его глаз, а он все не мог остановиться.
– Прости, – простонал он, подавляя истерику, – не спрашивай сегодня. Это все для меня – слишком. Там, и правда, был демон, кстати?
– Был.
– Как ты избавилась от него?
– Договорилась. Справиться с такой тварью я бы вряд ли смогла.
– О как. И что ты ему пообещала?
– Ничего. Мы сыграли в кости.
– Кости?
– Именно.
– И он… э-э-э…
– Ушел. В итоге. Знаешь, все демоны со своей придурью, – отмахнулась я, – а в этом городе – и подавно.
– Демоны с придурью? В этом городе? Что ты имеешь в виду?
– Они еще страннее, чем все, кого я видела до того.
– Понятно. Нет, вру, ничего не понятно. Ладно. Завтра зайду тебя проведать. Надеюсь, тебе будет лучше, – он помолчал немного, – надеюсь, и мне станет лучше.
Мы попрощались, и я поплелась к себе, опираясь о стены. Скоро начнет светать, а край свинцового неба зальет жидким золотом. Миру глубоко плевать на чьи-то смерти и чьи-то переживания. Самое неприятное открытие, которое ты делаешь в своей жизни.
Шататься мимо охранника не хотелось принципиально, так что я с трудом перевалилась через невысокую ограду и пошла в обход – к задней двери, ведущей из сада. Меня остановили негромкие хлопки в ладоши. Я не успела обернуться на звук: что-то впечатало меня в ствол дерева, я едва успела отвернуть лицо – нос не сломала, только щеку и бровь расцарапала. Да когда уже кончится он, этот мертвячий день?!
– Ты кого-то расспрашивала обо мне, так? Сегодня? – голос был возле самого уха.
– Привет, Сам, – прохрипела я, пытаясь восстановить дыхание.
– А я уже решил, что мы стали добрыми друзьями! А что делаешь ты?
– Что я делаю?
Меня развернуло, и я оказалась лицом к лицу с тварью. Череп медленно оброс мышцами, волокно за волокном, разжился сосудами, затянулся бледной кожей тут же покрывшейся черно-белой краской.
– Ты расспрашивала обо мне одну из моих маленьких птичек. Обо мне и моих делах. Это – не хорошо…
– Я – любознательная.
Он встряхнул меня за ворот, как нашкодившего щенка.
– Знаешь, что произошло с любопытной кошкой?
– В чьем теле твой Хозяин? – прямо спросила я.
– А ты угадай, – тонкие губы растянулись в лягушачьей ухмылке, – дам целых три попытки.
– И если я угадаю…
– Я честно скажу тебе об этом.
– А если нет…
– Сделаю тебе больно. Не убью, не переживай, и не покалечу. Просто глоток страха и боли. Согласна?
Где-то это сегодня уже было.
– Бездна с тобой!
Он осклабился еще шире и крепко обхватил меня костлявыми руками.
– Первая попытка, – прошипела тварь, проводя толстым липким языком по моей шее, слизывая стекающую из ссадины на щеке кровь. Меня чуть не вывернуло наизнанку от отвращения.
– Герцог?
– Тепло,– зубы чуть прикусили кожу на изгибе между шеей и плечом.
– Вильдерфор? Глава стражи?
– Холоднее.
Я дернулась, попытавшись оттолкнуть его – бесполезно, будто дварфийские тиски.
– Прекрати! Ты мешаешь мне думать!
– А та-а-ак?
Это был даже не поцелуй. Это было похоже, будто в горло заползла отвратительно скользкая здоровенная змея, от которой несло тленом. Сам отступил на шаг, расхохотавшись, резко, будто ворона закаркала, а я упала на четвереньки, и меня таки вывернуло наизнанку. Он крутил тросточку и насвистывал, терпеливо ожидая, когда я снова смогу говорить.
– Нахрена, – поинтересовалась я, едва отдышавшись и вытерев платком губы, – ты это делаешь?
– Скажу, когда доиграем. Итак! Третья попытка!
Полагаю, никто не смог бы соображать в такой обстановке. Я не исключение.
– Казначей? – вяло попыталась я. – Перш?
– Не-е-ет…
Он снова вздернул меня на ноги, и теперь вместо лица снова был голый череп с тьмой внутри. Только зубы стали треугольные и даже на вид бритвенно острые.
А потом он медленно потянулся ко мне, и тут действительно стало больно.
А через миг все было кончено, я даже испугаться толком не успела. Стояла, хлопала глазами, да прижимала ладонь к левому уху, у которого больше не было мочки. Горячая кровь тонкой струйкой текла по шее за шиворот. В крови был и длинный розовый язык, на котором лежал кусочек плоти, минуту назад бывший частью моего собственного тела. Тварь захлопнула пасть и сделала глотательное движение.
Это все было одним долгим, мучительным, и не желающим заканчиваться кошмаром, вся эта мертвячья поездочка.
– Ты же понимаешь, что я сделал?
– Ты откусил мне кусок уха!! – вот они, первые ростки истерики, которую невозможно контролировать.
– И ты понимаешь, зачем?
– Нет! А знаешь, почему? Потому что я – нормальная!! – я ударила его кулаком в грудь, и только потом поняла, что делаю.
Отступила. Замерла. Ждала реакции.
– Скажу только одно слово. Сопричастность. Понимаешь? Нет? Жаль, жаль… Я считал тебя умнее, дорогая. Я рассказал о тебе, и представь, тебя прекрасно знают. И знают, что ты постепенно становишься причиной конфликта двух Домов. А еще подумывают, не съесть ли тебя все же? Ты глупенькая, но необычная, дорогая. Очень необычная, раз уж сумела притащить в явленный мир Абао, Пожирателя Миров. А потом еще и смогла от него избавиться. Кто бы ни покончил с тобой… Хех. Кто бы это ни был, это станет интереснейшей историей. Громкой! Я с удовольствием послежу, как закончится твоя жизнь. Но при этом кусочек тебя – всегда останется со мной. Как часть меня. Сопричастность, понимаешь? И именно я! Сам! первым начал тебя есть. Я потом с огромным удовольствием буду рассказывать эту историю другим. Мое почтение! – он приподнял шляпу. – Скоро рассвет. Пора заняться рутинными обязанностями. А тебе стоит выспаться, дорогая, выглядишь… измочаленной. Это не слишком привлекательно, знаешь ли.
– Сын герцога? – спросила я у его спины, ни на что не надеясь.
– Тепло! – он не обернулся, но помахал рукой, затянутой в белую перчатку.
«Все-таки лезть в подвалы…»
К себе я практически вползла по стенам и, не раздеваясь, рухнула ничком на кровать, прижимая к пострадавшему уху окровавленный платок. Что-то сдвинулось. Это был первый раз, когда я не отделалась только шрамами. Может, прав этот мертвячий фокусник с черепом на месте лица? Может, он знает или чует что-то такое, чего я не могу, и конец всей моей истории уже близок? Страх сменился апатией, а потом пришел такой же вялый протест. Выкручусь, думала я, это всего лишь мочка уха.
А потом был мрак. Словно удар по голове. Мир вздрогнул и пропал. Мне снился Дэвлин, как я засыпаю у него на руках после все того же памятного турнира. Он обнимал меня, и было хорошо и уютно, как уже никогда не было позже.
– У тебя
