В аэропорту нас с Василисой провожали почти все, Анфиса вела себя чрезвычайно сдержанно и только на прощание шепнула, что станет думать обо мне каждую секундочку и ждать моего возвращения.
Мы долетели и добрались очень хорошо, всё оказалось заранее продумано, просчитано и оплачено – Василиса замечательно спланировала, словно всю жизнь в туриндустрии проработала! Разместились в шикарной гостинице – в большом здании располагалось всего пять просторных и уютных апартаментов, мы занимали верхний. С моей точки зрения, в обстановке довлел переизбыток роскоши, ведь для меня самое главное – удобная кровать и нормальный туалет с душем, остальное не так уж и важно, тем более что сидеть дома мы не собирались.
Заселившись, мы оставили нераспакованные чемоданы и пошли без всякой цели бродить по Риму. Впоследствии мы собирались проштудировать путеводители, взять несколько экскурсий, а сейчас хотелось просто побыть вдвоем и окунуться в настроение. Ведь каждый город, как и человек, имеет свою ауру, запахи, неповторимые черты и особенности характера. Мы шли, куда глядели наши глаза, вдыхали незнакомые ароматы, прислушивались к новым звукам, останавливались и перекусывали в маленьких кафе, заходили отдохнуть в парки и опять куда‑то шли, а вернувшись в гостиницу, больше никого не хотели видеть.
Проснулись мы поздно, солнце уже стояло высоко, и мы решили пройтись и пообедать, а потом решать, что делать дальше. Выйдя из гостиницы, мы попали в небольшой садик, отделявший гостиницу от улицы, и вдруг увидели более чем странную картину. На лавочке сидела юная Яга в костюме пирата: сапоги с огромными ботфортами, чёрные шаровары с блёстками, широкий кожаный пояс, белоснежная сорочка с оборочками, рюшечками и золотыми пуговицами, на шее – алый шёлковый платок и чёрная бандана на голове. С наведённой красотой и молодостью, в столь эпатирующем наряде она смотрелась восхитительно, для полной картины не хватало сабли на боку и кремневого пистолета за поясом. А ещё она, ничуть не стесняясь случайных зрителей, пела чрезвычайно типичную для своего репертуара песню, виртуозно аккомпанируя себе на мандолине:
Я была молода, и самца я себе выбирала, По его голубым, по его васильковым глазам. Только эти глаза, они ж в душу мне, падлы, налгали, И теперь он слепой ходит‑бродит вокруг по окрестным лесам.
Перед ней, прямо на асфальте, лежала широкополая чёрная шляпа, в которую туристы кидали деньги. После каждой брошенной купюры она прерывала песню, кланялась и говорила:
– Грациос, синьори!
Подойдя поближе, к моему большому удивлению, я увидел, что шляпа до краёв завалена валютой! Опять какое‑то волшебство, или же получается, что я балбес – не ценил и не понимал её таланта? Хотя, с моей точки зрения, петь песню столь разухабистого содержания среди публики, не говорящей по‑русски, – высший пилотаж стёба! Заметив нас, баба Вера сказала:
– Слишком долго спите! Чем вы тут всю ночь занимались?
От деревенской речи, изобилующей исковерканными словами, не осталось и следа! Может, это тоже результаты омолаживающего волшебства, или она всё‑таки окончательно решила избавиться от маски безграмотной старушенции?
– Мы‑то спали, – ответила Василиса, – а ты что здесь делаешь?
Этот вопрос баба Вера оставила без внимания и продолжила:
– Васька, представляешь, эти макаронники совсем охренели! Отказались принимать мои честно заработанные лиры. Послали в банк, переводить их в какие‑то евро! А когда я обменяла все пять чемоданов моих сбережений, то выяснилось, что от моих пенсионных накоплений осталась сущая мелочь! Ведь всего сто лет тому назад у меня имелось целое состояние, на которое я собиралась прикупить особнячок на берегу моря с виноградником и винодельней. А теперь на эти деньги разве что в платный туалет пару раз сходить удастся!
– Я тебе давно говорила, что наличные деньги хранить нельзя, они со временем превращаются в обычную бумагу – такое волшебство, инфляция, называется. Ты мне не ответила на вопрос: что ты здесь делаешь?
– А что, сама не видишь? – огрызнулась Яга. – Сижу, пою и деньги зарабатываю, надо же моё состояние назад отбивать. Погодь, у меня тут поклонники, не уходи.
Какая‑то пожилая супружеская пара подошла к нашей сногсшибательно красивой пиратке и стала что‑то говорить на мюнхенском диалекте. Яга с лёгкостью перешла на немецкий и начала оживленно о чём‑то рассказывать, а я на тихой речи спросил Василису:
– А как она вообще здесь оказалась, ведь визу ей так быстро оформить бы точно не смогли?
– Очень просто, прошла тропинками Заповедного леса.
– Как? – поразился я. – Наше волшебство достаёт и досюда?
– А ты что, не знал? Оно только через океан не действует, а на континенте – ходи куда хочешь, лишь бы присутствовала какая‑нибудь растительность! Пальмы, баобабы, бамбук и тростник вполне подходят.
Меня новость о возможностях беспрепятственно пересекать границу повергла в шок – уж слишком я привык мыслить рамками нашей страны и о том, что для волшебников не существует государственных границ, никогда не задумывался.
– Тогда не понимаю: зачем мы мучились, оформляли визы, если могли прямо из Заповедного леса шагнуть и погулять по Риму?
– Сама удивляюсь, что‑то меня заклинило оформить поездку официально, может, для того, чтобы прочувствовать, что у нас начался настоящий отпуск? Я же за последний месяц вымоталась так, что впору в психбольницу класть на профилактику. Да ты и сам видел, уж извини, что тебе пришлось частенько ко мне под горячую руку попадаться.
Я промолчал и не стал рассказывать про моё загаданное желание, всё‑таки это тайна между мной и волшебным перстнем. И хоть он по большому счёту натуральный прохиндей, а не артефакт, но уж лучше помалкивать, чтобы не накликать ещё какую‑нибудь гадость вроде укорачивания ног. Баба Вера тем временем закончила разговор с поклонниками, раздала автографы и вытянула с них несколько лишних сотен евро.
– Ну что, красавцы мои, я ведь заходила попрощаться. Пойду постранствую, деньжат подзаработаю. Или найду какого‑нибудь страстного молодого и богатого бездельника, который мне купит шато. У меня тут уже есть парочка имений на примете. Вы оставайтесь в Заповедном лесу, а с меня хватит. Мне с тысяча девятьсот двенадцатого года обещали, что отпустят. Уж больше ста лет прошло. Уж двадцать первый давно пришёл. Целый век с гаком, почитай, переработала!
– Вера, но ты же сказала, что останешься? – осторожно спросил я. – Помнишь, когда мы тебе красоту и молодость наводили?
– Погорячилась я тогда, Сашок, извини. А красоту ты мне навёл просто первый сорт! Я тебе этого век не забуду. А уж глазищи‑то сделал – ух! Как в зеркало гляну, аж саму в дрожь бросает! Вот. А ежели нужда припрёт, ты заходи, я всегда чем могу – помогу. Так что прощевай и не кашляй. Сейчас Васенька примет у меня пост Яги, и оревуар!
Яга встала и хлопнула меня по плечу, почти так, как делали мы с Венькой: сильно, но не больно. Затем вынула из шляпы деньги, положила, не считая, в карман и сказала:
– Ну что, Васька, пошли.
И тут я почувствовал, что не всё так просто. Опять попахивало тем самым высшим разрядом магии внушения, который не замечаешь и когда все чужие мысли как свои собственные воспринимаешь! Василиса, похоже, ничего не замечала, но я‑то присутствовал при допросе барыги и сейчас со стороны ощущал подобное воздействие на Василису. Меня столь наглый поступок Яги возмутил, но я постарался сдержаться и стал действовать медленно и незаметно. Против магии внушения у меня имелось только одно заклинание, которое я сам и придумал, сражаясь с Кащеем, поэтому выбирать не приходилось. Мысленно надел себе на голову невидимую каску и сказал:
– Секундочку, небольшая неувязочка получается, ведь я не давал согласия на то, чтобы Василиса принимала должность Яги.
– Да ты‑то тут при чём? Я же не тебе пост передавать собираюсь. Васька, объясни ему.
– А что тут объяснять, отпуск закончился, и всё завершается, – печально сказала Василиса.
– Почему ты так решила, ведь у нас ещё тринадцать дней осталось, – осторожно продолжил я.
– Вот такое это несчастливое число: была чёртова дюжина, а не осталось ничего.
Меня ответы в форме загадок стали утомлять:
– Слушай, я ничего не понимаю, ты можешь мне объяснить толком?
– Помнишь, я в первую нашу встречу в избушке тебе сказала, что собираюсь принимать от бабушки Веры должность хранителя Заповедного леса? И совсем недавно говорила, что чувствую разлуку, вот время и настало.
Может, в другой ситуации я бы и стал действовать иначе, но после её слов я абсолютно точно убедился, что на моих глазах Яга манипулировала сознанием моей жены почти так, как поступала с барыгой или шатуном Лёшей, и при этом Василиса лишь покорно со всем соглашалась! Лезть в голову к моей любимой, чтобы снять поставленный блок, я не решился – не тот уровень знаний, ведь при работе с мозгом так напортачить можно, что ни одна психбольница не разберётся, поэтому и продолжил действовать силой убеждения:
