Радостное настроение присутствующих немедленно сменилось на недовольство. Ропот даже чем-то напоминал рокот прибоя перед бурей. Тут и там слышалось возмущенное шипение. Темные были не в восторге от такого поворота. Ни дать, ни взять — два Правителя. Светлый только очень странно одет. Но может у них теперь так принято. По праздникам. Подданные Инэльдэ, как и она сама предположили, что второе кресло — для неё. А сажать Светлого на такое место — почти оскорбление. Или не почти. В Зал вошли запоздавшие — Аль Манриль и Исильмэ. Исильмэ пришла полюбоваться на сына. Морнин — погордиться. Он, конечно, и так каждый день ходил гордиться Даэросом в Верхние Чертоги, но сказывался двухсотлетний недобор отцовской радости. И еще — обряд. Он никогда этих Темных обрядов не видел. Если бы не новое положение Сына, то и не довелось бы. К тому же, Морнину как послу необходимо знать местные обычаи. Даже все время недовольная чем-нибудь Исильмэ склонила голову ему на плечо и сверкала повлажневшими глазами. Полное семейное счастье!
Даэрос раньше перед таким количеством Темных речей не произносил. Если бы не последние дни, когда он тренировался, пусть и перед орками — стушевался бы, наверное. По спине гулял неприятный холодок. Пока все шло правильно. При появлении его отца Темные уже почти рычали. Замечательное попрание местных обычаев! Нэрнис как-то ему рассказал о таком приеме: «качать настроение». Как лодку на воде. Любое массовое собрание жаждет эмоций. На одной и той же волне их все время держать нельзя. Насколько Даэрос понял, без научных вывертов такое управление народом укладывалось в простое правило: чтобы добиться всеобщего ликования, надо сначала сделать что-нибудь неадекватное, с намеком на оскорбление. А потом перевернуть все с ног на голову. Народ, обычно очень радуется, что его не оскорбили. В очередной раз. Фактически, получается радость из «ничего». Правда, Нэрнис рассказывал тогда про людей, но, похоже, это правило подходило и для эльфов.
Ларгис, как управляющий обрядом, встал рядом с Инэльдэ и потрясающе кратко изложил обоснования и притязания двух братьев на занятое ими место. Пусть Даэрос и сомневался, в какой именно день был заключен Брачный Союз между Амалиросом и Элермэ, но в том, что «был» он нисколько не сомневался. Так что Ларгис правильно объединил имена двух Домов. Разведчик, по сути, ничего и не рассказывал. Он излагал факты, а точнее — изменения в родословной. Свои «изменения» Полутемный как-то продумать не успел, но Ар Туэль без запинки произнес его титул для такой степени родства: Даэрос Арсан Ниэль Арк Каэль, Ар Ктэль, Нир Аль Арвиль. Одно дело, шутить о родственных связях, и совсем другое — слышать, как имя Правящего Дома влезает в твою семью. Интересно, Выползня кто-нибудь порадовал таким потрясающим звучанием его, Даэроса, титула? Наверное, не рискнули. Надо будет отправить с Нэрнисом письмо и непременно подписаться. Пусть шипит. От приятных раздумий отвлек Ларгис. В полной тишине его голос прозвучал излишне громко.
— Прикажете начать Обряд Клятвы?
Полутемный еще раз осмотрел зал. Великолепно. Стоят. Молчат. Осознают.
Темные, действительно пытались осознать. Их размышления о Доме Аль Арвиль протекали тем же руслом, что и раньше размышления Инэльдэ. Нэрнис, как представитель этого таинственного и не иначе как могучего Дома сидел с задумчивым видом у всех на виду. Через него увязывались в одну семью с Повелителем и их «Светлый Защитник» Аль Манриль, и его Темная спутница, и, конечно же, сам Великий Открывающий. Перевес был на стороне Светлой родни Повелителя, но и без Темной не обошлось. Четыре члена Правящего Дома, это почти целый Повелитель, особенно, если учитывать их возможности. А может даже больше. То есть — полная безопасность. Светлые в их сознании немедленно потемнели до нужного оттенка и сначала тихо, а потом, как надвигающийся штормовой вал по Залу Стены пронесся радостный вопль как минимум пятисот Темных. По всему выходило, что заботливый Повелитель Амалирос прислал к ним не абы кого, а исключительно членов своей семьи и Разведчика, что по сути не сильно отличается. По крайней мере, по степени доверия и ценности его персоны. Даэрос понимал их радость с небольшим дополнением — эти подданные за время существования Предела несколько отвыкли от Выползня. И от жизни под его чутким руководством. Поэтому испытывали радость, не замутненную подозрительностью.
Инэльдэ наблюдала, как Открывающий вертит её подданными, и досада на свои ошибки все больше становилась похожа на страх. Такой по началу простой и любезный Полусветлый оказался слишком не простым. Даже обидно, каким не простым. И даже представлять страшно, каким он может быть не любезным. Сразу вспомнилось мучнисто-белое лицо пленника, который страдал от боли в суставах и связках. Даэрос ему… на поверхности, а не где-то под горами, руки повыдергал. Буквально. Ар Туэль с запозданием заметила, что дрожит. Первый раз в жизни. Но все-таки сдаваться было рано. Может, его как-то дополнительно очаровать. Вот только чем? Тем, что она на пятьдесят лет старше? Или умением метать ножи? А надеть все его подарки — поздно и примитивно.
Даэрос жестом прекратил излияние всеобщей радости и Ларгис, наконец, начал обряд. Каждого «неполноценного» подданного Повелителя он лично сопровождал к возвышению, где с видом кота, объевшегося сметаны сидел Даэрос. Первыми клятву приносили мужчины. Они по очереди опускались перед ним на колено, произносили нужные слова о вечной верности, готовности умереть по первому требованию во Славу Правящего Дома и за своего Повелителя Амалироса (с полным титулом). Клялись, естественно, призывая в свидетели Единого Создателя, и страшный позор на весь свой Дом, если нарушат клятву.
Сначала Аль Манриль не понял, что такого необычного в этом обряде. Слова почти полностью совпадали со словами присяги Озерным Владыкам. Но потом оказалось, что сопровождающий Ларгис Ар Туэль нужен был не только, чтобы слова подсказать, на случай забывчивости от волнения. Он произнес ритуальную фразу: «Плащ Повелителя — знамя народа». Морнин вспомнил, что у Темных с древних времен сохранились обычаи, напоминающие о временах лишений. И хотя было не совсем понятно, куда эти эльфы могли пойти под знаменем, да еще под таким, но поклявшийся поднялся на еще одну ступень возвышения, опять встал на одно колено и поцеловал край плаща… его сына. Конечно, Даэрос олицетворял сейчас собой самого Повелителя, а его плащ, дикость какая, плащ Амалироса. Но, по мнению, Морнина, такой полный перенос образа был не естественным. Для таких случаев можно было бы позаимствовать из-за Предела вполне реальный плащ. Повелитель Темных не обеднел бы. Прибей на древко, раз уж это знамя, и целуй. Сын, конечно, не в праве менять порядок проведения обряда. Но мог бы и сесть поудобней и кусок плаща побольше из под себя вытянуть. А то создается впечатление, что его сейчас в коленку поцелуют. Хотя, мальчик, наверное, тоже волнуется. Но не может же у них для дев быть такой вот унизительный способ выражения преданности.
К ужасу Морнина оказалось, что очень даже может. Разведчик сопроводил к возвышению свою родственницу и произнес благодарственную речь. Он радостно и искренне благодарил Даэроса, лично, за великую честь для всего Дома Ар Туэль. Честь заключалась в том, что бледная Темная Дева удостоится полного обряда. Аль Манриль опять засомневался — а до этого, что был не полный? Куда еще полнее? Полнее было некуда. Инэльдэ Ар Туэль, так же как и предшественники, облобызала край плаща и, спустившись с возвышения, встала в один ряд со своими поданными. Морнин глянул на Исильмэ. Похоже, что и она удивилась не меньше его самого. Значит, был и другой вариант обряда. Этот Разведчик — совершенно бессердечное чудовище. Сын — тоже хорош. Мог бы и отказать не в меру преданному Темному.
Ларгис подвел к Даэросу очередную жертву. Таильмэ Ар Нигэль побледнела, два раза ошиблась в словах, но с горем пополам справилась. Похоже, она не поняла, что ей «честь оказывать» никто не собирается. Когда она собиралась отправиться ступенью выше, Даэрос, как и было положено по малому обряду, встал ей на встречу и опуститься вторично на колено не позволил. Придержал за плечи и сообщил собравшимся:
— Клятва принята.
Морнин понимал, что только что произошло что-то не совсем обычное. Или продолжает происходить. Надо было видеть, как хмурится Исильмэ, как раздувает ноздри Нэрнис — он тоже впервые присутствовал при таком вопиющем безобразии.
Даэрос удерживал Таильмэ за плечи чуть дольше, чем было необходимо. Улыбался чуть более благосклонно, чем всем прочим. А под конец смутил Деву окончательно. Окинул восхищенным взглядом и сказал, томно растягивая слова:
— Я непременно сообщу Повелителю, какие прекрасные цветы распускаются под здешними горами.
