; – Ладно, – Флавин пожал плечами.
— Так ты тоже слышишь его? – недоверчиво спросил Синглар.
— Удивлён?
— Я уже не знаю, чему удивляться, а чему нет.
— Вот это правильно, – Флавин подвинул ему ещё одну бутылку пива. – Пей. Так здесь проще. – Он снова позвал официанта и заказал ещё пару бутылок пива. Синглар послушно взял новую бутылку, выпил, налил шакалу, снова выпил и снова, и снова… Всё как‑то перестало иметь значение. Даже утром. Лишь болела голова, но смысла это ничуть не прибавляло. Они спали с Флавином на узком диване. Вдвоём, в обнимку. В спальне переодевалась Габу. Синглар видел её, но эта нагота уже не возбуждала его. Серая и невзрачная.
— Неужели здесь все женщины такие?
— Все, – заверил его проснувшийся Флавин. – У меня уже больше года ничего не было.
— Больше года?! – Синглар начал искать взглядом шакала, как единственное лекарство от этого всепроникающего безумия.
— Я ухожу на работу, – заявила Габу, укладывая ребёнка в коляску. – Пока не придёт Полин, не смей никуда уходить, понял? – она впилась в своего супруга колючим взглядом. Флавин кивнул, Синглар смущённо опустил голову. – Типичные алкоголики, – скривилась Габу. Когда она ушла, шакал вылез из‑под дивана.
— Попить бы чего… – сказал он, пытаясь спрятать в пасть распухший язык.
— Нам всем плохо, – пожалел шакала Синглар, вытянул руку, чтобы потрепал его за шкирку. Шакал зарычал. Флавин поднялся на ноги, открыл кран с холодной водой и сунул под него голову.
— А ведь клялся в вечной любви! – покачал головой шакал.
— всё было не так, – теперь Флавин жадно пил холодную воду. – Я не подписывался жить в этом городе, – он услышал звонок в дверь, вытер лицо и пошёл открывать.
— Привет, – сказала ему Полин, прошла в кварт иру, увидела Синглара, смутилась, невнятно поздоровалась, спешно подошла к коляске с ребёнком. – Габу давно ушла? – спросила она Флавина.
— Не очень.
— Ничего не говорила?
— Только, что я алкоголик.
— Я имею в виду, ничего не просила передать мне?
— Тогда нет. – Флавин снова ушёл в ванную, закрыл дверь, но было всё равно слышно, что его вырвало.
— А ведь был таким хорошим адвокатом! – сказал Синглару шакал, выбираясь из‑за дивана. Сказал голосом в его голове. Синглар не ответил.
— Это ваша собака? – спросила Полин, увидев шакала. Синглар пожал плечами, огляделся.
— Наверно моя.
— А Губу не против, что вы привели её сюда? Здесь все‑таки ребёнок, – она услышала, как Флавина снова вырвало, и решила, что будет лучше открыть окно.
— Давно он стал таким? – спросил её Синглар, показывая глазами на ванную, в которой заперся Флавин. Она пожала плечами. – А Габу?
— А что не так с Габу?
— Она раньше была совсем другой, а сейчас…
— Не сияет?
— Что? – растерялся Флавин.
— Когда мы познакомились, мне казалось, что она и Флавин сияют.
— Сияют?
— Да–а… – замялась Полин. – Это было так странно, словно…
— Словно они из другого мира? – помог ей Синглар. Полин бросила на него напуганный взгляд.
— Откуда вы… – она поджала губы, заставляя себя молчать.
— Не бойся, – прозвучал голос у неё в голове. – Он тоже пришёл с Андеры.
— Кто это? – испугалась Полин, огляделась, решив, что в комнате есть кто‑то ещё. Кто‑то, кого она не заметила.
— Ну, почему же не заметила… – снова прозвучал у неё в голове чей‑то голос. Полин опустила глаза. Шакал встретился с ней взглядом и подмигнул. Мир вокруг завращался, закружился в дьявольском хороводе. – Не забывай дышать, – говорил ей шакал. Говорил голосом в её голове. – Глубже, глубже. Вот так. Да.
— Что с тобой? – растерялся Синглар, увидев, что Полин держится рукой за стол, чтобы не упасть. Она посмотрела на него большими, напуганными глазами, затем на шакала, снова на Синглара.
— Это… это… он… он…
— Он тоже говорит с тобой? – помог ей Синглар. Она кивнула, и Синглару показалось, что её глаза стали ещё больше.
— Как такое возможно? – шёпотом спросила Полин.
— А как было возможно то, что ты видела сияющих людей? – спросил её чужой голос в голове. – А тот кристалл, который ты носишь на шее, но не помнишь, откуда он у тебя?
— Кристалл? – Полин растерянно прижала руки к груди.
— О чем он говорит тебе? – спросил Синглар.
— Я не понимаю, – сказала Полин, увидела, как шакал встал на задние лапы, заглянул в коляску, охнула, подбежала, желая спасти ребёнка, увидела улыбку девочки, которая тянула к мохнатой морде шакала свою крохотную руку. – А ну уйди от неё! – закричала Полин, схватила веник, ударила им шакала. Ребёнок в коляске испугался и заплакал.
— Не думаю, что он причинит кому‑то вред, – вступился за шакала Синглар.
— А мне плевать! – Полин снова замахнулась веником. Шакал поджал хвост и кружил возле коляски, словно готовясь к прыжку. Плач ребёнка стал громче, надрывнее. – Флавин! – закричала Полин. – Флавин, пусть твой друг уйдёт и заберёт свою собаку! Флавин! – её голос сорвался. Шакал зарычал, сжался в пружину и прыгнул на Полин. Его передние лапы ударили её в грудь, сбили с ног. Полин упала на спину, ударилась головой. Шакал прижал её к полу, заглянул в глаза, машинально продолжая рычать.
— Иногда это тело становится очень сложно контролировать, – услышала Полин его голос. Струйка слюны вытекла из пасти шакала, упала ей на щеку. – Это зверь. Понимаешь? А зверя не нужно будить. Даже если им управляет номмо. Он всё равно может вырваться.
— Номмо? – Полин жадно хватала ртом воздух. – Так вы первородный? Вы тот, о ком рассказывали Флавин и Габу? Но… – она хотела сказать что‑то ещё, но мысли поплыли куда‑то вдаль, прочь. Полин даже не поняла, что потеряла сознание. Глаза закрылись на мгновение, а затем она уже поняла, что лежит на диване. Синглар и Флавин сидят за столом и пьют кофе. Ребёнок сидит на кровати. Шакал перед ним на полу. Ребёнок и шакал смотрят друг на друга. Ребёнок улыбается, и, кажется, что шакал улыбается тоже. – Так это… это… – Полин громко сглотнула. – Флавин? Это что… – она вспомнила рассказы Габу об отце ребёнка. Вспомнила рассказы о малани. Вспомнила, и ей показалось, что она сейчас снова потеряет сознание.
— Не волнуйся, – шакал повернулся к ней. Жёлтые глаза вспыхнули. – Когда был зачат этот ребёнок, у меня было другое тело.
— Это, правда? – Полин повернулась к Флавину. – То, что эта псина… этот… то что он сейчас сказал?
— А что он сказал?
— Что раньше у него было другое тело.
— И не одно, – добавил шакал.
— Флавин?
— Думаю, да, – сказал Флавин, морщась от горячего кофе, обжигающего губы. – Надеюсь, что да.
— Я тоже… надеюсь… – Полин снова шумно сглотнула. Флавин предложил кофе. Она села за стол. Всё казалось нереальным, неестественным. Где‑то далеко рассмеялся ребёнок. Ребёнок номмо. Ребёнок первородного. Ребёнок, которого не должно было быть в этом мире. В этом сером и скучном мире.
— Не волнуйся, мы скоро уйдём, – сказал ей шакал. Полин кивнула, посмотрела на ребёнка, на Флавина, на шакала.
— Твой кофе, – Синглар по–хозяйски подвинул ей чашку. Полин снова кивнула, сделала несколько спешных глотков, обожгла губы, поморщилась. Флавин обернулся, посмотрел на настенные часы за своей спиной. Полин проследила за его взглядом. Был почти полдень. Безликий полдень ещё одного безликого дня.
— Скоро Габу придёт на обед, – сказал Флавин. Синглар кивнул. Полин тоже зачем‑то кивнула, сделала ещё несколько глотков кофе. На этот раз осторожно, бережно, стараясь не обжечься. Снова послышался смех ребёнка. Шакал подпрыгнул, описал в воздухе причудливый пируэт и ловко приземлился на лапы. Девочка на кровати неуклюже захлопала в ладоши. Шакал снова подпрыгнул. Полин отвернулась, посмотрела за окно. Где‑то там был её мир. Её скучный, бессмысленный мир. Одинаковый, однообразный.
— А вот и я, – сказала Габу, открыв входную дверь своим ключом. Она поздоровалась с Полин, потрепала своего ребёнка за щеку и пошла мыть руки. – Останешься с нами на обед? – предложила она Полин. Полин кивнула. Габу улыбнулась, начала разогревать приготовленную ещё день назад пищу. – Кажется, вечером пойдёт дождь…
— Можешь не притворяться, – тихо сказала ей Полин. – Я всё знаю.
— Знаешь что? – Габу растерянно хлопнула глазами.
— Что вы уйдёте сегодня.
— Уйдём? – Габу посмотрела на Флавина, на Синглара. – Интересно, кто это так решил?!
— Думаю, он, – Полин указала взглядом на притихшего шакала.
— Он? – Габу долго смотрела на него, затем тихо выругалась, ушла в спальню. Оставленная на плите еда пригорела.
— Я выключу, – сказала Полин, хотя никто кроме неё и не собирался этого делать. Молчание угнетало. Серое, громоздкое молчание, как и весь мир за окном. – Кто‑нибудь будет суп? – спросила Полин. Флавин и Синглар отрицательно покачали головой.
— А я похлебаю, пожалуй, – сказал ей шакал. Она налила ему суп в тарелку, поколебалась мгновение, затем поставила тарелку на пол. Он подбежал к еде, негромко зарычал, заставляя её отойти и начал жадно лакать. «И это первородный?» – подумала она, увидев, как он ест.
