догоняя широко шагавшего в тумане призрака. – Ты с самого начала втянул меня во все это! А теперь еще и смертный приговор подписал фактически! Да что ж ты за человек-то такой!
Он перестал улыбаться и глянул на меня жестко.
– А ты, милая, должна испытывать ко мне чувство потрясающей благодарности. Я не сдал тебя Кловеру! Кстати, как он там? Теперь ты ему нервы портишь, наверное? Так вот. Не сдал. Я устроил твою инициацию. Я фактически толкнул тебя к этому твоему демону. Мертвяки! Да как вообще можно было предположить, что ты свяжешься с высшим демоном?! Но есть нечто более важное. Я не стал добиваться от тебя хорошего отношения. Ну да, сглупил. Кто же знал, что ты как сердобольная кошка, будешь мурлыкать и ловить мышей для любого, кто будет к тебе добр?
Я замерла, как от пощечины, а в лицо бросилась кровь.
– В общем, ошибся, признаю. Но сделал тебе этим – охренительный подарок. Не понимаешь, верно? Кстати, ура! Мы почти пришли. Вон уже выход. Дальше я не могу идти.
Я остановилась, подошла к нему вплотную и уставилась в глаза.
– Какой еще подарок?!
– Ненависть.
– Что?!
Он снова усмехнулся, и все-таки провел призрачными пальцами по моей щеке, и я внезапно ощутила теплое прикосновение живой ладони.
– Вот глупенькая, – мягко улыбнулся Морель безо всякой насмешки, от чего стал почти симпатичным, – Как ты думаешь, оставил бы меня в живых твой мэтр Купер? Нет. Потому что, пока бы мы тебя делили, проблем создать я ему мог немало, если бы все узнал. А если бы при этом ты считала меня другом, или была влюблена, а он бы убил меня, то что?
– Что? – сегодня официальный день этого слова.
– Ты бы не простила его, – приблизив свое лицо к моему, медленно и негромко проговорил Морель, – где-то в глубине души. Ты же очень привязываешься к людям. А вместе с тобой и твоим мертвячьим даром его не простил бы этот мир. Так что Дэвлин Купер по каким-то странным стечениям обстоятельств через какое-то время оказался бы в Инферно. Чем грозит дурное твое отношение, я осознал на своем примере, милая. У меня была масса времени для этого.
Я задумалась, никогда не рассматривала ситуацию с такой стороны. А ведь что-то в его рассуждениях определенно есть.
– Не говорю уже о господине Бренноне. Он всего лишь человек, и ведет такой образ жизни, что миру хватит простого неодобрения, чтобы привести его к смерти. Так что ненависть – это самое ценное, что я мог тебе подарить в твоей ситуации. А теперь иди и постарайся выжить! Ты после всего просто обязана меня отсюда вытащить.
Он ухмылялся криво, но уже без издевки. На нем была все та же белая рубаха, светлые штаны, да залитый кровью желтый шелковый платок на шее. Я же смотрела ему в лицо, пытаясь найти что-то такое, что когда-то заставляло меня дрожать от ненависти, и не находила. Желала ощутить злорадство и не могла. Может, прошло достаточно времени, чтобы простить?
– Ну, давай, – поторопил он, – вам, и правда, пора идти. Остался еще один очень трудный участок.
– Джаспер, – покачала я головой, – я не хотела тебя убивать. Мне очень жаль, что все так получилось.
– Да мне, в общем-то, тоже. У меня было невероятно много времени, чтобы обдумать все это тысячу раз. Иди уже.
Я задержалась лишь на секунду, ощущая невероятное облегчение, словно с шеи упал мельничный жернов, но тут он внезапно протянул ко мне руки и так замер, все еще продолжая ухмыляться.
– Мир?
Я колебалась только секунду, а потом крепко обняла его, уткнувшись носом в плечо, и недавний враг похлопал меня по спине.
– У тебя кровь течет.
– Знаю.
– Опять глупость какая-нибудь?
– Так было нужно.
– Удачи тебе, – Джаспер Морель, карточный джокер, паук, обожавший при жизни театральные эффекты, чуть сжал мои плечи и отпустил, отступив обратно во тьму.
– Спасибо.
– Еще увидимся, как бы все сегодня ни обернулось…
Мы вышли из тоннеля, оставив туман с его призраками за спиной. Теперь перед нами расстилался песчаный берег, а где-то далеко блестела на солнце зеркальная морская гладь, без единой волны или всплеска. Белый песок проваливался под ногами, а поднявшееся в зенит солнце раскалило воздух, как в печи. Оставшиеся за спиной горы, этот пляж, неестественное море и небо без единого облачка. Больше тут не было вообще ничего.
– Мне не стоит спрашивать, что это все значило? – впервые за последние полчаса подал голос Ксерт, пока я отвинчивала крышку у поясной фляги. – Ты меня провожаешь, или улаживаешь свои проблемы? Вообще-то, подразумевалось, что у нас будет строгое погребальное путешествие, а не встреча друзей.
– Шутишь? Это хорошо… Да твою ж мать! – во фляге был все тот же белый песок.
Он попал в рот, и теперь я с омерзением отплевывалась.
– Ничего, – подбодрил меня призрак, – остался еще один переход. Дотянем.
– Передохну минутку. Что у нас дальше в программе бала? Упыри? Монстры? – я упала на пятую точку, чувствуя, что не в силах больше двигаться. – Погоди, мне надо перевязать руку.
– Да… Выглядишь не очень… А кто будет дальше – я не знаю. Даже предполагать не возьмусь.
– Скажи мне, что будет с одеждой, если я тут ее оставлю?
– Ничего, я думаю. Это же просто проекция, а не настоящая одежда.
Я перетянула руку запасным платком, просто выкинув намокший от крови, влажно шлепнувшийся рядом со ногой Ксерта. А нехило льет… Я-то думала, все не так плохо. Потом встала и медленно двинулась навстречу неизвестно чему. Палящий зной донимал, поэтому сначала с огромным наслаждением скинула длинный плащ, который казался уже просто неподъемным, будто в каждом кармане лежало по огромному булыжнику. Оставила на песке сумку. Уф. Тяжело и жарко. Так жарко. Потом расшнуровала ботинки и пошла босяком, осторожно ступая по достаточно горячему, но хотя бы не обжигающему песку. Потом, подумав немного, скинула и штаны. Нижнее белье, майка, амулеты, кинжал Да Ки Нэ и меч с ледяной геммой. Хватит. А, и конечно, Печать, пульсирующая красным в такт биению сердца.
– Что это с ней? – полюбопытствовала я непонятно у кого.
– Наложивший ее следит, что у тебя бьется сердце, – проявил Ксерт неожиданно знание вопроса.
– Понятно.
Брести по песку было долго и тяжело. Вместо языка во рту был кусок шершавой древесной коры, а губы потрескались и саднили при каждой попытке произнести хоть слово, поэтому материлась я по большей части про себя. Ксерт сначала старался как-то подбадривать, но после очередного выразительного взгляда
