Горан Корвиус никогда не недооценивал людей: люди были изворотливы и опасны, они владели смертоносным оружием и ковали крепкие клетки. Они строили собственные планы: как мудрые, так и глупые, но оттого не менее важные при учете их в общей схеме плетения. Будучи ложным пророком, который всякий раз оказывается в итоге прав, ему требовалось принимать во внимание даже людей, на первый взгляд кажущихся совершенно бессмысленными и никчемными. Ведь кто знал, что может сделать молочник, доставивший по ошибке бутылку молока не под ту дверь. Или что случится, когда не та дверь откроется. После чего раздастся выстрел, а на пол упадет тело открывшего не ту дверь не в то время. И таким образом, к примеру, «Пророчество о том, что вы вскоре получите наследство» воплотится в жизнь. А все из-за какого-то молочника, перепутавшего двери…
В вагончике были окна, и вот этого Горан Корвиус не понимал: зачем они нужны, когда за ними лишь темнота проносящегося мимо тоннеля. В другом конце салона сидели двое приспешников Кренчеллина, они примеряли маски. Сами того не зная, эти болваны здесь были, чтобы оставить след, ведущий к канцлеру. Ведь когда убийство Клары свершится, общество не-птиц станет искать виновного, и именно на него укажут спутники «мистера Сонна, убийцы, свершившего свое черное дело», которого подослал не кто иной, как канцлер Кренчеллин, который, в свою очередь, завидовал популярности мадам Шпигельрабераух и решил от нее избавиться. Это все приведет к концу самого Кренчеллина, и когда не-птицы потеряют и Клару, и своего предводителя, Гелленкопфу не составит никакого труда взять власть.
Этого Одноглазый и добивался: о, какая прекрасная картина! Старый враг Песочного Человека возвращает свое положение, единственная подруга мертва, любимый племянник в плену… Что ж, Коппелиусу Трогмортону не останется ничего иного, как вернуться в город. И вот тогда паутина «Пророчества Песочного Человека» — последняя паутина — будет готова, и на ней завяжутся все оставшиеся узлы.
Вагон прибыл на место. Заскрежетал тормозной механизм, и вскоре «железная комната на колесах» встала.
— Надеть маски, — велел Горан Корвиус, сам уже будучи в маске — они не должны знать, кто он.
Автоматон открыл двери, и в вагон вошел станционный смотритель. Он сходу спросил, откуда прибыл вагон. Ему ответили: «Станция «Тусклый Свет». Дом Кренчеллина, — еще одно свидетельство того, что за всем якобы стоит канцлер. Смотритель велел дожидаться его в вагоне, а сам отправился в рубку.
И тут погас свет.
Горан Корвиус усмехнулся и превратился в большую белую ворону. А затем, взмахнув крыльями, вылетел из вагона. Его спутники отреагировать не успели — да и откуда им было знать о том, что здесь сейчас будет твориться. Оставалось надеяться, что Клара их не убьет, ведь где иначе потом взять нужных свидетелей.
Он видел ее очертания во тьме. Чувствовал ее кипящие и перекатывающиеся за край ненависть и боль. Да, Птицелов постарался на славу. Она думает, что тот передал птенца ему, Одноглазому… Все шло своим чередом…
Горан вылетел со станции и устремился в шахту лифта. После чего выбрался меж прутьев решетки на одном из этажей, вернул себе обычный вид и направился в свою комнату ждать сигнала…
И вот этот самый комок. Комок нитей в столь важном и ключевом месте! Горан Корвиус не видел в этих людишках живых существ, они представали для него в виде тонких перепутанных струн. Нитей, которые почему-то здесь оказались, несмотря на то, что он их сюда не вплетал. Непредвиденные обстоятельства…
Двое детей, женщина в зеленом платье и молодой человек. Их здесь не должно было быть. Но они были. И пытались его предупредить — подумать только! Лихорадочно соображая, что происходит, Одноглазый понял, что они пришли помешать его планам, увести прочь Клару, пока она не угодила в ловушку. Откуда же они взялись?!
Когда он снял маску, то ожидал, что они испугаются от как минимум его вида, но они даже не вздрогнули. Даже женщина не упала в обморок. Откуда ему было знать, что банкирша с улицы Мэпл не падает в обмороки.
И тем не менее мальчишка и красавчик его узнали:
— Корвиус?! — в один голос пораженно воскликнули они.
«Кто же ты такой?» — Горан мучительно напрягал память, но никак не мог вспомнить этого молодого человека. Но женщина тут же сама ему подсказала:
— Мистер Риввин, вы его знаете? — спросила она, указывая на Горана Корвиуса.
— Ах, Ринн Риввин, — процедил Одноглазый, усмехаясь. — Дорогой мистер Риввин… Что вы здесь делаете? Вы ведь должны были быть со всеми… на восьмом этаже!
— Ну да, — простодушно сказал этот болван. Риввин никогда не слыл умным. — Но Тристан меня наказал и запер на чердаке в каком-то всеми забытом месте… А тут был бал, сами понимаете…
— Мистер Риввин! — вмешался мальчишка, гневно нахмурив брови и сжав кулаки. — Он злодей! Не верьте ему! Он очень плохой!
— Нет же! — попытался унять своего маленького спутника Риввин. — Это же мистер Корвиус. Он пророк. Очень уважаемый. Он хороший, Финч. — Риввин поглядел на Одноглазого. — Вы ведь хороший, мистер Корвиус?
Взгляд Горана Корвиуса, которым он наградил мальчика, был столь же колюч, как шерстяной свитер, связанный нелюбимой бабушкой.
— Конечно, я хороший, — сказал он.
И тут в лице переменился сам простак Риввин.
— Хороший бы так не сказал, — заявил он.
Горан Корвиус уже собирался было ответить, как тут где-то в доме ударил колокол. Началась вторая партия танцев. Это был знак, сигнал понятный лишь Одноглазому.
— Я очень рад вас видеть, мистер Риввин, — с ложной добротой сказал Одноглазый. — Видимо, сама судьба предопределила нашу встречу, и мне суждено доделать работу Птицелова. Времени болтать с вами у меня, к сожалению, нет. Мне уже пора. Пророчество, сами понимаете…
— Вы никуда не пойдете, мистер Корвиус, пока не объясните, что здесь происходит.
Но Одноглазый лишь усмехнулся. Он повел головой из стороны в сторону, набрал в легкие воздух и подул. Из его рта полетел… снег. И тут потолок будто превратился в небо, и снег повалил также и из него.
— Что… — недоуменно проговорила женщина и вытянула ладонь, подбирая падающие снежинки. — Что это такое? Как?!
— Он пытается сбежать! — рявкнул Риввин и шагнул к Горану Корвиусу, но тот оказался быстрее.
От старика подобной прыти никто не ждал, и напрасно. Стремительным движением он выхватил клинок, спрятанный внутри трости, и прошил им Риввина, словно куклу булавкой. После чего вскинул руки над головой и превратился в ворону. А затем исчез в снегу.
Все произошло очень быстро. Ни Финч, ни Арабелла ничего не успели понять. Они лишь пораженно уставились на Риввина, осевшего на пол во все увеличивающейся луже черной крови, и на бросившуюся к нему женщину.
От резкого порыва ветра дверь захлопнулась…
* * *
Передряги. Коварные, бесконечные передряги. Они, словно клубки ниток, которые ты пытаешься засунуть в ящик, но каждый раз, как ты уже почти справился, какой-нибудь берет и выпадает. И не просто выпадает, а подленько закатывается под кровать.
Финч и Арабелла были профессионалами попадания в передряги. С упорством двух непокорных мушек, угодивших в пятно пролитого клея, они бредут, с трудом отрывая лапки от липкой поверхности, но упорно продолжают заходить в это пятно лишь глубже, влипая все сильнее.
Если бы у Финча было хотя бы пару минут остановиться и подумать об этом, возможно, он и нашел бы какое-то объяснение своей привычке находить передряги. Но сейчас у него совсем не было на это времени.
Очень сложно рассуждать о столь глобальных вещах, когда ты бродишь по этажам огромного, недобро настроенного к тебе особняка, заглядываешь во все углы и щели в поисках коварного злодея.
«Уэллесби» словно вымер — он затих и онемел. Лестницы остановились. Коридоры были пусты. Камины погасли, и их снова закрыли панелями. Слуги с подносами исчезли за стенами. Судя по всему, все гости и домочадцы пребывали сейчас в бальном зале, где началась вторая партия танцев.
