Я стояла возле кабинета и откровенно разглядывала Михаила. Ладно скроенный и ничего лишнего: в меру широкие плечи, рваная, но опрятная стрижка, четкий подбородок и прямые брови. Само спокойствие и чувство собственного достоинства. Даже и не скажешь, что в этой школе он без году неделя и подружиться еще ни с кем не успел. Может, он вовсе и не такой, как наши местные представители элиты? Взгляд у него открытый и дружелюбный. Если не сказать — увлеченный.
— Как добралась вчера, Соник?
— Как мило, что интересуешься, — улыбнулась я.
— Не хочешь еще куда-нибудь сходить? Только без этой твоей сумасшедшей подружки?
Я рассмеялась.
Увлеченные беседой, мы не заметили, как рядом нарисовалась Машка Кантария.
— Привет, — проворковала она, глядя на моего собеседника, — задание Танкера обсуждаете? — Она провела ладонью по волосам, и каштановые локоны рассыпались шелковистым каскадом. — Я тут вот что подумала, Миша, если сделать микс из фотографий и рисунков, то может интересно получиться. Сегодня в инфоклассе после уроков надо обсудить все подробнее. Я покажу программку, ты, может быть, ее знаешь, она объединяет графические изображения…
Незаметно, не прерывая монолога, она так ловко оттерла меня за спину, что я даже не поняла, как это произошло. Только что стояли вдвоем, и вдруг я оказалась третьей лишней. Я отступила на шаг, и тут Миша посмотрел на меня через голову Кантарии:
— У тебя какой сейчас урок?
— Биология.
Кантария оглянулась и бросила:
— Да, иди, Сейлор Му, скоро звонок.
Я развернулась и покинула эту гламурную парочку. Чувствовала я себя примерно так же, как тогда в столовке, когда Машка притворилась, что настроена вполне дружелюбно, а потом оттолкнула меня на глазах у всей школы. Рассердившись, я решила больше не попадаться на эту удочку.
И, когда после урока биологии Миша окликнул меня, сделала вид, что не услышала. Но тут в холле показалась Кантария и сразу же устремилась к Савельеву. Я резко обернулась:
— Ты меня звал?
— Соник, хочешь прогуляться?
Он стоял передо мной, и я злорадно заметила, что теперь Машка осталась у меня за спиной.
— С уроков, что ли, свалить? — задумчиво спросила я.
Руководство школы холило и лелеяло таланты своих учеников. Директрисе очень льстили участие и победы на всевозможных конкурсах, а мои работы неизменно получали призовые места. Однако, зная суровый нрав Танкера, которая строго следила за дисциплиной, уходить посреди учебного дня было рискованно.
Но этот симпатичный парень с глазами цвета асфальта стоял передо мной и ждал. А у дверей холла его караулила хищная Машка Кантария.
— Ок, — согласилась я.
Мы шагали по набережной. Мимо заброшенной гостиницы и бетонного забора, испещренного граффити.
— Слушай, а как ты меня узнал в ту ночь? Я же была в бандане и капюшоне?
— Да я и не узнал! Потом уже догадался, когда ты проговорилась.
Я рассмеялась и шлепнула его по плечу:
— Спасибо, что не сдал!
— А что-нибудь еще, кроме факов, умеешь рисовать?
— А что ты знаешь о граффити?! — завелась я.
— Ну, это надписи на заборах типа «Здесь был Вася».
— Очень смешно, — обиделась я. — Каждое граффити несет в себе отпечаток личности райтера.
— Докажи!
Это была подначка, но своими словами он задел важную часть моей души. И я решительно двинулась вдоль забора, выискивая свой скетч. Шла и волновалась, как перед встречей со старым знакомым, которого не видела тысячу лет.
Я точно знала, что она вовсе не такая, какой я ее помню, но все равно очень хотела увидеть, потому что это было мое первое граффити. Анимешная девушка сидела, обхватив руками колени, и смотрела огромными печальными глазами в небо.
Она осталась почти такой же, только немного выцвели краски. Неровная обводка выдавала новичка.
— Вот! — откинув руку, я театрально поклонилась.
Миша задумчиво оглядел стену.
— Почему такая… мультяшная?
Я пожала плечами:
— Это давно было. Несколько лет назад. Я тогда аниме увлекалась. Что скажешь?
— Беру свои слова про Васю обратно.
Низкие осенние тучи ползли над рекой, от воды тянуло сыростью, и первая холодная капля упала мне на щеку. Миша подошел ближе. Еще одна капля попала мне на нос, и я смахнула ее тыльной стороной ладони. Но следующие беспощадно зашлепали по волосам, плечам, рукам.
— Идем ко мне. Тут недалеко. — Миша бережно накинул мне на голову капюшон. — А то вымокнем до нитки.
Но мы все равно промокли насквозь, пока перебегали мост и неслись по узким улочкам Петроградской стороны. На мое удивление оказалось, что живет Миша в соседнем с Юлькой доме. В таком же элитном малоэтажном строении со шлагбаумом, подземным гаражом и сверкающими стеклопакетами.
Едва он открыл дверь в квартиру, как к нему навстречу, скуля и радостно повизгивая, кинулся пес. Черный питбуль, с широкой грудью и ростом по колено хозяину, он подпрыгивал и радовался, как щенок.
— Соскучился? — Миша присел и потрепал собаку по голове. Пес успокоился, и на морде его явственно нарисовалась улыбка. Совсем как у Чеширского Кота из фильма про Алису, такая же широкая и зубастая. — Проходи, Соник! Не бойся, Гера у нас дружелюбный. Правда, Герыч? — Миша засмеялся и снова, приговаривая разные нежности, похлопал пса между короткими треугольными ушами. — Он у нас неправильная собака, ко всем ластится! Не приставай, Гера!
Дружелюбный Гера ткнулся мне в колени, но вдруг отпрянул и оскалился. Замер посреди коридора и, дрожа всем телом, начал тоненько подвывать.
— Ты собак не любишь? — повернулся ко мне Миша.
— Люблю. Я всех люблю. — Я пожала плечами.
— Странно. — Он взял пса за ошейник и, прижав к себе, постарался успокоить. — Раньше не замечала, что собаки тебя недолюбливают?
— Да нормально ко мне животные относятся! — возмутилась я и тут же осеклась, вспомнив, как Маруся вчера дала от меня стрекача.
Мне стало не по себе. А Гера все дрожал и подвывал. Общаться в присутствии страдающего пса было невозможно. Удивленный необъяснимым поведением своего питомца, Миша выдворил его в комнату и закрыл там. После того как вой прекратился, я смогла спокойно оглядеться. В просторной прихожей стояли картонные коробки. Одни громоздились друг на друге, другие подпирали стены.
— Вы переезжаете? — спросила я.
— Переехали уже. Раньше на юго-западе жили. У меня там все друзья остались.
Он помог мне снять куртку и небрежно кинул ее на груду коробок. Потом заглянул в ванную и бросил мне розовое махровое полотенце.
— Держи!
И я принялась вытирать мокрые волосы. А когда отняла полотенце от лица, то обнаружила, что сам он голый по пояс сидит на корточках и роется в одной из коробок. Почувствовав мой взгляд, Миша обернулся.
— До сих пор вещи разложить не могу! Родители злятся! — он усмехнулся и кивнул: — Ты чего, Соник? — Потом сгреб пятерней челку. — Ты меня смущаешь!
Но было непохоже, чтобы Миша смущался. Скорее — наоборот. Он поднялся, распрямил плечи и шагнул ко мне.
— Извини. — Я не отводила глаза, потому что его фигура — плечи, ямка над грудиной, ключицы, вполне заметный рельеф мышц рук и живота — доставляла мне эстетическое удовольствие, и хотелось смотреть еще и еще. — Ты похож на модель. — У меня загорелись щеки. Сразу стало неловко, и, отступив, я прислонилась к стене. — Не на фотомодель… Хотя да, ты мог бы… ну ты понимаешь… На модель, которые художникам позируют… — От волнения все мысли смешались, а название вылетело из головы. — Натурщика!
— Ты ведь рисуешь, Соник. Тебе виднее, — сказал он так проникновенно, что у меня мурашки по спине побежали и вспотели ладони.
Он подошел совсем близко и оперся рукой о стену, оставляя мне возможность сбежать. Но я ею не воспользовалась, а только подняла голову и заглянула в его асфальтово-ледяные глаза. И тогда он потянулся ко мне.
Целоваться с ним было приятно, и я не стала прикидываться, что не желаю этого делать. Его поцелуй отличался ото всех немногочисленных и неумелых, которые мне довелось испытать. Я обняла Мишу за шею, зарылась пальцами во влажные волосы. Его рука скользнула мне за спину. Но едва его объятия нарушили границу пристойного поведения и пальцы потянули застежку на моей спине, как зазвучал сигнал домофона, и мы распались, как половинки рассеченного яблока. Миша чертыхнулся и схватил свою мокрую рубашку. Пока он пытался застегнуть пуговицы, домофон заунывно пиликал.
