— Вы не сможете сами воспитать их? — спросила Анна, крепко сжимавшая руку Холлистока.
— Есть кодекс вампира, — грустно усмехнулся Блашниц, — вы же знаете, госпожа, а спрашиваете.
— Я еще не все знаю, — серьезно заметила Анна, — но продолжайте, продолжайте.
— Я совершенно обезумел от отчаяния, — мужчина поклонился и заговорил снова, — все казалось глупым и неуместным. И вот сегодня, когда мы с Мартой сидели у окна, я внезапно увидел того, кто может решить мою проблему, казавшуюся совершенно безнадежной. Сам бог послал мне вас…
— Но-но! — прервал его Холлисток, предостерегающе подняв палец.
— Извините, — Блашниц зажал себе рот, — само вырвалось. Но столько времени среди обычных людей живу, сами понимаете.
— Вы хотите, чтобы я вылечил ее, — сказал Холлисток, немного прищурив глаза. — А вам известно, Иоганн, что вам будет это стоить?
— Я на все согласен.
— Вылечи его женщину, Генрих, — вдруг сказала Анна, внимательно их слушавшая, — вылечи, и это тебе не забудется, я уверена.
— Я согласен, милая, но правила все равно существуют, и герр Блашниц будет обязан выполнить два любые мои приказа совершенно безоглядно и беспрекословно. Закон есть закон. Просьба вампира к высшему лорду о излечении человека делает его на время рабом.
— Ты сможешь вылечить ее?
— Смогу, — Холлисток улыбнулся. — Хоть сейчас!
— Спасибо! — слушавший их разговор Блашниц бросился целовать обоим руки. — Я готов на все, господин тертон, на все!
— Да хватит вам тут ползать! — Генрих немного отстранил его. — Давайте лучше к делу.
— Простите, — Блашниц встал с колен, — просто в голове помутилось. Конечно, давайте о деле. Вы действительно сможете сейчас поехать ко мне?
— Мы сможем? — Анна посмотрела на по-прежнему улыбающегося Генриха, и увидев в его глазах ответ, снова обернулась к Блашницу. — Мы сможем.
— Тогда я побежал за такси, да? — буквально подпрыгнул тот.
— Давайте, — Холлисток махнул рукой, и глядя вслед его стремительно удаляющейся фигуре, тихо произнес. — Как знать, возможно этот вампир действительно окажется мне полезен.
— Это очень сложно, что тебе надо сделать? — спросила Анна.
— Нет. Человеческий организм слишком прост и зауряден, чтобы возникли проблемы. Сложно бывает изменять психологию, память, сознание индивидуума, а тело — это всего лишь машина.
— Мне можно будет посмотреть, как ты управляешься с этой «машиной»?
— Можно, почему же нет? Увидишь, мне даже не надо запчастей.
— Как так? — Анна снова была удивлена. — А как же клапан ее?
— Чтобы тебе было понятнее, — Генрих изобразил сердце руками, — представь, что оно из пластилина. Я просто возьму его и сделаю все заново.
— Вырвешь сердце?! — она широко открыла глаза.
— Не совсем, — засмеялся Холлисток, — увидишь. А вот, кстати, и наш вампир!
Действительно, одна из движущихся, по видневшейся вдалеке дороге, машин, свернула в их сторону и остановилась в самом конце театрального проезда. Из нее вышел Блашниц и быстро пошел к ним.
— Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, — уже издалека заговорил он, — я почти сразу поймал такси. Пожалуйста, прошу вас!
Ехать пришлось недолго, и уже через пятнадцать минут они остановились у пятиэтажного жилого дома, один из подъездов которого Блашниц отпер своими ключами, с поклоном приглашая Холлистока и его спутницу проследовать вперед. Они поднялись на третий этаж и прошли в большую пятикомнатную квартиру, тишина и темнота которой могла обмануть кого угодно, но не этих троих. Анна, не говоря уже о Холлистоке и Блашнице, настолько быстро овладевала своими новыми возможностями, что сразу почувствовала, в каких комнатах находятся люди. Мало того, она первая уверенно открыла одну из дверей, из которой явственно шел запах смерти. Пока Блашниц закрывал входную дверь и по дороге попутно заглянул в детскую, Анна вместе с Холлистоком уже приблизилась к кровати, на которой лежала женщина средних лет. Она тяжело дышала, лоб ее, покрытый испариной, выделялся своей мертвенной бледностью даже на фоне постельного белья, и протянувший вперед руку Холлисток покачал головой:
— Врач был оптимистом, дав ей неделю жизни — она умрет сегодня на рассвете. Интересно…
— Что? — Анна встала у него за спиной и положила обе руки на плечо, продолжая наблюдать за страдалицей.
— Это совпадение или опять судьба? — Холлисток в задумчивости потер подбородок. — Что-то многовато в последнее время событий, которым я затрудняюсь дать однозначную оценку.
— Ты имеешь ввиду нашу встречу с этим человеком? Что завтра уже не было бы для нее повода?
— Да. Только не с человеком, а вампиром. Не стесняйся называть вещи своими именами. Вампир только выглядит как человек, но ведь и некоторые собаки похожи на волков, однако все равно остаются собаками.
— Бедная! — подошедший к этому времени Блашниц встал у изголовья кровати, и с невыразимым сожалением смотрел на свою жену. — Ей очень плохо.
— Сегодня утром она бы умерла, — тихо сказала Анна. — Вы вовремя встретили нас, совсем вовремя.
— Значит, это судьба! — Блашниц сел на стул, стоящий у кровати.
Анна потрепала Генриха за руку:
— Видишь, и он говорит, что судьба!
— Ну пусть так! — Холлисток усмехнулся и подошел к кровати вплотную. — Знаете, я мог бы ее не будить, она нас и так не слышит, и тогда утром она вдруг проснулась бы совершенно здоровой, — обратился он к Блашницу, — но я не занимаюсь благотворительностью, и люблю, чтобы не только существа из параллельных миров, но и люди ценили мой труд. Поэтому я сейчас ее разбужу, и она тоже будет знать своего спасителя.
— Это правильно! — неожиданно сказала Анна. — Тебе незачем скрываться, и чем большее количество людей будет знать о твоей силе, тем сильнее становишься ты сам, так?
— Какая потрясающая женщина, — Блашниц, сидевший рядом, склонил перед ней голову, — я еще таких не встречал. Извините, господин Холлисток, что я осмеливаюсь говорить об этом, право, а какая же еще спутница должна быть у нашего лорда?! Но все же я не смог сдержаться, чтобы не сказать комплимент!
— Говорите, говорите, — улыбнулся Холлисток, одновременно снимая пиджак и закатывая рукава, — мне это слышать не менее приятно, чем ей! А сейчас позвольте мне приступить к делу.
— Надо выйти? — спросила Анна.
— Нет, просто посидите вон там, — Генрих указал на противоположную стену.
Блашниц тотчас же вскочил и мгновенно поставил для нее на указанное место маленькое круглое креслице, после чего перенес туда же свой стул. Холлисток проследил за его перемещениями, а затем повернулся к кровати. Коротким движением он скинул одеяло, полностью покрывавшее тело Марты Блашниц, и как только она открыла глаза, молниеносно оказался у нее за спиной, так, чтобы она смогла увидеть в темноте силуэт своего мужа.
— Что случилось? — женщина привстала на кровати. — Кто здесь?
— Я, милая, — ответил Иоганн. — Все в порядке, не бойся.
— Кто это с тобой?
— Посмотрите сюда! — Холлисток вновь возник рядом с ней. — Вам нечего опасаться, Марта. На сегодня мы ваши друзья.
— Кто вы такие? — женщина внезапно зашлась в сухом кашле и никак не могла остановиться.
— Ваш муж попросил меня помочь вам, — Холлисток приложил руку ей к груди, и кашель исчез так же быстро, как и начался. — Вы очень плохо себя чувствуете, Марта. Помните, какой сон вы сейчас видели?
— Ко мне кто-то приходил, — она тяжело опустилась на подушки, — темный такой, в капюшоне. Он стоял рядом с дверью, но потом вдруг исчез, и я проснулась.
Холлисток, не отвечая, провел двумя ладонями вдоль всего ее тела, немного не касаясь мокрой от пота ночной рубашки, словно сканируя и одновременно изучая строение своей пациентки. Затем, обозначив для себя определенные области, он одним движением разрезал мгновенно появившимися острыми когтями мешавшую ему ткань и склонился перед лицом Марты:
— Правильно. Такие всегда приходят за несколько часов перед смертью человека. Они стоят, смотрят, а человек, понимая, что все кончено, вспоминает свою жизнь. Вам посчастливилось, что ваш муж нашел меня в критический момент. Сейчас вам, Марта, уже ничего не страшно, не так ли?
— Нет, — ее голос был глухим и далеким, — мне сейчас хорошо, спасибо вам, мой господин!
— Позже поблагодарите, — Холлисток оглянулся и посмотрел на Анна и Блашница, тихо сидевших у стены. — Сейчас ни звука и ни шороха, — сказал он им, — просто молча наблюдайте.
Анна быстро кивнула, а Блашниц весь как-то сжался и потупил взгляд. Тогда Генрих, снова повернувшись к своей пациентке, которая уже лежала с закрытыми глазами, нажал ей на определенную точку на шее, и тело ее, вздрогнув, обмякло. Холлисток встал справа и медленно погрузил обе руки в грудину так легко, словно человеческая плоть была сделана из воздуха. Полное отсутствие крови также говорило о необычности производимых им действий. Наклонившись вперед, он стал производить руками движения, напоминающие процесс изготовления теста, при этом нашептывая слова на непонятном никому из присутствующих языке. Анна во все глаза смотрела на Холлистока, пытаясь понять природу и смысл этих действий, одновременно восхищаясь и гордясь тем, кто за несколько дней полностью перевернул ее жизнь, став для нее всем. Она любовалась его четкими, выверенными движениями, не лишенными изящества даже в этот, казалось бы, совсем не подходящий для такого определения, момент. Сейчас Генрих виделся ей в совершенно иным, чем даже полчаса назад. Его высокая фигура выделялась даже на фоне полнейшей темноты, окутавшей комнату, он казался единым сгустком энергии, плотность которой превосходила всю материю, составляющую окружающее пространство. Анна вдруг поняла, кем является ее возлюбленный, и осознание этого преисполнило ее чувством, от которого по всему телу пошли приятные теплые мурашки, волна за волной идущие сверху вниз.
