– Запросто. Тебе повезло. В этом мире существует телевидение, и через пять минут намечается новогоднее выступление президента. Можешь вмешаться.
– А ты уверен, что президент будет не в записи?
– Абсолютно! – Мазукта щелкнул пальцами. – Вот и нет никаких записей, сгорели. Придется ему выступать вживую.
– Это насилие…
– Да. Выступление начинается, твой ход.
Шамбамбукли вздохнул, зашевелил губами, и на бумажке, лежащей перед президентом, проступили новые слова. Президент как ни в чем не бывало продолжал речь. Упомянул о сложной политической обстановке, пожаловался на недостаток рабочих рук в стране, оценил низкий уровень валового дохода. С этого дня, проникновенно говорил президент, все люди доброй воли должны усилить свою демографическую сознательность. Государству нужны новые молодые люди: солдаты, рабочие, ученые. Дети – наше будущее, наша сила, наша гордость и т. д. и т. п.
– И ты думаешь, из этого выйдет что-то путное? – скептически скривился Мазукта.
– Посмотрим, – неопределенно ответил Шамбамбукли.
– Хорошо, посмотрим.
Демиурги перепрыгнули на год вперед.
– Что-то я не вижу никаких существенных изменений, – сказал Мазукта. – Рождаемость даже снизилась.
– И президент сменился…
– Угу. Ну ладно, теперь моя очередь?
– Твоя. Начинай.
На сей раз новогодня речь президента, насильно отредактированная Мазуктой, была совсем краткой. Президент только открыл рот – и по всему городу погас свет.
– Вот так, – усмехнулся Мазукта и отошел от рубильника. – Пока разберутся, пока все запустят заново – не меньше двух часов пройдет.
– А концерт? – огорчился Шамбамбукли.
– Обойдутся без концерта. Делать им теперь нечего, света нет, телевизор не работает… Через девять месяцев ожидай демографического взрыва.
– Как-то у тебя все слишком просто получается, – расстроился Шамбамбукли.
– А я не усложняю.
– И все равно люди – не скоты!
– Поспорим еще раз? – ухмыльнулся Мазукта.
– Вот! Я привел тебе доказательство! – сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте.
– Чего? – не понял спросонья демиург Мазукта.
– Доказательство. Привел. Что люди не скоты.
– А-а, ты об этом… Ну, заходи. Показывай, что у тебя там.
Мазукта, придерживая одной рукой пижамные штаны, по сторонился и пропустил в квартиру демиурга Шамбамбукли.
– А эти с тобой?
– Да. Это люди. И они – не скот.
– Это я уже слышал. Ты доказательство приводи.
– Вот, я привел. Люди.
– Вижу, что люди. А доказательство где?
– Ну как же…
– Шамбамбукли, – раздраженно произнес Мазукта. – Ты меня разбудил на заре третьего тысячелетия. Тебе самому нравится, когда тебя будят на заре?
– Ой, прости.
– Короче! Вот твои люди. Объясни толком, почему они не скоты, или дай мне спокойно поспать.
– Не скоты. Потому что они действуют не по принуждению, а из любви.
– Серьезно?
– Да. Я на протяжении нескольких поколений внимательно следил за этим народом, всячески обхаживал, направлял, подсказывал им наиболее выгодные пути развития. Сейчас они слушаются меня во всем, уважают, восхваляют…
– Ну-ка, погоди минутку.
Мазукта повернулся в людям.
– Вот ты, с бородой. Отвечай, ваш демиург и правда действует только лаской и убеждением?
– Да! – с восторгом отозвался человек.
– И вы его всегда слушаетесь?
– Да!
– И никогда ему не перечите?
– Никогда!
– А почему?
– Из великой любви к нему!
– А за что вы его так любите?
– За все! Ибо он – наш пастырь, а мы все – его верные агнцы.
– То есть бараны? – демиург Мазукта удовлетворенно хмыкнул и обернулся к смущенному демиургу Шамбамбукли:
– Значит, говоришь, не скоты, да?
– Давай поспорим еще раз?.. – робко предложил Шамбамбукли.
– Что отличает человека от животного? – задал вопрос демиург Мазукта и сам же на него ответил. – Способность к абстрактному мышлению. Согласен?
– Ну, допустим, – осторожно кивнул демиург Шамбамбукли.
– Отлично. Тогда смотри!
Мазукта сложил ладони рупором и закричал, обращаясь к миру:
– Принесите-ка мне, люди, ваших детушек! Я сегодня их за ужином скушаю!
– А разве ты ешь детей? – удивился Шамбамбукли.
– Нет, конечно, – пожал плечами Мазукта. – В том-то весь и фокус. Сейчас люди начнут тупо приносить мне своих детей, и ни один даже не задастся вопросом, а с какой, собственно, стати?
– Подожди, но дети…
– А что дети? Чистые невинные души, с ними проблем не будет. Пущу по второму кругу, почти без отходов.
– Мазукта, но это же жестоко!..
– Знаю, что жестоко. Но ты посмотри… ага, вон туда, видишь? Уже идут. Колоннами. Несут, ха! Вот идиоты-то, верно?
– Мазукта… прекрати это, пожалуйста.
– Нет, ты только подумай! Вместо того чтобы возмутиться, слепо и послушно приносят в жертву жестокому божеству своих родных детей! И кто они после этого, не животные?
– Нет. Животные так никогда не поступают.
– Хм… А ведь ты прав, пожалуй.
Мазукта досадливо поморщился и снова закричал:
– Эй, люди, отбой. Не нужны мне ваши дети. Идите отсюда. Я кому сказал! Эй, там… А ну прекра… я сказал, прекратите! Да все уже, все, верю, не нужны мне… Да куда вы их… Вы чего там, с ума посходили?! Шамбамбукли, ты только глянь, что происходит!
– Дети режут стариков.
– Детушек! Я же им сказал, детушек приносите, а не дедушек!
– Они плохо расслышали.
– Тьфу! – Мазукта отвернулся от этой картины. – Туп-пицы! Слушай, может, они и правда от обезьяны произошли?
о природе человека, на месте замри
– Это и есть твой философ? – спросил демиург Мазукта.
– Он самый, – кивнул демиург Шамбамбукли.
– Хм… – Демиург Мазукта брезгливо потыкал ногой неподвижное тело. – Он что, пьян?
– Да, с философами такое случается.
– И ты утверждаешь, что вот этот отброс общества создал теорию о свободе воли и предопределении?
– Ага. Я нахожу это достаточным, чтобы не считать человека скотом. Скот до такого не додумается.
– Спорный вопрос, – проворчал Мазукта. – Только скот может напиваться до скотского состояния.
Тут человек поднял голову, сфокусировал взгляд на Мазукте и развязно произнес:
– А ежжели я сскот, то хрен ли ты пришшел со своими пр’блемами к скоту? И хто ты сам псле этого?
Демиурги переглянулись.
– По-моему, он тебя уел, – с улыбкой сказал Шамбамбукли.
– С-с-скотина, – процедил Мазукта.
– Сыграть, что ли?.. – предложил скучающий демиург Мазукта своему другу демиургу Шамбамбукли.
– Давай. А во что?
– Да во что угодно! Да вот хотя бы… а ну-ка, достань шахматную доску.
Демиург Шамбамбукли тут же достал из воздуха доску и разложил ее на столе.
– А фигуры? – спросил он.
– Какие еще фигуры? Чай, не в шахматы играем.
– А во что?
В ответ демиург Мазукта вытряхнул из ладони две кучки круглых фишек – черных и белых.
– А-а… понятно.
– Хочешь играть белыми? – спросил Мазукта.
– Да, если можно.
– Ладно. Тогда объясни им правила, и начнем.
– Объяснить им?!
– Ну конечно. И посмотрим, кто кого.
– То есть они будут играть сами? Без нас?
– А в чем проблема?
– Да нет, ни в чем…
– Ну тогда приступай. Расскажи своим все правила и тонкости игры, разработай тактику и стратегию, а я проделаю то же самое со своими. И посмотрим, кто лучший педагог.
Шамбамбукли принялся просвещать свои фишки, Мазукта начал что-то втолковывать своим. Через некоторое время оба объявили о своей готовности.
– Стройсь! – скомандовал Мазукта, и фишки заняли свои места. Шамбамбукли нахмурился.
– Как-то они странно стоят…
– Неважно, – отмахнулся Мазукта. – Уже поздно что-то менять, игра началась.
Белые двинули свою первую фишку. В ответ с другой стороны прыгнула вперед черная, за ней другая, третья… Белые так и полетели с доски.
– Мазукта, что происходит?
– Как что? Кавалерийский налет.
– Но это же не по правилам!
– Почему не по правилам? А ты своих во что обучал играть?
– В шашки, конечно.
– А я – в «Чапаева».
– А вот скажи мне, Шамбамбукли, – сказал демиург Мазукта. – Когда ты творишь людей, какое у них первое слово?
– В смысле?
– Ну, что они у тебя произносят, когда появляются?
– «За».
– То есть? – не понял Мазукта. – А второе слово тогда какое?
– Когда как, – пожал плечами Шамбамбукли. – Иногда «что», иногда «каким». Бывает, что первое слово «не», или «ой», или просто «а». Бывают и такие слова, что даже я их не знаю. А у твоих какое первое слово было?
– Абырвалг, – отрезал Мазукта.
– Не дергайся! – скомандовал демиург Мазукта.
– А ы оаух! – сердито ответил демиург Шамбамбукли.
– Вот и не дергайся. Сиди смирно. И рот открой шире… еще шире!
