– Да почему же?
– Потому что так они устроены, я же тебе уже сказал.
– Это ты их так устроил?
– Нет. А может, да. Не помню. Неважно, мы не о том говорили.
– Ах да, экзамен. Ну так что?
– Первый опрошенный долго думал, а потом попросил выбить ему глаз.
– Зачем?!
– Чтобы соседу я выбил оба, это же очевидно.
– И ты выбил?
– Конечно. Я же обещал.
Шамбамбукли передернулся.
– А второй?
– Второй оказался чуточку умнее, он потребовал для себя тридцать два здоровых крепких зуба.
Шамбамбукли хмыкнул.
– Да, могу себе представить его соседа. А третий?
– Жалкий плагиатор. Тоже попросил выбить глаз. Четвертый задал мне довольно интересную задачу, он захотел стать женщиной.
– А его соседу ты устроил раздвоение личности?
– Нет, я его превратил в сиамских сестер. Пятый пожелал себе детородный орган длиной тридцать сантиметров. Думал, у соседа он станет шестьдесят… Фигушки, соседу я присобачил две штуки. Шестой тоже захотел стать одноглазым, седьмой и восьмой – тоже (у людей почему-то вообще довольно ограниченная фантазия), девятый затребовал себе мешок золота в надежде потом отобрать у соседа еще два…
– А какой был правильный ответ?
– Правильный? Правильно ответил только десятый. Когда я ему сказал, загадывай, мол, желание, а для твоего соседа я сделаю вдвое больше, он пожал плечами и ответил: «Ну, если так… Пусть тогда мой сосед живет долго и счастливо».
– Ну?
– Что «ну»? Всё. Экзамен засчитан. Этот мир оставлен в покое еще на сто лет.
– Все равно не понимаю, – покачал головой Шамбамбукли. – В чем тут хитрость?
– Ты демиург, – пожал плечами Мазукта. – Люди устроены иначе.
Демиург Шамбамбукли сидел в гостиной у демиурга Мазукты и любовался коллекцией оружия на стене.
– А вон тот тупой меч я помню, – сказал он. – С него все начиналось, верно?
– Угу, – кивнул Мазукта.
– Сейчас смешно даже… А тогда казалось, грозное оружие.
– Это нам только казалось.
– Ну да. А арбалет тоже оттуда?
– Трофейный. Мне из него ногу прострелили.
– Да, я помню. Ты тогда страшно ругался.
– Потом я ругался и пострашнее.
– Ага, когда тебя враги сажали на пику… Кстати, где она, я тут не вижу?
– Пику я оставил, – сухо сказал Мазукта. – Там.
– Ну, тебе виднее, конечно. А то было бы что вспомнить.
– Я помню, спасибо, – произнес Мазукта еще суше.
– И я помню, – Шамбамбукли мечтательно прикрыл глаз. – Приключения, подвиги, вольная жизнь на свежем воздухе. Драконы, опять же… Помнишь нашего первого дракона?
– Нет, сожалею. Пока ты с ним дрался, я лежал в сторонке и ждал, когда меня соберут в совочек и проведут обряд воскрешения.
– Ты много пропустил, – сочувственно покачал головой Шамбамбукли. – Но еще не все потеряно. Всегда можно вернуться и пройти заново.
– Благодарю, но как-нибудь без меня, – холодно ответил Мазукта.
– Да ты что? Было же здорово! Давай повторим?
– Нет. И оставим эту тему.
– Жаль, – вздохнул Шамбамбукли. – Мне понравилось.
– Если хочешь, иди один, – пожал плечами Мазукта. – Совершай свои подвиги, а у меня другие предпочтения. Не всем же быть героями, кто-то должен и пингвинов пинать.
Демиург Мазукта подбросил на ладони яблоко, повертел, разглядывая с разных сторон, и глубокомысленно произнес:
– Люди считают, что их души подобны яблокам.
– В смысле? – заинтересовался демиург Шамбамбукли.
– Точнее, половинкам, – поправился Мазукта. – Вот так примерно.
Он аккуратно разрезал яблоко на две части и положил на стол.
– У них есть такое поверье, будто для каждого человека существует идеальная пара. Вроде бы я, прежде чем посылать души в мир, рассекаю их пополам, на мужскую и женскую половинки. Как яблоко. Вот и бродят эти половинки, ищут друг друга.
– И находят?
– Ха! – фыркнул Мазукта. – Шамбамбукли, как ты это себе представляешь? Какова вероятность такой встречи? Знаешь, сколько в мире людей?
– Много.
– Вот именно. А кроме того… ну найдут они друг друга, ну и что дальше? Думаешь, составят целое яблоко и заживут в мире и согласии?
– Ну да. А разве не так? – удивился Шамбамбукли.
– Нет, не так.
Мазукта взял в руки по половинке яблока и поднял их к своему лицу.
– Вот две свеженькие, аппетитные души сходят в мир. А как мир поступает с человеческими душами?
Мазукта с хрустом откусил кусок от одной половинки.
– Мир, – продолжал он с набитым ртом, – не статичен. И жесток. Он все перемалывает под себя. Тем или иным способом. Отрезает по кусочку, или откусывает, или вовсе перемалывает в детское пюре.
Он откусил от другой половинки и на некоторое время замолчал, пережевывая. Шамбамбукли уставился на два огрызка и нервно сглотнул.
– И вот, – торжественно провозгласил Мазукта, – они встречаются! Трам-тарарам-пам-пам! – он соединил надкушенные половинки. – И что, подходят они друг другу? Черта с два!
– Мазукта, – осторожно спросил Шамбамбукли. – А к чему ты мне это рассказываешь?
– Да ни к чему. Так, захотелось поговорить. А что?
– Нет, ничего… Я думал…
– А посмотри теперь сюда, – перебил Мазукта и взял еще несколько яблок. – Разрезаем каждое пополам, складываем наудачу две половинки от разных яблок – и что видим?
– Они не подходят, – кивнул Шамбамбукли. – Мазукта, я хотел спросить…
– Потом спросишь, – отмахнулся Мазукта. – Смотри дальше.
Сложив две разные половинки вместе, он куснул с одной и с другой стороны и продемонстрировал результат.
– Ну, что видим? Теперь они образуют пару?
– Да-а, – Шамбамбукли задумчиво кивнул. – Теперь они соответствуют друг другу идеально.
– Потому что мир их обкусывал не поодиночке, а вместе. Аналогия ясна?
– Ясна.
– Теперь спрашивай, что ты хотел.
– Да ничего, теперь уже незачем спрашивать. Я просто удивился, зачем ты начал этот разговор, а вдруг у тебя какие-нибудь проблемы в семейной жизни?
– У меня? – Мазукта засмеялся. – Нет, что ты… у меня все замечательно. Прекрасная жена (да ты же ее знаешь), чудные дети… Дочка – вылитая мать, спокойная такая, заботливая. Цветы любит. Я ей выделил садик, так она весь день там что-то сажает, пропалывает… Очень обстоятельный ребенок. Сыновья тоже подрастают. Совсем разные. Один кораблики пускает, мечтает стать моряком. За него я спокоен. А другой всё больше по подвалам шляется, и компания у него подозрительная. Вечно угрюмый, не улыбнется никогда. На стенах развешал картинки с уродскими черепами, сам весь в цепях… Ну ничего, это подростковое, это пройдет. А вот младшенький меня беспокоит…
Мазукта напряженно сдвинул брови.
– Слишком серьезный, – пояснил он. – Не по годам. И игры у него странные. Нашел где-то ржавый серп, сидит точит и на меня как-то нехорошо поглядывает. Не нравится мне это…
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта вели неспешный теологический спор.
– А я говорю, что от людей добром ничего не добьешься, – сказал демиург Мазукта.
– Ты неправ, – покачал головой Шамбамбукли. – Я утверждаю, что на людей всегда можно воздействовать мягким убеждением.
– Только принуждением, – стоял на своем Мазукта.
– Нет-нет, насилие еще никогда не доводило до добра!
– А кто говорит про насилие? – удивился Мазукта.
– Ты.
– Я говорил про принуждение.
– Не вижу разницы.
– А ее, по большому счету, и нет.
Шамбамбукли озадаченно заморгал.
– Что?..
– Ну посуди сам. Люди – это ведь те же скоты, верно?
– Нет.
– Верно, Шамбамбукли, верно. На них, как на всякую скотину, можно воздействовать хорошей палкой. Рано или поздно они понимают, что выбора у них нет, и идут куда тебе нужно.
– Это насилие.
– Правильно. А принуждение – это когда ты запрягаешь их в повозку, а перед носом вешаешь вкусную морковку. Тогда они думают, что идут сами, куда хотят, за своей светлой недостижимой целью – а на деле, это ты их ведешь. И с куда большим комфортом.
– Ясно. Но люди – не скот.
– Спорим?
– Спорим.
– Ну хорошо… Возьмем, для примера, какой-нибудь мир.
Демиурги взяли какой-то мир.
– Теперь выбери любой город.
– Вот этот.
– Очень хорошо.
– А теперь попробуй мягко убедить людей… ну, хотя бы плодиться и размножаться.
– А они что, не?!..
– Они да. Но недостаточно активно.
– Ну хорошо, я попробую. Сейчас я к ним обращусь…
– Да? И это ты называешь свободой выбора? Представь себе, ты человек, и вдруг перед тобой с небес спускается сияющая фигура и начинает пропагандировать е… естественное размножение. Ты посмеешь ослушаться?
– Ты прав, Мазукта. А здесь как-нибудь можно обратиться сразу ко всем, и чтобы без чудес?
– Запросто. Тебе повезло. В этом мире существует телевидение, и через пять минут намечается новогоднее выступление президента. Можешь вмешаться.
