уловить, где находится Катька. Первым делом она планировала освободить её от маски Привратницы и помешать планам Христины. Яся наивно полагала, что сразу после этого к Христине вернётся её прежний облик и она не сможет больше морочить Игната. Да и Катька тоже станет собой.
— И Игнат останется с ней! С ней! Ты всё-таки дура, Яська! — проскрипел ворчливо внутренний голос, и Яся очень обрадовалась его появлению, ведь это означало только одно — она остается собой, её обращение приостановлено! Пусть даже для этого потребовался укус Ванечки-стригоя. Спасибо море — сообразила, догадалась, как ей помочь!
В доме было тихо и сонно. Где-то тикали размеренно часы. Опасаясь столкнуться с Христиной и её помощниками, Яся заозиралась, пытаясь понять, в какой комнате может находиться Катька.
Перед ней были три двери, две — плотно прикрытые, и только средняя, та, что была между ними, казалась слегка приотворенной. И Яся подошла к ней, с опаской заглянула в узкую щёлку.
Сквозь плотно задёрнутую занавеску едва пробивался бледный свет растущей луны. Сгорбившаяся фигура квашней сидела на табурете, всей позой выражая отчаяние.
— Баба Гана, — шепнула Яся обрадованно. — Как хорошо, что я вас нашла!
Бабка даже не вздрогнула, не обернулась посмотреть на говорившего, и Яся сжалась от нехорошего предчувствия.
— Баба Гана. — она легонько коснулась плеча старухи и поспешила предупредить. — Это Яся! Помните меня?
— Древяница… — едва различимо прошелестело в голове. — Ты всё-таки пришла. Ты услышала меня!
— Пришла! — Яся присела перед бабкой. — Только я не совсем древяница. Я — Яся!
Мутные серые глаза без выражения смотрели на неё, ни одна черточка, ни одна морщинка не дрогнула на осунувшемся лице. И всё же Гана поняла, кто перед ней, попыталась что-то сказать, попыталась разомкнуть непослушные губы.
— Христя не та… она зло…
— Я знаю! Знаю!
Яся собралась было рассказать бабке про Игната и Катьку, но чутьё древяницы заставило её умолкнуть.
Запах! Едва ощутимый, особенный! Так пахла высушенная кора бузины, которую любили жевать её лесные сестрицы. Одним быстрым движением, Яся задрала рукав Ганиного платья… Так и есть! Тонкая узкая полоска настолько сильно врезалась в бабкино запястье, что кожа вокруг набрякла и посинела.
Яся попробовала сковырнуть кору, но только оцарапала бабку. Тогда она, почти совсем как Ванечка, склонилась над рукой и рванула перевязку зубами.
Яся проглотила её мгновенно, почти не прожевав.
Потом был резкий вкус на языке, и отчаяние от того, что она снова поддалась своей нечеловеческой половине, и бабкина рука, мягко поглаживающая её по голове.
— Ну, будет. Будет. — устало и ласково приговаривала Гана. — Не кручинься. Ты всё правильно сделала, дзяўчынка*.
— Я не могу сопротивляться её воле! И укус не помог…
— Тебя не стрыгой ли цапнул? Тот-то, я смотрю, ты другая.
— Другая?
— Ну да. Не обращённая до конца.
— И что с того? Всё-равно останусь чучелом…
— Ну, это мы еще поглядим… — Гана с трудом поднялась и распрямилась. — Ох. Затекло всё. Долго же я просидела колодой.
— Вас заколдовала Христина.
— Она. А бузина была как закреп. Себя виню, дзяўчынка. Ведь я верила ей, уважала! Проглядела ведьму под носом. Игнаша к ней привела.
— Она хочет за него замуж! Притворилась Катькой, моей подругой… они обнимались… — из-за переживаний у Яси не получилось связного рассказа, но Гана и без того всё поняла.
— То-то она к нему льнула! То-то ластилась!
— Ещё как льнула… — голос Яси дрогнул.
— Люб он тебе? — Гана взглянула проницательно. — Игнаш?
— Люб, — притворяться не имело смысла. — С самой первой минуты, с самого первого мгновенья люб!
— То хорошо! То славно! В этой любви твоя сила! Запомни это, дзяўчынка. Не растеряй её!
— Да какая там сила, — хотела возразить Яся, но Гана вздрогнула и обернулась на дверь.
— Уходить нам нужно. Быстрее. Я не смогу ей противостоять.
— Но Игнат? И Катька… Мы не можем их бросить!
— Мы их вызволим, дзяўчынка. Я тебе обещаю. — бабка взялась за сердце и покачнулась. — Нехорошо мне здесь. Давит.
И Яся сразу заторопилась, зашептала:
— Я через чулан прошла. Нам нужно туда.
Она подобрала с пола курточку и скомканное платье, и, не заметив удивлённого взгляда Ганы, на цыпочках прокралась к выходу. И только убедившись, что опасности нет, помахала ей, подзывая.
Вдвоём они миновали коридорчик, затем проскользнули в чулан — Яся решила провести бабку знакомым путём. Крючок на двери немного заело, у Яси никак не получалось с ним справится — железо липло к рукам, обжигая ладони. И тут ей помогла Гана — просто взялась и легко откинула одним пальцем.
Снаружи сеялся мелкий дождь, из глубины леса доносились странные звуки — то ли смех, то ли всхлипы, а может быть и то и другое.
— Водяницы играют. И твои… древяницы… — баба Гана быстро перевязала платок. — Нельзя тебе долго в лесу оставаться, заметят — враз уведут, я не удержу.
— Куда же мы пойдём?
— Ко мне, больше некуда. Только не пойдём — полетим.
— Древяницы не могут летать, а люди тем более…
— Значит, ты будешь первой.
Гана быстро пошла в сторону темнеющих деревьев, и Яся побежала за ней.
— Дзеўка! — сзади налетел невидимый прындик. — И баба Гана с тобой! Я приснул чутку, а тут вы!
— А, праменчык, отведи нас к берёзе. Только старая нужна, и обязательно с сувелем.
— Есть такая! И ветки крепкие. — отрапортовал прындик, появившись прямо перед ними растрёпанным комком. В одной лапке он сжимал брыль, шапку-невидимку вострухи, в другой — драгоценный свой молоточек.
— Зачем нам берёза? — Ясе было страшновато идти в лес. Она хорошо помнила свою реакцию на зов древяниц и боялась, что это может повториться.
— Как придём, так поймешь. А пока лучше за поклажей следи. Смотри, не потеряй!
— Это платье… — начала было Яся, да Гана шикнула на неё, велела помолчать.
— Подумать мне надо, прикинуть, что дальше… не мешайся пока, после поговорим.
Бабкин тон неприятно царапнул Ясю, и она чуть сбавила шаг, раздумывая не повернуть ли назад.
От деревьев тянуло холодком, дождь уютно шуршал по листьям, и где-то вдалеке снова прозвучал смех и голоса лесных. Ясе даже показалось, что она расслышала слабую трель, как будто кто-то подул в самодельную дудочку.
— К нам! — из-за ствола выглянула почти точная её копия, мигнула круглым совиным оком. — К нам, сестра! Будем играть!
— Играть! Играть! Играть! — заманчивым эхом разнеслось по лесу. — Оставайся! Оставайся! Оставайся!
Яся и не заметила, как поддалась на зов и шагнула в сторону прячущейся древяницы. Её остановили молоточек прындика, и резкий окрик бабы Ганы.
— Очнись, дурная! — верещал нечистик, лупцуя Ясю по шишковатому лбу. Удары молоточка
