— Что? — я рассеянно положила ручку и закрыла дневник, который веду уже три года. О моих потерянных друзьях, которых больше никогда не увижу…
— Ты идешь? — мальчик четырех с хвостиком лет стоял в дверях комнаты с синей шапкой в руках. — Мы же собирались в зоопарк, ты забыла?
— Нет, мое солнце, конечно нет, — я положила дневник в ящик письменного стола и встала. Мой сын, которого назвали Владимиром, в честь дедушки мужа, с радостным смехом развернулся и вприпрыжку побежал одеваться. Я только вздохнула и покачала головой: как он все-таки не похож на других детей. Уже в три года он говорил не просто хорошо, а заворачивал такие фразы, словно успел выучится на философа. Впрочем, в основном это касалось человеческой жестокости или жизни и смерти. Он редко общался с другими детьми, предпочитая одиночество. Будучи не по детски рассудительным, он не обладал феноменальным умом, как дети-вундеркинды. Просто он был другой. Он был ребенком с желтыми глазами. Это очень настораживало меня, но отец его не придавал этому особого значения. У Володи обычные карие глаза с янтарным блеском, порой переливались желтизной. Как у всех, в ком течет кровь оборотня.
— Пойдем скорее, — когда мы вышли из подъезда, сын потянул меня за руку в сторону площади, где разместился передвижной зоопарк. Я только улыбнулась, ускорив шаг. Все-таки иногда мне кажется, что он обычный ребенок…
— Какой милый малыш, — навстречу на попалась старушка с мелкой собачонкой на руках. — Хочешь конфетку?
Володя остановился, посмотрел на конфетку, потом на собачку. И неожиданно зарычал.
— Ой, тихо, Тяпа, тихо! — подслеповатая старушка решила что это рычит ее собачка. — Не бойся малыш, она не кусается.
Похоже, пора вмешаться. А то как бы малыш не покусал собачку.
— Пойдем, сынок, а то опоздаем и нас не пустят в зоопарк, — я потянула сына за собой, понимая что несу полную чушь. Но Володя не стал сопротивляться и в последний раз рыкнув на собачку, пошел за мной. А озадаченная старушка пошла дальше, успокаивая свою скулящую зверушку.
— Больше так не делай, — я остановилась и присела перед сыном на корточки. — Не будешь?
— Не буду, мамочка, — Володя улыбнулся и погладил меня по щеке. — Просто это собачка хотела начать лаять первой и ты могла бы испугаться.
Все… кажется это уже выходит за все рамки. Но неужели же это небольшое кровосмешение, которое казалось мне полнейшей ерундой, оказало такое влияние?
В зоопарк я вошла с опаской. На попятный идти поздно, сын ни за что не вернется домой не походив здесь. Но если он снова при людно зарычит, или, что хуже, завоет, это может привести к плохим последствиям. На мое счастье, Володя вел себя прекрасно, не подходил близко к клеткам, не дразнил обезьян, не рычал и не выл. Но все это время он молчал.
Впереди послышалось рычание, шум толпы перекрыл вой. Настоящий, завораживающий, по-волчьи прекрасный. Мы остановились напротив клетки с двумя волками.
— Мама, почему они сидят здесь? — впервые за полчаса, проведенные здесь, сын заговорил.
— Ну, понимаешь… все звери здесь для того, чтобы на них пришли посмотреть… — я попыталась как можно более корректно объяснить ребенку то, что сама никогда не переносила. Эту жестокость, когда животных сажают в крохотные клетки и на них пялиться смеющаяся толпа. Особенно хищники, которые рождены для свободы, для танца жизни и смерти, рождены для того, чтобы ходить по грани, ощущать каждый миг жизни во всей его полноте. А не чахнуть здесь, будучи потехой для вычурных мамашек и их детей, которым кажется что волк — это игрушка, развлечение. Раньше и я была такой, но после знакомства с оборотнями, друидами, их отношением к природе, изменилась. Настолько, что ни за что не повела бы сюда сына, если бы не тот факт, что он стал буквально бредить волками. Интуитивно я чувствовала, что ему нужно увидеть их.
— Им больно, — в голосе ребенка почувствовались жалобные нотки. — Нужно их отпустить.
— Этого нельзя делать, — кажется, не стоило вести сюда сына. — Их поймают и посадят обратно. К тому же они могут кого-нибудь покалечить.
Сын ничего не ответил. Я знала что он понял, ни разу еще не было так, чтобы он поступил неразумно, когда ему объясняли что-то. Но, похоже, не сейчас.
— Володя! — сердце мое казалось сейчас остановится от ужаса. — Отойди!
Сын мухой подлетел к клетке с волками. Вокруг воцарилась тишина, все взоры устремились к ребенку возле клетки. Секунды растянулись в часы, я побежала за ним, но казалось что уже поздно. Вот волк подходит к решетке, мальчик протягивает руку, разевается красная пасть… Нет, я этого не переживу!
В следующую секунду я остановилась как вкопанная. Что? Кажется, сейчас сердце выпрыгнет из груди, глаза отказались верить в происходящее. Волк разинул пасть и… лизнул ребенку руку. Володя улыбнулся и погладил его по огромной морде. Волк лег у решетки, словно громадный пес, втрое превосходя размером ребенка, и довольно высунув язык, прикрыл глаза. Мой сын продолжал гладить его, на лице играла счастливая улыбка.
— Сынок, пойдем, — я оправилась от первого потрясения и, взяв ребенка за руку, стала выбираться из толпы. Люди все еще продолжали глазеть на волков, некоторые стали искать нас глазами, но я успела бесшумно выскользнуть за ворота зоопарка. Мы быстро направились к дому. Сердце все еще колотилось, а перед глазами стояла ужасная картина того, чего только что избежал мой сын.
— Сынок. Никогда так больше меня не пугай, — я села на лавку, переведя дыхание, и взяла сына на колени.
— Но разве ты испугалась? — искренне удивился ребенок.
— Волки могли тебя укусить, — как можно более понятно объяснила ему.
— Нет, — сын покачал головой. — Они сами попросили меня подойти. Они смотрели на меня…
***
"Прошло десять дней с того времени, как мы побывали в зоопарке. Мой сын стал еще больше сторониться людей, не считая меня и отца. Я стала замечать, что по ночам он не спит, постоянно глядит в окно. Я чувствую, что ему чего-то не хватает. А недавно он улыбнулся мне и вместо обычных коротких человеческих клыков, промелькнули волчьи… Кажется, тот мир никогда не оставит меня в покое. Впрочем, возможно все не так страшно. В конце концов сын-оборотень, это… здорово".
P.S. Ночью снова видела Великую Мать во сне. Впрочем, кто знает, сон ли это был…
Ленги, триолы и колины — единицы измерения времени в нимерском языке. Один ленг равен полтора часа; в одном ленге сорок пять триолов. Один триол — равен двум минутам; в одном триоле двадцать четыре колина; один колин равен пяти секундам.
Ланш-портал — позволяет переходить через твердую субстанцию: дерево, камень, горную породу и др. Работает по принципу телепорта. Действует только при наличии на предмете (стене, двери и др.) магического каркаса. Для активации и прохождения через такой портал нужно знать ключ (подборка заклинаний).
