— Для того, чтобы первым подняться в полный рост и пойти на амбразуру вражеского пулемета, требуется мужество, Иван Викторович, — покачал головой министр. — Даже в том случае, если пулемет в итоге не выстрелит. Ну, а в данном случае вы пошли на копья и луки.
— Все равно нечестно, Сергей Кужугетович. Ведь я знал, что мне ничего не грозит. Я этнограф, это моя работа.
— И по поводу вашей работы, Иван Викторович, — сложив ладони, подался вперед Шойгу. — Главные проблемы мы купировали. Даже раненых постепенно вывезем, тут дикари тоже оказались корректны и никак не мешают. Но без спецтранспорта мы не можем вывезти из районов мусор. Он накапливается, гниет, антисанитария… Надо как-то решать. Дикари жгут во дворах костры. И так-то все это не есть хорошо, но ведь они еще и мусор повадились для этого использовать! Такие запахи порою идут, что просто хоть святых выноси! Даже здесь чувствуется. Естественные надобности они тоже справляют, прямо скажем… естественно. И в ближайшие дни эти мелкие проблемы станут очень, очень серьезной бедой, поверьте моему опыту.
— Почему же, верю, — развел руками профессор.
— Вы говорили, Иван Викторович, на изучение их языка и обычаев уйдет не один месяц. Вопросы нужно решать прямо сейчас, неотложно.
— Ага… — опять снял очки Добряков.
— Вы же этнограф, Иван Викторович, — утвердительно произнес Шойгу. — Вы знаете, как можно их убедить. Пусть они пропустят спецтранспорт. И пользуются хотя бы канализационными люками. Возможно, в таком случае нам удастся как-то сосуществовать. У нас уже туристы вон тоннами периметр осаждают, видео с драконами снимают и к дикарям на фотосессию подобраться норовят. Даже не знаю, как никого еще до сих пор не убили… Иван Викторович, очень вас прошу, подумайте над этим вопросом! И пусть они перестанут жечь костры. И строить стоянки. А еще лучше, — с чувством добавил министр обороны, — пусть уберутся из Москвы к чертовой матери!
— С кострами и люками, полагаю, изменить поведение труда не составит, — задумчиво ответил профессор. — Если завоевать доверие, осторожно внедриться к ним в племя и упростить эти вопросы, дикари поддадутся легко. Лень-матушка всегда одержит верх над обычаями, и если ходить в люк или готовить без костра получится проще, племена перестроятся моментально. Но вот что касается спецтранспорта… Даже не знаю… Дайте мне пару дней, Сергей Кужугетович. Мне нужно проконсультироваться со специалистами, узнать их мнение, спросить совета. Полагаю, мы что-нибудь сможем придумать.
— Очень на вас рассчитываю, Иван Викторович, — с видимым облегчением поднялся со своего места Шойгу. — И очень надеюсь, вы решите этот вопрос побыстрее.
* * *
Какое это замечательное чувство — когда нажимаешь в почте кнопку «отправить», и все! Порядок! Не нужно больше корпеть над таблицами, следить за сроками, высчитывать проценты; не нужно проводить за монитором время с рассвета и до глубокой ночи, когда глаза начинают слипаться и держишься на одной только силе воли и желании закончить хотя бы эту сводку, и падаешь в постель лишь потому, что боишься со сна перепутать реквизиты. Но, едва продрав глаза, наливаешь чашку кофе и снова упираешься носом в накладные.
И тут вдруг — пустота! Тебе больше ничего не нужно делать, не надо гнать, торопиться, корпеть — все! Отчеты уехали в налоговую за три дня до положенного срока, и ты — свободна!
И как-то даже непривычно, страшновато, и не знаешь, чем заняться в этом неожиданном море свободного времени.
— Юля-я! Ты что делаешь?
— Игрушку новую скачала.
— А может, ну их, все эти планшеты? Может, мы чего-нибудь настоящее сделаем? Какие у нас будут планы в последнее время?
— Скоро мертвый дяденька прилетит.
— А ты откуда знаешь? — В груди Алины появился сладкий холодок.
— Чувствую.
Женщина хмыкнула. Однако поднялась, отправилась на кухню, достала из холодильника мясо, отрезала несколько ломтей, наскоро отбила, поперчила, положила на разогретую тем временем сковородку. Вскоре перевернула, посолила. Подумала немного возле холодильника — но пельмени доставать не стала. Заварила кофе. Сняла мясо на тарелку…
— Летит!!!
Алина подступила к окну, отодвинула заменяющее стекло и занавеску покрывало — и качнулась назад от толчка воздуха.
Дикарь спрыгнул с шеи летучей зверюги на подоконник, потом на пол, и на гостя тут же набросилась Юля:
— Привет, мертвый дядечка! Мама освободилась, и мы можем погулять. Ты полетишь с нами?
— С дороги гостя нужно сперва покормить, — нравоучительно, хоть и с улыбкой, сказала Алина, — а не звать веселиться.
— Ладно. Только я первая руки мою. А то вы опять пропадете, — решительно заявила девочка и отпустила дикаря.
Тот повернулся к женщине, наклонился к лицу и замер, не доставая лицом совсем чуть-чуть — сперва губ, потом глаз. И хотя он не касался кожи, Алина явственно чувствовала все — и холодные искорки, и горячее дыхание. Не выдержала, обхватила и прижалась сама, все равно обругав:
— Ты ведь меня всю выпачкаешь!
Дикарь крепко ее поцеловал, а потом, чуть дернув закованными в панцирь плечами, отступил, стащил с тарелки мясо, отправил в рот. Потянулся за вторым куском.
— Руки помой!
Гость прибрал третий кусок мяса и только после этого отправился к раковине, сполоснул руки и вернулся к Алине. Взял ее лицо в ладони, коснулся губами в нескольких местах, пригладил волосы…
Подкрепившись и помыв руки после мяса, Атрамир несколько раз погладил женщину ладонями по голове, изливая в ее разум спокойствие и безмятежность, сонливость и безразличие.
«Все хорошо, все хорошо», — как бы говорил он руками, наполняя этими ощущениями сознание избранницы.
Из пещеры с дождем выбежала малышка, села к столу. За нее волхв не беспокоился, она знала, что все будет хорошо. Чувствовала. И, кажется, даже ждала. А вот простая смертная…
Глаза женщины осоловели, и Атрамир быстро смотал с пояса веревочную упряжь, два ремня протянул избраннице между ног, перехлестнув у верха бедер, обвел вокруг тела, продел под мышками.
Смертная что-то пробормотала. Он кивнул в ответ, затягивая узлы, посадил ее на подоконник:
— Кучур!
Дракон всунул голову в окно, ухватил верх обвязки, вытянул наружу и привычно продел морду в верхнюю петлю, позволяя ей проскользнуть на шею.
Девочке Атрамир просто протянул руку — и она радостно подбежала, запрыгнула на подоконник, встала на крыло. Молодой волхв обнял малышку, ухватился левой рукой за край крыла — и дракон тут же спрыгнул вниз. Мгновение невесомости как раз позволило целителю и девочке примоститься у основания левого крыла, а когда Кучур заскользил над скалами — сила ветра и тяжести прижали увязанную в упряжь женщину к основанию правого.
