Капитан Киллер уставился на свои сапоги, словно ожидая, что они взорвутся или пустятся в пляс. Наконец он выдавил:
— Это точно, командор.
— Благодарю, капитан. Вы неглупы. Сейчас вам очень нужен друг, а мне нужны имена. Имена людей, которые вас в это втянули. Мистер Джефферсон сообщил, что, по правде говоря, не возьмется утверждать, что с ним особенно дурно обращались, пока он пользовался вашим незаконным гостеприимством. Судя по всему, его неплохо кормили, выдавали пиво и ежедневную порцию рома и даже снабдили старыми выпусками «Красоток и купальников», чтобы он не скучал. Он тоже хочет знать имена, капитан Киллер, и, может быть, если вы их назовете и самым законным образом дадите показания под присягой, мистер Джефферсон согласится забыть о своем заточении в обмен на некоторую компенсацию, о размере которой мы договоримся, и возможность сойтись в рукопашной схватке, самым честным образом и без всяких церемоний, с вашим первым помощником, которого он называет «мешок с дерьмом». Это, наверное, какой-то морской термин, которого я не понимаю. Если не ошибаюсь, упомянутый помощник с особым удовольствием колотил его, если мистер Джефферсон возражал против своего заточения, и теперь он хотел бы свести счеты.
Ваймс встал и потянулся, словно разминая руки.
— Разумеется, капитан, все это незаконно, тем более что здесь находится наш лейтенант, порядочный, честный и разумный молодой человек, но, подозреваю, если он приведет «Королеву» обратно и сдаст вас властям по обвинению в провозе контрабанды, то сочтет себя вполне удовлетворенным. Вы получите ощутимый удар, но это и вполовину не так плохо, как оказаться соучастником в похищении. Согласны? Лейтенант получит новое перо в шляпу и наверняка замолвит за вас словечко, поскольку во всех других отношениях вы оказались здравомыслящим и полезным членом общества.
Ваймс подмигнул лейтенанту Пердиксу.
— Я учу молодого человека плохому, капитан, а потому предлагаю и вам отнестись к нему по-дружески, особенно если в ближайшем будущем он задаст пару невинных вопросов относительно вашего маршрута, товаров и прочего. Выбор за вами, капитан Киллер. Я думаю, вы знаете имена — по крайней мере, имена людей, с которыми имели дело, но, может быть, еще и имя их хозяина. Вы ничего не хотите мне сказать?
Сапоги зашаркали.
— Слушайте, командор, я не хочу ссориться с влиятельными лицами… понимаете?
Ваймс кивнул и подался вперед, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Конечно, понимаю, капитан, — негромко ответил он, — и именно поэтому вы назовете мне имена. Имена, капитан. Те самые. Я прекрасно понимаю, капитан Киллер, что вы не желаете огорчать влиятельных особ, но у меня сильнейшее желание конфисковать и утопить ваше корыто, поскольку вы незаконно перевозите живые, дышащие, разумные, способные творить создания, пусть они и грязноваты. Теоретически я могу нарваться на неприятности, если отдам такой приказ, но… кто знает? Мир меняется быстро — и особенно быстро он сейчас меняется для вас, — он похлопал капитана по спине. — Капитан Киллер, я хочу, чтобы вы считали меня своим другом.
А потом он слушал, и красные шары отскакивали от бортов, сталкиваясь с разноцветными, и закон был нарушен — во имя закона. Как объяснить это штатскому? Или юристу? Или самому себе? Но все случилось очень быстро, и нужно было оседлать волну или погибнуть. Поэтому Ваймс сделал все, что мог, и приготовился держать ответ.
«Щеботанская королева» вернулась в порт на два с половиной месяца раньше, чем ожидалось, к испугу, разочарованию и, возможно, даже радости жен моряков. Начальник порта взял это на заметку; а еще он изрядно удивился, когда большая часть команды, едва сойдя с корабля, зашагала вдоль причала в тот тихий уголок пляжа вблизи доков, где потрепанную «Чудо-Сисси» уже втягивали на стапеля.
Бок о бок со своей лодкой, как наседка рядом с огромным цыпленком, шел капитан Силлитоу, с рукой в лубке. Увидев Ваймса, он просиял.
— Ну, сэр, клянусь великим палтусом, вот это да. Вы, как и обещались, доставили нас домой целыми и невредимыми, сэр. Я этого не забуду, моя жена — тоже.
Ваймс окинул «Сисси» взглядом и понадеялся на лучшее.
— По-моему, ее здорово потрепало… я, разумеется, имею в виду лодку.
Но капитан явно был исполнен оптимизма.
— Мы потеряли большую часть приводов, но, честно говоря, ее уже давно надо было ремонтировать. Дорогой мой командор, мы оседлали греба ный затор, боги мои, боги! И потом… Побери меня все семь преисподних, что они делают?
Ваймс услышал пронзительное пенье дудки, но ему пришлось опустить взгляд, чтобы увидеть решительно марширующую по берегу толпу гоблинов. Во главе, ярко-синий на фоне неба, шагал Вонючка, играя на пустой крабьей клешне. Поравнявшись с Ваймсом, он перестал играть и крикнул:
— Больше никаких прибрежных скал! Ура! Путь домой, путь домой, да побыстрей! Зрители аплодируют, аплодируют! А кто попробует помешать констеблю Вонючке и его приятелям, для того Вонючка станет ночным кошмаром, да-да!
Ваймс рассмеялся.
— Что? Что ты говоришь? Гоблин со значком?
Ему пришлось ускорить шаг, поскольку Вонючка, что неудивительно, намеревался как можно скорее увести отсюда своих сородичей.
— Вонючке не нужны значки, друг по-люс-мен. Вонючка сам по себе ночной кошмар. Помнишь маленького мальчика? Маленький мальчик открыл книжку. Он увидел злого гоблина, а я увидел противного мальчишку. Хорошо, мальчик, что мы оба не ошиблись.
Ваймс смотрел, как они уходят, шагая все быстрее и быстрее. Достигнув подлеска на дальнем конце верфи, гоблины скрылись в нем, и Ваймс вдруг подумал, что, даже если он побежит их искать, то не найдет и следа. Он недоумевал. Впрочем, это было не так страшно: недоумение частенько выпадает на долю стражника. Его работа — извлекать смысл из происходящего, и иногда Ваймсу страстно хотелось, чтобы и происходящее пошло ему навстречу…
— Вы в порядке, командор?
Ваймс обернулся и взглянул в серьезное лицо лейтенанта Пердикса.
— Сам не помню, когда я в последний раз нормально спал, но по крайней мере я держусь на ногах. И у меня есть имена и приметы.
Три имени — и каким громким было одно из них! Разумеется, если верить слову человека, которого зовут капитан Киллер. Но капитану перевалило за пятьдесят, а это не лучший возраст, чтобы удирать и прятаться. Нет, от Киллера Ваймс проблем не ждал, как и от Джефферсона, хоть тот и был безмозглым забиякой. То, что Джефферсон подозревал, капитан Киллер знал наверняка. Но Ваймс, с другой стороны, не потребовал свести счеты с первым помощником — весьма неприятным малым, с подбородком, похожим на сапог мясника. И теперь первый помощник вразвалку шагал к ним, а встревоженный капитан Киллер рысил следом.
Ваймс подошел к кузнецу, которому, кажется, вынужденное путешествие ничуть не повредило.
— Идемте, сэр. Киллер заплатит вам, сколько скажет лейтенант, и сохранит корабль за собой. Считайте, что получили новый жизненный опыт.
— Это все чертов первый помощник, — заявил кузнец. — Остальные приличные ребята, а он задира и сукин сын!
— Что ж, — сказал Ваймс, — он здесь и вы здесь, можете подраться, а я постою и присмотрю, чтоб все было честно. Сегодня такой интересный день. Мы испробуем еще один вид правосудия — тот, что действует быстро и не требует возни с законниками. Валяйте. Вы оба знаете, чего хотите, мистер Джефферсон.
Тут же собрались и прочие члены команды. Ваймс переводил взгляд с одного лица на другое — инстинкт простолюдина подсказывал зрителям, что ожидается жестокий, но справедливый бой. Он читал то, что оставалось невысказанным. Первый помощник, судя по виду, и впрямь был не прочь дать волю кулакам и дурному нраву, а потому, подумал Ваймс, многие члены команды, вероятно, не прочь поглядеть, как его слегка проучат. Ну или как получится.
Он поманил к себе противников.
— Господа, вы деретесь по личным причинам, которые известны вам обоим. Если я увижу нож, да смилуются боги над его владельцем. Убийства здесь не будет, и перед лицом всех собравшихся я даю слово, что остановлю бой, если решу, что один из участников получил достаточно. Приступайте, джентльмены.
И Ваймс сделал шаг назад.
Ни один не двинулся с места. Джефферсон спросил:
— Знаешь правила маркиза Пышнохвоста? Насчет того, как нужно вести кулачный бой?
Первый помощник злобно усмехнулся и ответил:
— А то.
Ваймс не видел, что произошло потом — во всяком случае, не видел глазами — и, наверное, никто этого не видел, но впоследствии зрители сошлись на том, что Джефферсон стремительно развернулся и одним ударом уложил первого помощника на лопатки. Удар от падения тяжелого тела на песок был единственным звуком, нарушившим тишину.
