Наверное, мои вопли напомнили рыцарю, кто из нас двоих истеричная баба. Дейкстр заставил себя успокоиться и, накинув поверх рубашки синюю тунику с гербом Ордена, стал прикреплять ножны на спине.
Когда он был готов, жестом велел мне взять свою сумку, и мы вместе вышли из трактира, не сказав друг другу ни единого слова.
На улице оказалось не только чертовски рано, — солнце еще не взошло, — но еще и отвратительно холодно и по-утреннему сыро: мои ноги прочувствовали это сполна, искупавшись в ледяной росе.
— На кой ты меня так рано разбудил? — спрашиваю, подавив нечаянную дрожь.
— Я и не ложился, — угрюмо ответил Дейкстр.
— Это не ответ на мой вопрос. — хмурюсь. — У нас есть еще какие-то проблемы, о которых я не знаю?
— Да. Нам надо убраться из этой деревни поскорее, пока до главы не дошли слухи, что я спас ведьму, а не местную.
— То есть?
— Если я спас ведьму — мне не заплатят, а если местную дурочку — то лишний десяток золотых, — объяснил он, постепенно успокаиваясь после утреннего скандала. — Теперь ясно? Я потерял доспехи, и мне нужны деньги хотя бы на кольчугу, к тому же, мне нужно будет заплатить твоему лекарю, а, может, даже и кормить тебя придется…
— Хмм… знаешь, раз уж мы начали считать, то деньги-то мои, а не твои. Это благодаря мне и моим знаниям дракон лежит мертвый, а ты все еще можешь считать чужие золотые…
— Что ты там вякнула?… — недобро произнес рыцарь, посмотрев на меня через плечо. — Повтори!
— Я говорю, что ты не убивал дракона, и деньги за него мои. Но будет справедливо, если я отдам тебе половину, что скажешь? — улыбаюсь, всеми силами подавляя нарастающую робость. Пока неизвестно, что за человек мой спутник, и можно ли с ним так общаться… с него станется и согласится, и зубы мне выбить за наглость. Но все же что-то внутри мне подсказывает, что руку он на меня не поднимет.
— Стерва!.. — возмутился он и отвернулся от меня. — Ни одна баба так болтать не умеет, только ведьмы!.. Откуда ты вообще столько знаешь о рыцарях, раз тебе память отшибло?
— Помню, мне пару лет назад начали сниться сны про легенду об одном из рыцарей вашего Ордена, — охотно отвечаю, следуя за рыцарем. Оказалось, что говорить о чем-то, что действительно помнишь, приятно до сладкой дрожи в лопатках. — Сны снились каждую ночь, и мне пришло в голову их записать, чтобы опубликовать и, может, немного подзаработать на своей графомании… Так вот, легенда была о Самодиве, десятом рыцаре ордена Черного Дракона. Он был храбрым воином и одним из основателей этого вашего рыцарского братства по борьбе с чудовищами… Мне снились многие подробности его жизни, потому я знаю о Тангейе и его красных магах — они постоянно враждовал с Самодивом и не хотели, чтобы его Орден существовал. Так же я знаю о кодексе. После обучения, прежде чем приступить к борьбе с монстрами, каждый рыцарь клянется соблюдать особые правила. Если после клятвы он нарушит кодекс, металл его меча потемнеет. Меч — это сугубо личная вещь, в Ордене ее дают раз и на всю жизнь. Если меч у рыцаря потемнеет или потеряется, рыцарь будет казнен без суда и следствия.
— Эти подробности у рыцарей разглашать не принято… это как тайна Ордена! Откуда тебе может быть известно об этих параграфах кодекса? И Самодив? Он жил лет сто пятьдесят назад! О нем ты знаешь, а о себе нет!? Как это может быть? — Дейкстр, поравнявшийся со мной, окинул меня недоверчивым взглядом.
— Я задаюсь этим вопросом со вчерашнего дня, — пожимаю плечами. — Результатов это пока не принесло… Самое интересное, что я так же помню сюжет «Матрицы» и таблицу умножения, отлично помню свою коллекцию кинжалов и цвет постельного белья… но черта с два я помню свое лицо или хотя бы имя!
— Знаешь, ты говоришь полную несуразицу, но так осознанно… Если честно, мне уже интересно, что скажет лекарь. Я никогда не слышал о такого рода безумии.
— Мне тоже интересно, что он скажет, — киваю.
За разговором мы дошли до дома старшины — новенькой добротной избушки.
— Быстро найди, где у них отхожее место, иди туда и сними свой ведьмовской плащ, — прошептал мне на ухо рыцарь. — Еще немного разлохмать себе волосы, расправь рубаху и… надень панталоны! Будешь играть юродивую, молчи и только мычи, если что! Делай, что я говорю, и мы выторгуем у этих олухов больше положенного…
— Панталоны надевать не стану, но в остальном — как скажешь.
Когда я вернулась, будучи в образе, Дейкстр поднялся по ступеням на крыльцо и без стука вошел внутрь. Я — за ним.
Мы попали в сени, а оттуда прошли в обычную деревенскую кухню — словно списанную с картинки из учебника истории.
На большой беленой печке спал сам старшина — полненький холеный мужичок с лохматыми седыми космами, круглым мягким лицом, и, почему-то, без бороды.
Рыцарь, совершенно не смущаясь в чужом доме, подошел к старосте и разбудил его немногим ласковее, чем меня: он неистово затряс несчастного, от чего тот так подсочил, что чуть не упал с печки.
— Чего н-надо!?… — заикаясь, выпалил старшина, садясь на своем ложе, свесив вниз голые ноги.
— Дейктер Донан, рыцарь. Пришел за своей платой, — объяснил ему мой ласковый спутник. — Надеюсь, казна при вас? — в устах Дейкстера это прозвучало до смешного вежливо.
— Ах… Донан… рыцарь… конечно… Но почему так рано?… — удивился старшина и нахмурился. Весь его вид ясно говорил о том, как он счастлив видеть нас в такое время.
Неловко спрыгнув с печки, старшина прямо в рубашке подошел к одному из стареньких столов, оказавшимся комодом, загроможденных всякими безделушками и банками со съестным. Бормоча что-то и продолжая хмуриться, мужичок со скрипом выдвинул один ящичек, и оттуда, как птицы из распахнувшейся клетки, вылетели на пол стаи желтых листков документов.
— Сейчас, я найду нужный документик, печаточку, немного воска, листочек мне, листочек вам, составлю протокол… Ага… Маргафа, проснулась, старая! Сообрази чего съедобного!.. — крикнул он старухе, невозмутимо стоящей в кухне. Она тоже была в одной ночной рубахе. — Донан, у вас доказательства убийства дракона есть? Кто-нибудь видел, что именно вы его убили? Есть ли у вас ранения, господин рыцарь? Вы знаете, это дело такое, у нас без доказательств нельзя… — бормотал старшина, недобро смотря на Дейкстера, который оставался абсолютно спокойным.
— Занесло же до петуха… не к добру!.. — выплюнула она в нашу сторону старуха и убралась туда, откуда пришла. Вскоре она вернулась, уже более-менее приведшая себя в порядок, надевшая сарафан и заплетшая седые волосы в косу.
Указав нам с рыцарем рукой на лавку у стола, она сгорбилась у печки.
Старшина, все еще в одной рубахе, все это время неторопливо расхаживал по дому и собирал какие-то мелкие вещички: то у него бумага рвалась, то перо оказывалось сломанным, то чернила были не те, то цифру сослепу не ту брал, то не оказывалось нужного листочка и нужно было бежать к помощнику, которого сейчас нет, и будет он дня через два… Рыцарь в ответ на эти откровенные чиновничьи издевательства терпеливо сидел за столом, не спуская со старшины внимательного взгляда.
— Я есть хочу, — тихо говорю ему.
— Хозяюшка, милая, дайте поесть чего девице, — попросил рыцарь почти нежным голосом. Когда старуха повернулась к Дейкстеру, она аж замерла: на его лице вдруг расплылась настолько добрая и приятная улыбка, так посветлел и смягчился его взгляд, что невозможно было узнать прежнего неприятного и грубого мужика. Бабка смотрела на рыцаря и сама как будто молодела: разгладились морщины на лбу, засияли блекло-голубые глаза, даже спиной она немного выпрямилась. — Совсем она худая, как бы не болезнь… — продолжил рыцарь, гипнотизируя старуху сияющим добротой взглядом.
Слова прозвучали, как заклинание: передо мной мгновенно появилась тарелка горячих вареников, а перед Дейкстером — кружка жирного молока.
Завороженная рыцарем, старуха села с нами за стол и стала расспрашивать о том, как мы сюда попали, не забывая докладывать в наши миски то хлеба, то сметаны.
