пожар, но дверь вдруг с треском захлопнулась перед ней, и она врезалась лицом в старые доски. От боли в носу будто что-то взорвалось в голове, в глазах потемнело, а ноги подкосились, и Аглая медленно опустилась на корточки, прижимая ладони к лицу.
Когда болевой шок прошел, и Аглая ворвалась в сарай, уже ничего нельзя было поделать: куча из кукол дымилась сразу во многих местах, и оттуда доносились потрескивание и протяжные звуки, похожие на жалобный писк маленьких котят. Вероятно, так «пищали» подошвы ботинок и сапог, которые коробило в огне, а может, возник эффект «поющего» пламени, вроде того, что Аглая наблюдала в школе на уроках физики, но ей казалось, что она слышит плач и крики погибающих кукол.
Холодея от ужаса, Аглая попыталась выбросить загоревшихся кукол на улицу, но густой дым быстро заполнил пространство, и больше не было видно не только кукол, но и выхода. Аглая металась в этом дыму, размахивая руками и отчаянно пытаясь разглядеть дверной проем, но либо дверь снова захлопнулась, либо Аглая находилась далеко от нее. Сразу стало не до кукол, спастись бы самой. Едкий дым выжигал глаза и душил, лишая воздуха. Но ведь это же глупо – вот так умереть, всего лишь пытаясь растопить печку! Множество людей топят печь и даже не обжигаются при этом, а она ухитрилась устроить пожар в сарае и вот-вот задохнется здесь!
– Помогите, кто-нибудь! – выкрикнула Аглая и закашлялась. По щекам заструились слезы. Крик вышел сдавленным, но даже самый пронзительный вопль вряд ли бы кто-то услышал: во-первых, поблизости, скорее всего, никого не было, а во-вторых, толстые бревенчатые стены сарая надежно сдерживали звуки.
Паника стремительно нарастала вместе с удушьем. Аглая металась внутри сарая, совершенно потеряв ориентир. Наконец она наткнулась на стену и, лихорадочно шаря руками по ее поверхности, двинулась в сторону в надежде, что рано или поздно нащупает дверь. Но время шло, а дверь почему-то все не попадалась. Аглая прошла всю стену и уткнулась в угол. Повернув, пошла дальше. Миновала один угол, другой, третий, четвертый… сколько же углов в этом сарае?! И куда подевалась проклятая дверь?!
Вдруг кто-то коснулся ее плеча. Аглая вздрогнула и оглянулась. Позади, в шаге от нее, стояла кукла-«лихоманка». Пустое лицо из мешковины обрамляли длинные травяные «волосы», с виду почти как настоящие. Они падали на грудь, обтянутую драным вязаным свитером красного цвета. Из прорех и рукавов свитера торчало сено, из-под длинной, в пол, джинсовой юбки выглядывали носки брендовых кроссовок, перепачканных землей. Стильные вещи, натянутые на комковатое тело куклы, смотрелись дико и пугающе, хотя Аглая и без того была перепугана до смерти.
Рукава, висевшие вдоль тела куклы, оттопырились со скрипом, из них вылезли ветки, похожие на куриные лапы. Позади куклы с ревом поднялось пламя, и вновь раздался протяжный писк-плач, но на этот раз Аглая расслышала в нем слова:
– Выведу-у… Выведу-у…
Руки «лихоманки» потянулись к ней, острый сучок ткнулся в запястье Аглаи.
– Выведу-у… Выведу-у…
Как утопающий цепляется за соломинку, Аглая схватилась за этот тонкий прутик. Она понимала, что никто никуда ее не выведет, и уж тем более ей ничем не поможет набитая сеном кукла, у которой и ног-то нет, а обувь наверняка пришпилена к палкам вроде тех, что торчат из рукавов, образуя каркас. Однако в глубине души Аглая надеялась на чудо. Ей показалось, что кукла сдвинулась с места и повела ее за собой. Скорее всего, у Аглаи уже просто мутилось сознание из-за острой нехватки кислорода. Пару раз шагнув на ватных ногах, она почувствовала, что падает. Инстинктивно вскинув руки, она полетела вперед и с размаху ударилась лбом в дощатую поверхность, даже не понимая, стена это или пол. Но это оказалась… дверь! И она с треском распахнулась под ее весом, отчего падение продолжилось, а в следующий миг Аглая пробороздила подбородком землю. Спину резко обожгло вырвавшимся вслед за ней пламенем. Она поспешила отползти подальше, но вся ее одежда уже загорелась. Завизжав от боли и ужаса, Аглая заметалась по земле, хлопая себя по телу и перекатываясь с боку на бок. Вскоре жжение прекратилось, и это означало, что пламя угасло. Можно было перевести дух.
Издав протяжный стон, Аглая перевернулась на спину и в изнеможении уставилась в небо, на уплывающие вдаль струи темного клубящегося дыма. Они причудливо извивались и складывались в фигуры, похожие на силуэты человекообразных существ. Хотя… нет, скорее, они напоминали кукол-«лихоманок», с такими же вытянутыми головами, плавно переходившими в туловища. При мысли об этих куклах на Аглаю нахлынуло тягостное чувство, сходное с ощущением приближения большой и непоправимой беды, которая должна вот-вот произойти, – такой беды, от которой нигде не укрыться.
Приподнявшись на локте, Аглая посмотрела на сарай, ожидая, что тот уже целиком объят пламенем, но, к своему удивлению, увидела лишь дым, вяло выползавший из распахнутой и слегка обуглившейся двери. Огня не было видно, а клубы дыма прямо на глазах становились все прозрачнее. Пожар чудесным образом угас сам собой. «Наверное, куклы-«лихоманки», набитые сеном, слишком сильно дымили и не дали огню перекинуться на стены», – подумала Аглая, но такое предположение показалось ей не слишком правдоподобным. Она ведь своими глазами видела бушующее пламя и даже чуть не сгорела! Вспомнилась «лихоманка», появившаяся перед ней в момент крайнего отчаяния, когда Аглая уже потеряла надежду выбраться. Жуткий голос, похожий на звук «поющего» пламени, вновь прозвучал в голове, будто наяву.
«Выведу-у…»
Скорее всего, это был глюк. Но в тот момент Аглае так не казалось. И руки… руки этой куклы шевелились, они тянулись к ней, и одна рука даже прикоснулась, слегка оцарапав. Аглая взглянула на то место, где корявый сучок, торчавший из рукава, касался ее, но разглядеть, была ли там царапина, было невозможно из-за слоя грязи и копоти, покрывавшего кожу.
«Это был глюк», – мысленно сказала Аглая, заставляя себя поверить в это. Для верности она повторила фразу еще раз, и в этот момент ей почудилось какое-то движение за левым плечом. Рядом по земле метнулась тень и сразу исчезла. Аглая резко обернулась и пронзила взглядом пустоту. Никого. Ну, конечно. Не могла же та кукла в самом деле вывести ее из сарая! Куклы не могут двигаться и говорить. Наверняка все они сгорели.
Но едва Аглая повернулась обратно, лицом к сараю, как сердце ее ушло в пятки при виде огромной черной псины, летевшей прямо на нее с раскрытой пастью, над которой раскаленными углями горели жуткие дьявольские глаза.
«Да что ж на меня сегодня беды валятся,
