— Открой, — посоветовала я, — там же еще на лифте подниматься. Успеешь.
Он перестал суетиться, весело подмигнул мне и нажал на кнопку. Потом обнял меня за плечи и увлек на кухню. Усадил на кожаный диван и включил огромный телевизор на стене. Перебросил мне в руки пульт и набрал воды в чайник.
Когда входная дверь открылась, чайник пускал пар, на столе стояла банка клубничного варенья и лежала запечатанная коробка шоколадных конфет. Я переключала каналы телевизора, а Миша, облокотясь о барную стойку, листал какой-то журнал.
— Мишаня, я пришла! — раздался женский голос. — У нас гости?
И тут же на кухню вошла женщина. На черном плаще россыпью блестели капельки дождя. Короткие светлые волосы обрамляли четкий овал лица. А глаза, такие же темно-серые, как у сына, но без ледяных лужиц смотрели на меня настороженно. Тревожно так смотрели, будто в ее дом проник вражеский лазутчик или ворвался судебный пристав.
— Здравствуйте, — кивнула я и отложила пульт.
— Мама, это — Соня!
— А я уж решила, что к нам в гости один из Мишкиных приятелей заскочил — куртка в коридоре совсем мальчишеская. А это, значит, Соня… м-м-м… Очень приятно, — сказала она, но мне показалось, что это неправда. — Учитесь в одном классе?
— В одной школе. — Я состроила невинное лицо.
— Вместе над проектом работаем, — пояснил Миша, — новогодним.
— Не рано ли?
Она пронзила сына взглядом, поджала губы и вышла. Я безмолвно задала вопрос: «Что не так?», Миша в ответ сделал жест, что всё в порядке, мол, не обращай внимания. Мы закончили свою пантомиму, потому что она вернулась и села рядом со мной. Через несколько минут напряженного молчания я поднялась:
— Мне пора.
— До свидания, — холодно попрощалась Мишина мама.
Миша вышел следом за мной, и мы отправились на улицу. Геру он взял с собой. Пес больше не скулил и не дрожал, но ко мне не приближался. Бегал по газонам, занимаясь своими собачьими делами. А мы с Мишей шли по узкой мостовой, соприкасаясь кончиками пальцев. От нежного чувства близости меня оторвал негромкий оклик из-за спины:
— Привет, Куколка!
Я оглянулась. За нами в сопровождении Рафика шла Лина. Та девушка, которая угощала меня айриш-кофе в коммуналке у Салима. Мы поравнялись, она притормозила, и я тоже остановилась.
— Почему ты не заходишь, Куколка? — томно проворковала Лина и быстрым взглядом оценила моего спутника.
— Времени не было.
— Ты же обещала! — воскликнула она.
Лина доверительно положила тонкие пальцы на рукав моей куртки. Серые глаза ее смотрели вкрадчиво и, казалось, хранили секрет, поведать о котором могли только мне. Рафик стоял и, ухмыляясь, таращился сверху вниз. Миша коротко свистнул, и Гера подлетел к его ноге. Рафик уважительно скривился и отступил на шаг.
— Хорошо, зайду, — согласилась я, лишь бы поскорее отвязаться от них.
Лина отпустила рукав, и я зашагала дальше, увлекая Мишу за собой. Возле чугунной решетки, отделяющей наш двор от проспекта, мы остановились.
— Не провожай меня, тут рядом.
Мне совсем не хотелось, чтобы Миша видел наш двор, а тем более пропахший сыростью подъезд. А о том, чтобы когда-нибудь пригласить его в квартиру, я и подумать не смела!
— Как скажешь, Соник! — Он привлек меня к себе и поцеловал. Без вопросительных взглядов и нерешительных колебаний — просто потянул за отвороты куртки и поцеловал. А потом прошептал, согревая щеку теплым дыханием: — Увидимся в субботу?
Следующие несколько минут я стояла, прижавшись спиной к чугунной решетке, провожала его глазами и предвкушала наше скорое свидание. А Миша уходил по проспекту и ни разу не оглянулся. Возле его ног бежал пес, над головой неслись облака, под его кроссовками блестели вечерним солнцем лужи.
Одухотворенная романтическим настроением, я повернулась, чтобы идти домой, как вдруг кто-то крепко схватил меня сзади за куртку.
— Куколка!
Это снова была Лина. Она стояла и широко улыбалась. За ее спиной, как телохранитель, маячил Рафик.
— Соня, нехорошо обманывать! Я тебя так ждала!
— Я не хотела вас обманывать…
— Но-но-но! — Она покрутила тонким пальчиком перед моим носом. — Говори мне «ты»! Мы ведь с тобой подружки теперь. А пойдем ко мне сейчас?
— Я не знаю…
Идти не хотелось, но она так ловко окрутила меня, что я уже шла с ней под руку в проходной двор. Рафик тащился позади. Я снова оказалась в подъезде, пропахшем мочой, а затем в квартире на первом этаже.
— Раздевайся, Куколка, — предложила Лина, а Рафик за спиной глумливо хмыкнул и услужливо потянул куртку с моих плеч.
Я испуганно скинула ее, оставив в его лапах, и поспешила за Линой. В этот раз она провела меня в другую комнату. Почти все пространство занимала огромная кровать, покрытая бордовым пледом. Лина подтолкнула меня и, не удержавшись, я села на плюшевую ткань. Сама Лина опустилась рядом.
— Вы хотите, чтобы я вас нарисовала? — начала я, озираясь. — Но у меня с собой ничего нет…
— Послушай, Сонечка, не стану ходить вокруг да около — ты мне очень нравишься.
— В смысле? — Я отодвинулась.
— Не бойся, Куколка, — Лина серебристо засмеялась, — я тебя не соблазняю! Я тебя спросить хочу.
— Спрашивайте.
Она встала и, подойдя к полированной стенке времен Советского Союза, открыла дверцу.
— Это «Бейлис», — Лина приподняла темную пузатенькую бутылку, поставила ее на тумбочку и следом достала две рюмки. — На, пей! Это вкусно! Как мороженое, только жидкое!
Она снова серебристо рассмеялась и, присев рядом, протянула мне рюмку.
— Я не люблю сладкое.
— Водка горькая! Что ж мне, тебе водку наливать?
— Ничего мне наливать не надо.
— Ну хорошо, Куколка. — Лина чуть пригубила ликер. — Ты девочка взрослая, сама вправе решать, чем заниматься. Поэтому я хочу тебе сделать предложение.
— Руки и сердца? — не удержалась я, но Лина расхохоталась в голос.
— Люблю девочек с чувством юмора!
— Я, наверное, пойду, — сказала я и попыталась встать, но она мягко удержала меня за руку.
— Послушай, Соня, ты все с мальчиками гуляешь. То с одним, то с другим. И они получают свое просто так, ни за что! За красивые глаза! А с твоими глазами получать должна ты, а не они!
— Я вас не понимаю.
В ответ Лина подалась ближе. Зрачки ее расширились, губы влажно блестели. От нее тянуло сладким ароматом ликера.
— У меня есть знакомые, которые с радостью подарят тебе все, что ты захочешь! Лишь бы ты с ними встретилась. Теперь понимаешь?
Я ее прекрасно понимала. Как и то, что оказалась беспросветной дурой, придя в эту квартиру несмотря на Кирюхино предупреждение! Предложение Лины было мерзким и гадким. Буквально час назад я обнимала симпатичного парня, шла с ним рядом, соприкасаясь кончиками пальцев, смеялась его шуткам и чувствовала, что влюбляюсь! Ее слова поливали все это грязью!
— Тебе даже не придется ни о чем думать, — продолжала она. — Встречаться можно у меня, и никто ничего не узнает. Тебе ведь нужны деньги?
Все еще удерживая мою руку, она почти навалилась на меня. Я отвернулась. От нее тянуло жаром, как от включенной плиты, а горячее сладкое дыхание касалось моей щеки.
— Нет. Мне это не нужно.
— Не нужны деньги? — В хрипловатом голосе звучало удивление.
— Нет.
— Подумай хорошенько! Можно позволить себе все, что захочешь: одежду, косметику! А потом — и машину, и квартиру. Свою! Собственную! Что ты любишь? Рисовать? Ты сможешь ездить в путешествия, набираться впечатлений! Ну же, Куколка, не отказывайся! Это твой шанс. Пока ты молоденькая, красивая, пользуйся им!
Она так напирала, что я оказалась прижатой спиной к толстой упругой подушке. Нависая надо мной, Лина преградила путь к отступлению и требовательно смотрела серыми лучистыми глазами. Она жадно ловила малейшее изменение: дрогнувшую бровь, шевеление губ, подтверждающее мою нерешительность, она была готова подхватить, развеять любые мои сомнения и вырвать согласие.
