другой конец камеры.
Проходят часы.
Я измеряю камеру шагами, словно запертый в клетке тигр. Арманд пытается со мной
заговорить, но только меня отвлекает. Так что я не обращаю на него внимание. Тяжелее же
игнорировать растущий голод. Он раздирает меня изнутри, подобно живому существу. Сначала
крыса, затем кошка, а теперь крокодил, извиваясь, грызёт мои внутренности. Я улавливаю запах
взбрызнутого соусом чили манго, горячего жаркого и, самое невыносимое, попкорна — всё это
сладкие ароматы душ моих друзей.
От таких мыслей легче не становится. Я сажусь на корточки, убираю с лица волосы и начинаю
следить за Армандом. Он смотрит на моих друзей с настороженным взглядом льва-охотника. Парень
ловит меня за наблюдением и расслабляется с досадной улыбкой.
Я вышагиваю по комнате, Джо ругается, Хай снова бьёт себя током, на этот раз, надев на руки
ботинки. Молчит лишь попкорн. То есть, Ури. Он сидит на полу, скрестив ноги и вперив взгляд в
зеркальную поверхность пола.
— Доллар за твои мысли, — говорю я, и он поднимает взгляд.
111
— А не цент?
— Ты получаешь то, за что платишь.
Ури улыбается, лениво постукивая по полу.
— Я просто думал, что нам не о чем беспокоиться.
— Стоп, да я тебя обокрала, такая мысль стоит всех двадцати долларов. Не расскажешь ли,
откуда такие мысли?
— Потому что есть план.
— У тебя есть план? — Он говорит слишком по-философски, чтобы это был просто план а-ля
спрятать-напильник-в-пироге.
— Нет. — Мальчик почти улыбается. — Он есть у Бога.
Проклятье. Он-то мне точно не поможет.
Ури продолжает.
— И ещё я подумал, что…
— Ого, купи один, получи второй в подарок, — дразню его я.
Он не смеётся.
— Не важно, как всё закончится, это того стоило.
— Что?
— Это приключение. Бороться с демонами. Встретить тебя. Стать частью всего этого.
В разговор включается Джо.
— Не говори так, Ури, — обрывает его она. — Мы ещё не на том свете.
Ури впервые не боится противостоять Джо.
— Да, и я надеюсь, что так и будет, но если нет… тогда, и этого было достаточно. — Он
встречается со мной взглядом. — Я ни о чём не жалею. Лучше умереть во имя того, во что я верю,
чем жить бесцельно.
Если это тот самый план, то, откровенно говоря, я от него не в восторге. Да и сам Ури бы со
мной согласился, знай он правду. Правду о том, что всё это ложь. Он думает, что умрёт, пытаясь
сохранить маяк, но, на самом деле, он спасёт лишь меня.
Арманд всё знает, и я чувствую на себе его взгляд. Главное — не обращать на него внимания,
потому что, клянусь, если он ухмыльнётся, я снесу ему голову с плеч, и плевать, что между нами
решётка. Вместо этого я заставляю себя выдавить слабую улыбку для Ури.
— Я тоже ни о чём не жалею.
Самая большая ложь.
— Может, перестанем планировать наши похороны и найдём способ отсюда выбраться? —
спрашивает Джо, но её голос обрывается.
В другой части комнаты распахивается дверь.
В самую высокую стену встроена винтовая лестница без перил, высотой этажа в три. Ближе к
земле она раздваивается и изгибаясь исчезает в полу. Затаив дыхание, мы все наблюдаем за
кружащимися в танце демонами. Шестеро или семеро загадочно прекрасных мужчин и женщин
мелькают в одеждах серых, красных и чёрных оттенков.
Они смеются, визжат, и один из них весело шикает на остальных, вся эта компания
напоминает пьяных старшеклассников, пробирающихся домой поздно ночью. Мы все настороженно
стоим, наблюдая за их фривольным, но в то же время грациозным спуском. Я напрасно надеюсь, что
демоны продолжат спускаться и пойдут на этаж ниже, так как они этого не делают. Как только они
сходят с лестницы, я бросаю взгляд на напряжённого Арманда. Интересно, что если они пришли за
ним. Нет, надеюсь, они пришли именно за ним. Похоже, они здесь ради веселья, а я не хочу, чтобы
хоть один из нас стал их игрушкой.
Они пробираются боком, изгибаются, танцуют среди лабиринта решёток и стен, и проходя
мимо, пробегают по ним пальцами. Должно быть, в пустых камерах решётки не подняты. На
будущее, надо запомнить. В итоге, наши тюремщики решают разделиться. Те, что слева идут к
Тамплиерам, а справа — прямо ко мне и Арманду.
Демоны медлят, хихикая, перешёптываясь и показывая в нашу сторону. Всем им, трём
женщинам в бальных платьях и четырём мужчинам в мрачных костюмах, около двадцати лет. Джо
112
встречается со мной взглядом. Она бледнеет и страх добавляет к аромату манго больше чили. Хай
незаметно становится между остальными и дверью. Я задерживаю дыхание; глухой стук сердца
отсчитывает время. Одни удар, два.
Даже не знаю, какого решения я от них жду.
В темноте сияют их белые улыбки. Я должна дышать, но не могу; их решение слишком
важно. В конце концов, они идут прямо. Ко мне и Арманду. Мои колени трясутся; коктейль и двух
противоположностей, страха и облегчения, не даёт спокойно стоять. Я снова встречаюсь взглядом с
Джо, прислонившейся к тюремной решётке. Руки Хая лежат у неё на плечах. Глаза Ури широко
распахнуты, и даже отсюда мне видно, как он трясётся. Чем прямее он старается держаться, тем
больше его силуэт сотрясается дрожью. Джо тянется к нему и яростно притягивает к себе в объятия,
чтобы защитить. Никогда не видела никого старше Ури, кто одновременно старался изо всех сил
быть отважным героем и прижимался как малыш, спрятав лицо за плечом.
Краем глаза я улавливаю необычайно прекрасную процессию. Кто им нужен: я или Арманд?
Она останавливается напротив моей клетки.
Я.
Я свожу колени и перевожу внимание на своих гостей. В ответ они с любопытством
наклоняют головы, словно вороны. Стоящая впереди всех девушка с острыми чертами лица и
шёлковыми локонами внимательно меня разглядывает. По скулам рассыпались чёрные стразы,
изгибаясь в замысловатые спирали. А совершенно чёрное платье скользит по телу цвета слоновой
кости.
— Значит, вся эта суета из-за тебя. — У неё прекрасный, искусственный голос. Он звучит
мягко, словно лёгкий дождь. Кислотный дождь. А мой ответ — засуха, я не произношу ничего.
— Серена, что ты здесь делаешь? — Любезно спрашивает Арманд.
Она резко поворачивает к нему голову.
— Ах! Арманд. — Она слегка наклоняется к нему. — Как тебе клетка? — Она ухмыляется и
кружит пальчиками около решётки, но не касается её.
