— Горыныч, давно не виделись!
Где Горыныч? Я задрал голову — и оказался нос к носу с большой змеиной головой. А-а-а!
— Я же просил понизить громкость звука, издаваемого вашим ртом, — поморщился Змей Горыныч, и рядом с первой головой возникла вторая.
— Наоборот, говорите погромче, — заявила она. — Я что-то стал глуховат на ухо.
— Пусть болтает, как болтает, — вклинилась третья. — Очень даже хорошо слышно.
Ой, мамочки!
— Василий, твой выход, — шепнул я коту.
— Горыныч, друг, — замурлыкал тот. — Сколько лет, сколько зим.
— Ты хто? — поинтересовалась первая голова, выпустив облачко дыма. Вторая голова оглушительно чихнула, а третья поморщилась.
— Меня зовут Венислав, — представился Змею. — Я — прапра…внук Бабы Яги.
— Правнук? — Голова номер два озадаченно понюхала меня, а голова номер три лизнула раздвоенным языком, и я вздрогнул.
— Ага, — затарахтел Васька. — В избушке живет, порядок в лесу наводит. Одним словом, кладезь, а не парень. Давно хотел вас познакомить, но сам понимаешь, правнук Бабы Яги — человек занятой, работы много. Вот, как только, так сразу.
— А где Яга? — поинтересовалась голова номер три.
— Исчезла, — ответил я.
— Ой! — охнули три головы разом. — Что же это такое? Что творится-то?
— Я же тебе писал. — Васька закатил глаза.
— Почта плохо ходит, — заявила голова номер один.
— Со зрением худо, — поддержала голова номер два.
— А я вообще читать не умею, — огорошила номер три.
Я потер виски. Кажется, разговор будет трудным.
— Уважаемый Змей Горыныч, я к тебе по делу, — заявил трем головам сразу и достал из ступы чудом уцелевшую бутылочку мухоморовой настойки. Головы мигом подобрели и прониклись ко мне симпатией.
— Так что же ты сразу не сказал, Венислав? — затараторил Змей Горыныч всеми пастями. — Проходи, дорогой, гостем будешь. А баранинки нет?
Кот сделал большие глаза: мол, я же тебе говорил!
— С собой нет, — ответил я. — Но если мы столкуемся, будет тебе баранинка.
Змей потопал вперед, и вскоре мы очутились у входа в пещеру. Если бы Горыныч не указал, я бы его и не заметил, потому что пещера спряталась за сучьями деревьев и мхом. Но лаз был достаточно большим, и мы с Васькой без труда проникли внутрь. Я протер глаза — и понял, что сплю, потому что явью это быть не может. Пол был усыпан золотыми монетами, у стен грудами лежали украшения и драгоценные камни, а у дальней стены ровными стопками взгромоздились книги в подозрительно современных обложках. Тоже Яга постаралась?
— Присаживайтесь, гости дорогие, — пригласил Горыныч и шлепнулся на ближайшую кипу золота. Я выбрал себе «стул» поменьше, Васька — наоборот, побольше. Готов поклясться, после нашего ухода Змей не досчитается пары камешков.
— Рад, что вы зашли. — Горыныч хвостом открыл сундук, и стаканы сами поплыли к нам, выстроились в ряд, а из бутылки вылетела пробка. Ух, ты! Настойка полилась в стаканы.
— За дружбу, — провозгласила первая голова.
— За мир во всем мире, — поддержала вторая.
— Выпьем за любовь, — напела третья знакомый мотивчик. Ну, бабуля!
Стаканы со звоном встретились, мы выпили. Я старался много не пить, помня, насколько коварна эта настойка.
— Горыныч, у меня к тебе дело есть, — заявил, пытаясь глядеть на три головы сразу.
— Слушаю тебя, друг, — закивали они слаженно.
— Понимаешь, явился ко мне королевич Елисей из Деркача. Ты нападаешь на его город, смущаешь девиц, воруешь скот. Пьянствуешь, покоя не даешь.
— Ложь!
— Наклеп!
— Провокация!
Головы снова проявили завидную солидарность.
— Это понятно, — сказал я. — Только Елисей оказал мне большую услугу. Пожалуйста, Змей, если ты мне друг и хочешь баранинки, уважь, не появляйся в окрестностях Деркача. Разве мало городов на свете?
— И то верно, — пригорюнилась первая голова.
— Там так красиво, — восторженно заявила вторая.
— Но чего не сделаешь ради друга? — кивнула третья.
— Так что, не будешь летать в Деркач? — уточнил я.
— Не буду, — заверил Змей Горыныч. — Тем более, девок тамошних я как облупленных изучил, да и достопримечательности успел разглядеть. Скучно, скучно. Пора менять место экспо… дисгар… дислокации, во!
— Пора, — согласился я. — А барашки тебя уже ждут возле моей избушки. Только смотри, солжешь — я обижусь, и век тебе настойки на мухоморах не видать.
— Ты что? — картинно возмутился Горыныч. — Я ни в жисть! Друзей не обманываю.
— Главное, не забудь свое обещание.
А то знаю я, как бывает. Уже получил Абу вместо Булата, потому что у Змея развился склероз. Мы допили бутылочку настойки. Так как Горыныч лакал в три горла, а мы с Васькой — всего в два, на этот раз я был трезв как стеклышко. И когда Горыныч решил полететь и извиниться перед жителями Деркача лично, вцепился в одну шею, Васька — в другую, иначе извинения могли бы плохо кончиться. Так мы и спать легли в пещере Змея, потому что я боялся, что он на пьяную голову… головы наделает бед. А утром, едва взошло солнце, бодрые голоса трех голов возвестили:
— И где наша баранинка?
— Возле избы, — просипел я. — Избушки Бабы Яги.
— Понял и полетел завтракать.
Я с трудом поднялся. Спать на груде золота — то еще удовольствие, я вам скажу. Ощущение было такое, будто Змей Горыныч всю ночь танцевал на мне танго. А где Васька? Я огляделся по сторонам. Василий Мышеславич нашелся неподалеку. Он зарылся в груду золотых монет и счастливо посапывал, обнимая крупный алмаз.
— Васька, подъем!
Кот подскочил на четыре лапы и пронесся мимо меня. Куда, интересно? Я вышел за ним. Василий осоловело оглядывался по сторонам.
— Показалось, что меня Яга зовет, — зевнул он и поплелся было обратно к пещере, когда я перехватил его за шкирку:
— Ты куда это?
— Досыпать.
Вот гад! Но я промолчал и не стал выливать на бедную Васькину голову всего своего негодования. И что мне делать? Догнать Горыныча? Дожидаться его здесь? Я до сих пор не мог решить, вместо этого переминался с ноги на ногу. Решил все-таки подождать Змея и лично напомнить, чтобы он больше не преследовал жителей Деркача, потому что, как уже выяснилось, у Горыныча были те еще проблемы с памятью. Впрочем, вскоре довольный Змей появился на горизонте. Он мерно махал крыльями, потяжелевшее брюхо едва не задевало верхушки деревьев.
— А, проснулись! — Горыныч спланировал на поляну и потянулся. — Там вас уже ждут, беспокоятся.
— Да, мы сейчас отправимся домой, — заверил я. — Только, прошу, не забудь своего обещания и не прилетай больше в Деркач.
— Обижаешь, — протянула первая голова.
— Да у меня память, как у молодого, — прибавила вторая.
— Не прилечу, — фыркнула третья. — А за баранинку спасибо. Если понадобится еще куда-то не прилетать, сообщи, плата та же.
— Надеюсь, что не понадобится, — усмехнулся я. — До встречи.
Свистом подозвал ступу, сбегал за Васькой, зашвырнул его внутрь и забрался сам.
— До встречи. Благодарю за гостеприимство, — сказал змею.
Тот выпустил облачко дыма сразу тремя головами. Видимо, это означало прощание, поэтому ступа взмыла в небо, а я заметил, что Васька подозрительно молчит и пыжится.
— Ты что, обиделся на меня? — спросил у кота. — Не обижайся, Василий.
— Я не… Тьфу!
И Васька выплюнул на дно ступы большой алмаз, а затем осторожно подгреб его к себе лапой.
— Воровать нехорошо, — заметил я.
— Думаешь, Змей знает, сколько в пещере точно камешков? — Кот снова насупился. — Он даже название городка запомнить не смог.
— Дело не в том, знает он или нет, а в самом факте воровства, Василий.
— Да ладно! — Тот надулся и стал похож на шар. — «Дело в факте воровства, дело в факте воровства». Змей что, сам этот алмаз добыл, купил, нашел? Нет, он его украл! А я украл у него. Минус на минус, как известно, дает плюс.
Я тихо рассмеялся. Ох, и Васька! Ох, и прохвост! Змей-то, конечно, вряд ли ведет учет алмазов, но впредь буду брать с собой Руслава, он точно чужого не возьмет.
