Дагмар Коллиер убил Дракон?
– Нет.
– Кто убил Дагмар Коллиер?
– Я.
– Вот видите, – сказал Велник, обращаясь ко всем присутствующим, когда зажегся свет. – Драконы, деревья…
– Дерево и Дракон, – сурово прервал его господин дэа-Гаусс, – это герб Клана Корвал. На нем изображен дракон, охраняющий покрытое листвой дерево. Девиз «Дерзаю!». Леди Мендоса хорошо знакома с этим гербом. Он выставлен на «Исполнении долга» во многих местах.
– Так что это имело для нее смысл – она понимала, что говорит.
– Да! – рявкнула начальница порта и стремительно встала. Велник отступил на шаг. – Она понимала, что говорит и что делает. Мальчик жив. Личность, которая могла стать его убийцей, мертва. Присциллу Мендоса не спросили, почему она намеренно и обдуманно убила Дагмар Коллиер, участковый полицейский. Ваш допрос был далеко не полным.
Велник облизнул пересохшие губы и вытянулся в струнку.
– Доктор, снадобье, которое вы ввели Мендоса, еще действует?
Он покачал головой.
– Оно довольно быстро выводится из организма. Сейчас она на нисходящей. – Он обвел взглядом присутствующих. – Ей нельзя делать новую инъекцию в течение двух дней. Это – медицинский факт. Она может не оправиться.
Начальница порта кивнула.
– В этом нет необходимости, спасибо. Я выношу следующее решение по этому делу. Присцилла Делакруа и Мендоса признана невиновной в убийстве. Защита ребенка на этой планете – не преступление! Производивший арест полицейский, приведите Присциллу Мендоса сюда, чтобы ее можно было передать заботам капитана.
Господин дэа-Гаусс встретился взглядом с молодым капитаном.
– «Даксфлан»…
– Мои подчиненные в настоящий момент занимаются этой проблемой, господа, – ответила она, поворачиваясь к ним. – Даже с учетом их некомпетентности корабль в эту минуту должен быть арестован на низкой орбите. И там, полагаю, мы можем его оставить до завтра.
Старый поверенный поклонился.
– Вы совершенно правы, мадам. Я должен упомянуть, что вражда между леди Мендоса и Дагмар Коллиер имеет давнее происхождение. Я имею точные сведения о том, что Дагмар Коллиер уже один раз угрожала насильственными действиями ее милости и мастеру Арбетноту. На Арсдреде.
– Я буду благодарна вам, если вы сообщите мне подробности того происшествия, сэр. И еще – капитан, мне очень стыдно, что моя недоработка стала причиной случившегося. Дагмар Коллиер не должна была находиться в порту. Я в этом виновата и глубоко сожалею. Пожалуйста, распоряжайтесь мной для разрешения этой проблемы.
– Вы очень добры, мадам, – ответил он с бледной улыбкой.
– Госпожа начальница, – проговорил вернувшийся в одиночестве полицейский, явно совсем разнервничавшись. – Мадам, она… отказывается идти. Я открываю дверь и зову, но она просто сидит, госпожа начальница.
– Я пойду к ней. – Молодой капитан отодвинулся от мальчика и поманил к себе поверенного. – Будьте так добры, сэр.
– Конечно.
Господин дэа-Гаусс осторожно уселся и непривычной рукой обхватил детские плечи, позволив голове опуститься ему на плечо.
– Пойдемте, – резко приказал капитан полицейскому, стремительно шагая к двери. Тому пришлось догонять его бегом.
КАМЕРА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОЛИЦЕЙСКОГО УЧАСТКА
Комната была безжалостно ярко освещена – так что даже теней в ней не осталось. В центре койки сжалась оборванная фигурка, сидящая скрестив ноги, обхватив руками свой пояс и положив голову на левое колено. Ее сотрясала мелкая непрерывная дрожь.
– Пошли, Мендоса! – резко окликнул полицейский, отпирая дверь камеры.
Несчастный комок даже не пошевелился.
Полицейский нервно облизнул губы и сделал новую попытку.
– Ну же, Мендоса! Твой босс пришел!
Никакой реакции.
Шан дотронулся до локтя полицейского.
– Оставьте нас. Я ее приведу.
Тот начал было отрицательно качать головой: губы уже приоткрылись, чтобы процитировать какое-нибудь бессмысленное правило.
– Идите! – Он усилил приказ отзвуком ярости.
Полицейский подскочил от неожиданности – и сбежал.
В Шане пылала раскаленная добела ярость – ярость клана Корвал. Он с трудом подавил ее, пригасил, спрятал до того момента, когда она сможет ему пригодиться. Успокоившись, он подошел к краю койки.
– Присцилла!
Она содрогнулась, и он чуть не задохнулся от боли. Снова взяв себя в руки, он присел рядом с ней на корточки, упершись руками в край матраца.
– Присцилла, это Шан.
– Шан… – В прерывистом шепоте слышалась обжигающая мука. – Шан, у меня не было времени проверить!
От ее боли у него перехватило горло – даже при том, что он оставался за защитным экраном. В следующую секунду он убрал защиту, соткав нить успокоения, любви…
И столкнулся с ужасом-желанием-томлением-горем-стыдом-любовью… С водоворотом чувств, острых до боли. Он ахнул и впился ногтями в матрац, стараясь отыскать ту нить, которую соткал для нее. Уцепившись за эту нить, он резкими рывками вернулся обратно – и с трудом призвал Стену.
Она стремительно встала на место – с такой силой, что у Присциллы вырвался стон, хотя она так и не подняла головы.
– Мой милый друг… – Он медленно разжал пальцы. – Присцилла, пожалуйста, посмотри на меня.
Она по-прежнему молчала и не двигалась – если не считать постоянной дрожи.
– Присцилла?
– Я… предпочту… поговорить… с вами. Пожалуйста, Шан… Они собираются… меня убить. Я… Вы не могли бы побыть со мной? Пожалуйста! Пока… за мной не придут. – Она судорожно вздохнула. – Вы… все время уходите…
Он заставил свой мозг работать, понять ее слова.
– Я уже был здесь, Присцилла?
– Кажется… да. Я… говорила с вами – пыталась сказать вам… Я пыталась… пыталась достичь асетилью, но вы были закрыты. И я попробовала… удержать вас, а вы ушли, и я подумала, что вы рассердились… – Она едва заметно пошевелилась, крепче сжав руки у себя на поясе. – Кама ее матра те эзо ми…
Это была синтийская речь. Он терял ее – и не мог действовать, не осмеливался выйти из-за Стены. Сотрясаясь от дрожи, он протянул руку и погладил растрепанные кудри.
– Присцилла, пожалуйста, посмотри на меня! Я понимаю, что не слишком радую взор, но ты же не захочешь меня обидеть!
Она ничем не показала, что слышит его. Но потом медленно, почти неуклюже она распрямилась и села прямо, обхватив правую руку левой. На испачканном измученном личике угольно-черные глаза казались бездонными.
Он улыбнулся и перенес руку с ее головы на колено.
– Спасибо. А теперь, раз у меня появилась такая склонность то появляться, то растворяться… Дай мне твою руку, Присцилла.
Ей понадобилась почти минута на то, чтобы сделать требуемый жест, но она все-таки протянула ему дрожащую левую руку.
– Хорошо. – Он стянул со своего пальца кольцо мастера и надел его ей на большой палец, где оно все равно держалось не очень прочно. – Если ты вдруг обнаружишь, что я снова исчез, заметь, что на тебе мое кольцо. Я должен буду вернуться хотя бы ради него, правда?
Она подумала над этими словами.
– Да.
Он вздохнул, легко удерживая ее руку.
– Какое я чудовище! Удивительно, что ты вообще даришь мне свою дружбу, Присцилла. Я поражаюсь тебе. Что у тебя с рукой?
– Обожгла.
– Бросала огненные шары?
Она сильно вздрогнула. Его пальцы слегка сжались на ее руке, и она снова расслабилась, облизнув губы.
– Да. Я… не привыкла… бросать огненные шары.
– Еще бы! Ты в силах идти?
– Да.
– Вот и хорошо. – Он встал. – Тогда пойдем.
Она недоуменно посмотрела на него, и рука, которую он держал, дернулась.
– Пойдем куда?
– На «Долг». Ты ранена, и устала, и тебя тошнит. И я устал, и господин дэа-Гаусс устал, и даже Горди устал. – Он широко улыбнулся. – Начальник порта тоже устала, но она с нами не пойдет.
Она попыталась высвободить руку. Он ей не позволил.
– Я не могу.
Он нахмурился:
– Не можешь?
– Шан… – У нее на глазах показались слезы, потом перелились через край и проложили дорожки на щеках. – Шан, я убила Дагмар!
– Да, я знаю.
Наклонившись, чтобы взять ее вторую руку, он обнаружил, что ее лицо так близко, что он мог бы прижаться щекой к ее щеке. «Присцилла, я тебя люблю…» Он с трудом справился с чувствами и нашел в себе силы говорить с ней мягко.
– Мне очень жаль, Присцилла. До этого не должно было дойти. У тебя не должно было возникнуть такой необходимости. Прости, я плохо о тебе заботился.
– Ты сказал…
– Я сказал «никаких убийц», будь проклят мой язык! Но самозащита – это не убийство, как и защита жизни друга. – Он резко вздохнул, пытаясь избавиться от самой острой боли. – Пожалуйста, Присцилла, ради той дружбы, которая есть между нами – разреши мне увести тебя на «Долг». Тебе нужны забота, исцеление, кров, под которым ты могла бы спать. Когда ты поправишься, я лично отведу тебя туда, куда ты пожелаешь. Позволь мне помочь тебе.
