Он с минуту помолчал и добавил:
— Но тогда я был один, — снова пауза. — И, не пойми меня превратно, но лучше бы я и сейчас был один. А ты бы… лежала в нашей постели. И спала без снов.
Теж его обняла — так же виновато, как он сам:
— Точно то, что я хотела бы для тебя.
— Предлагаю быть практичными и мечтать вместе и взаимно. Желания — штука неограниченная.
— Хорошее замечание.
Вот только... Теж была рада, что Айвен Ксав не остался сейчас наедине со своими неприятными воспоминаниями, похоже, самым жутким из того, что ему довелось пережить в юности — хоть он и старался рассказывать об этом легкомысленно. Нынешнее мгновение было почти невинным: грозящая смерть от удушья никого не настраивает на игривый лад. Но было славно просто сидеть рядом, никуда не спешить и довольно обниматься.
— Теж... — начал Айвен Ксав странно неуверенным тоном. — Есть один вопрос, который я уже давно хочу тебе задать.
Она поморгала, глядя в сгустившиеся тени.
— Да уж, теперь, наверное, пора.
Он хорошенько набрал воздуху в грудь. Должно быть, речь шла о чем-то важном; ведь оба старались не забывать, что дышать надо неглубоко.
— Теж, ты останешься со мной до конца моих дней?
Когда грудь Теж всколыхнул смешок, Айвен Ксав крепче обнял ее за плечи, подбодрившись сам и ободряя ее. Он и хотел меня рассмешить, догадалась Теж. «У Айвена Ксава это отлично получается. Разгонять любую тьму».
— Что ж... обещать такое несложно. Прямо сейчас.
— Ну, понимаешь, с таким вопросом мужчины не любят рисковать ответом «нет», — грустно сообщил он.
Теж обратила внимание, что оба сжали объятия крепче. Много ли смелости ему понадобилось, чтобы спросить? Наверняка больше, чем в первый раз. Она повернула голову, разглядывая его профиль. Айвен Ксав смотрел куда-то в темноту.
— А куда я денусь? На верхний этаж?
— Я пойду за тобой до самых дверей бункера, — пообещал он.
Сейчас это значило — «до самого края вселенной». Кто мог бы обещать больше?
Она тоже глубоко вздохнула, потому что Айвен Ксав это заслужил…
— Знаешь, какую третью просьбу я приберегла на случай, если выиграю наше пари? Кстати, я выиграла.
— У тебя хватка настоящего дельца, крошка! И какую?
— Я хотела спросить, могу ли остаться с тобой. Когда моя семья уедет.
— А! — его голос наполнился радостью, губы сами сложились в улыбку. — Какое милое совпадение — и я тоже!
— Я так и думала, — Она извернулась и положила голову ему на плечо, а он погладил ее по спутанным кудряшкам.
Папа всегда предупреждал Теж: если что-то слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, то, скорее всего, это правда и есть. Чтобы предложить ей бегство от ее любимой, неодолимой, удушающей и сводящей с ума семейки, подошел бы человек и мельче, чем Айвен Ксав. Не то, чтобы она согласилась бежать с первым встречным, но несколько раз была устрашающе близка к такому выбору. А теперь эта дилемма исчезла. Наверное, лишь любовь способна дать тебе больше того, на что ты уже согласился.
«О! Вот каково это! О-о...»
«А если ты с презрением отвергаешь чудо лишь потому, что оно свершилось слишком просто, то дождешься ли другого?» Она подозревала, что нет.
«Значит, вцепись в это и держись. Держись изо всех сил».
Согревшись вместе, они теперь дышали медленнее и спокойнее. Прекрасно.
— Знаешь, что я больше всего люблю в тебе, Айвен Ксав? — спросила она, неожиданно смущенная собственным открытием.
Он зарылся подбородком в ее волосы, точно спрашивая — «что?» — и уточнил:
— Мой блестящий автомобиль? Мою форскую невозмутимость? Мою потрясающую сексуальную удаль? Мою... мою мать? Боже правый, но не затем же ты меня выбрала, чтобы заодно получить в родню моего гм-отчима?
— Ну, мне оба очень нравятся — но нет. Больше всего, Айвен Ксав, я люблю в тебе то, что ты милый. И умеешь меня рассмешить, — уже сейчас она улыбалась ему в плечо.
— Это… не слишком впечатляюще звучит, — он казался слегка обескураженным.
— Да, — вздохнула она, — но прими во внимание обстоятельства!
Он уставился в темноту комнаты.
— А-а, — произнес он через минуту. — Ну да.
"Айвен Ксав освещает мою жизнь. Даже здесь". До самого края вселенной... а, может, и до самого конца их жизни. А уж тогда им понадобится свет, в этом Теж была уверена.
Какое-то время оба молчали и вместе грелись.
Теж потянулась, разминая затекшую шею, и спросила:
— Помнишь, что ты мне сказал первым делом?
Он наморщил лоб:
— "Привет, эй, как вас там по бэджу, я хочу отправить эту вазу на Барраяр"?..
Она хихикнула:
— Нет, позже. Разве ты не помнишь весь этот… а, неважно. Но первое впечатление ты произвел неизгладимое.
— И поэтому ты… ты меня подстрелила.
— Не я, а Риш, — Теж осеклась на звуке ее имени, и Айвен Ксав тоже застыл; оба посмотрели на потолок лаборатории в ту сторону, куда уходил туннель. Но этажом выше царила тишина. Теж поборола дрожь и попыталась вернуть это хрупкое мгновение спокойствия — однако мгновениям свойственно стремительно пролетать. Утешало, что улетают не только хорошие, но и плохие минуты. "Если только ты не замораживаешь их и не носишь с собой, как… как ценности со знаком минус".
— Ну, не могли же мы тебя отпустить. Это стало бы… большой ошибкой, — вот, к вопросу о преуменьшениях. Она бы совершила величайшую ошибку в своей жизни, но так и осталась бы в неведении. От этой мысли ее обдало холодом, точно над головой скользнула чья-то хищная тень. Скользнула и исчезла. "Он спас мне жизнь. Во многих смыслах". — Нет. Я про твое первое правило съема девушек.
— Не помню такого, — он… Теж заподозрила, что он благоразумно солгал.
— Ты сказал, что пока девушка смеется, отчаиваться рано, — она помедлила и добавила: — Она смеется, и ты жив.
— Вот бы сейчас посчитать это пророчеством, — признался он.
— "Не отчаиваться" — это тоже неплохо.
— Ага, — Айвен Ксав вздохнул.
Они спокойно сидели и ждали.
*
Айвен решил, что мог бы немного подремать, но биология правит всем: жажда и необходимость помочиться слишком рано заставили их обоих подняться наверх. Вместе. Теж же сказала "вместе", значит, это она и имела в виду, верно?
В этот раз — да. Благодарение богу за то, что существует второй шанс.
Команда Арква, под искусным руководством баронессы, приняла меры к удовлетворению самых насущных требований плоти. Несколько здоровенных пластиковых контейнеров освободили от древней одежды — большая их часть была сейчас наполнена медленно оседавшей мутной водой. Один контейнер, с плотно прилегающей крышкой (за что они потом еще спасибо скажут), был отставлен в угол в импровизированную кабинку из бесценных ящиков — вполне пригодный походный туалет. Из фильтра капала вода, слишком медленно для такого количества желающих, но всем досталось по глотку из изящного стеклянного кубка; гербы на украшавших его золотых листьях говорили, что это часть разрозненного комплекта, принадлежащего лично графу Пьеру Форратьеру "Кровавому". Айвен даже прикидывать в уме не стал, сколько он может стоить.
Успел вернуться Имола, брюки которого промокли почти до пояса; он уселся обратно в свой угол и молча там нахохлился. Вода теперь плескалась у внешней стены бункера.
Шив, Амири и Айвен прикрепили вакуумную присоску к другой стороне бетонной "затычки" и совместными усилиями водрузили ее на место — как раз вовремя, чтобы преградить путь поднимающемуся приливу. Лохмотья уплотнителя вокруг нее потихоньку темнели от воды — снизу вверх, сантиметр за сантиметром — но внутрь просочилась лишь тоненькая струйка, которую впитали найденные этажом ниже половики.
Айвена впечатлило, с каким хладнокровием Шив встретил опасность и тем самым задал тон и пример для всей семьи — возможный хаос был придушен в зародыше. Но человек, который некогда был наголову разбит в космическом сражении самим адмиралом Эйрелом Форкосиганом, должен мерить опасность иной меркой, нежели остальные простые смертные.
При мысли о дяде Айвен тут же вспомнил его четкие и ясные лекции о том, как следует обходиться с военнопленными. Поэтому он проследил, чтобы очнувшиеся громилы Номер Один и Два помочились и получили по глотку воды. Хотя он и не стал спорить, когда Шив парой выстрелов парализатора снова уложил одурманенную парочку спать, а заодно — и Имолу, который снова начал беспокойно ныть и жаловаться. Адекватные меры. Ведь когда человек без сознания, у него и дыхание, и обмен веществ замедляются, так? Значит, все на общее благо.
Молодые женщины, включая Теж, стали разбирать груду одежды, вытащенной из контейнеров, где теперь хранилась питьевая вода. Это милое развлечение, кажется, не имело смертоносных последствий, и Айвен потихоньку расслабился. Больше всего там было изысканных придворных нарядов, цетагандийских и барраярских, но, помимо них, нашлось и несколько старинных парадных мундиров, которые смущенных мужчин — Амири, а за ним и Айвена — уговорили примерить. Амири достался гемский, а Айвену — соответственно, форский. Цетагандийская одежда оказалась сложной и так хитро застегивалась, что пришлось привлечь леди гем Эстиф для консультаций.
