как из рога изобилия!» – успела подумать Аглая, прежде чем собака прыгнула на нее. В лицо дохнуло влажным жаром, в нос ударил запах псины, в грудь врезались когтистые лапы и, опрокинув ее на спину, прижали к земле. Поблизости раздался резкий свист, и пес сразу отпрянул назад, открывая взору Аглаи двух парней, мчавшихся по направлению к ней во весь дух. Один был повыше ростом, с черными волосами до плеч, с узким красивым лицом, на котором выделялся крупный аристократический нос; другой – широкоплечий и скуластый, с русыми кудрями, как у былинных богатырей. По мере их приближения Аглая все больше убеждалась в том, что совсем недавно где-то видела всю троицу – и этих парней, и красноглазую черную собаку, усевшуюся напротив нее с торжествующим видом. Правда, где именно это было, она вспомнить не могла.
Один из парней, «аристократ», бросился к сараю, а «богатырь» склонился над ней, окинул взглядом с ног до головы и взволнованно спросил:
– Ты как? Не ушиблась?
Аглая отрицательно мотнула головой и, взявшись за протянутые руки парня, на миг почувствовала себя пушинкой – подняться на ноги не стоило ей ни малейших усилий.
«Богатырь» строго глянул на пса, и победный блеск в глазах последнего тотчас померк. Пес понурился и начал мести по земле лохматым хвостом, поднимая пыль и разбрасывая в стороны мелкий сор, состоявший в основном из клочьев горелого сена. Вдруг внимание Аглаи привлекло что-то красное и шелковистое, запутавшееся в сухой траве. Та самая «говорящая» кукла лежала неподалеку, точнее, не она сама, а ее фрагмент, уцелевший в пожаре. «Останки» продолжали тлеть, исходя едким белым дымом, их было не так уж много, но Аглая узнала вязаное полотно красного свитера и ветку, похожую на куриную лапу, торчавшую из куска рукава. Остальная часть фрагмента представляла собой кукольный каркас из корявых палок. Комки сена катались по земле, подгоняемые ветром и собачьим хвостом.
Светловолосый парень вдруг упал на колени, поднял догорающий рукав и, сжав его в кулаке, крикнул хрипло в сторону сарая:
– Все, Марьянов, мы опоздали!
Из дымной пелены, плавающей в дверном проеме, вынырнул «аристократ». Казалось, его длинное лицо вытянулось еще больше.
– Вижу, – ответил он угрюмо и вдруг посмотрел на Аглаю таким странным недобрым взглядом, что ей стало не по себе. Его глаза напомнили ей глаза палача, бесстрастно взирающие на жертву из прорезей глухого капюшона.
– Ничего, справимся, – произнес он, обращаясь не то к своему спутнику, не то к самому себе. В голосе его, внезапно потяжелевшем, не было уверенности. Обычно так говорят, когда дела совсем плохи. Он взял Аглаю за руку, причем достаточно крепко, словно не собирался отпускать, и произнес:
– Тебе лучше пойти с нами.
Аглая сквозь одежду ощутила холод его пальцев.
«Богатырь» приблизился с другой стороны и сжал ее плечо твердой, как сталь, рукой.
– А что случилось-то? – испуганно спросила Аглая, но так и не получила ответа, потому что вдруг откуда ни возьмись появилась Дина и, размахивая руками, налетела на обоих парней с воплем:
– А ну отстаньте от нее, уроды!
Красноглазый пес взвился вверх черным коршуном, и крик Дины перешел в пронзительный визг, а затем позади послышался голос запыхавшейся Варвары:
– Что тут у вас происходит?!
Грозного Варвариного вида испугались не только парни, но и пес: прижав уши, он скрылся за ногами «аристократа», обозначив, таким образом, своего хозяина.
– Вы кто такие? – Лицо Варвары раскраснелось от быстрой ходьбы и негодования.
Парни попятились, «аристократ» взялся за ошейник пса и глухо буркнул:
– Мы уже уходим.
– Нет-нет, отвечайте, что вы здесь забыли? – Варвара преградила им путь, буравя гневным взглядом то одного, то другого.
– Так пожар ведь… – Светловолосый кивнул в сторону сарая.
– Какой пожар? – удивилась Варвара, потянула носом и вдруг изменилась в лице. – Бог ты мой! А что за дым?!
Она почти бегом бросилась к сараю, и парни тут же воспользовались этим, чтобы скрыться. Напоследок «аристократ» обернулся, коротко и тревожно глянул на Аглаю и, тотчас отвернувшись, ускорил шаг, чтобы догнать своего спутника.
– Ты как? – Дина заслонила Аглае обзор и участливо заглянула ей в лицо.
– Нормально, – ответила Аглая, отступая в сторону, чтобы еще раз увидеть удалявшихся парней, но те уже исчезли из виду, словно сквозь землю провалились.
– Но мне показалось, будто они…
– Тебе показалось, – перебила Дину Аглая, досадуя на подругу. Если бы не ее вопли и Варвара бы не примчалась, тогда, может быть, удалось бы выяснить, что нужно было этим парням и почему светловолосый сказал, что они опоздали. На нее все еще давило предчувствие надвигающейся беды, несмотря на то, что пожар угас и никакая опасность ей больше не грозила. В глазах парней тоже читалась тревога. Вероятно, это было как-то связано со сгоревшими куклами. Их явно огорчило, что куклы сгорели. Или нет, «огорчило» – неверно подобранное слово. На их лицах застыло выражение обреченной решимости, как у людей, узнавших о приближении неминуемой катастрофы, от которой им точно не спастись. Похоже, что парни чувствовали то же, что и Аглая. Но почему? Что происходит? Ведь не случилось ничего страшного! Подумаешь, сгорели какие-то куклы! Ряженые снопы сена, ну что в них может быть особенного?
– Павел Александрович?.. – грянул неподалеку басовитый голос Варвары. – ЧП у нас, Палсаныч, ЧП! – Она стояла в двух шагах от входа в сарай, уперев одну руку в бок, а другой прижимала к уху телефон. Влажная прядь темных, с редкой проседью, волос выбилась из-под косынки и упала на лицо, она нервно сдула ее в сторону и громко затараторила: – Личности всякие шастают, сарай подожгли!.. Да нет, потухло уже. Дверь чуток огнем попортило да куклы из сена сгорели, ну те, помнишь, странные куклы, куча целая, еще думали, как их утилизировать будем. Нет, больше ничего не сгорело, но сам факт!.. Откуда взялись проходимцы эти? А кто ж еще, они и подожгли, некому больше. Кто там у нас сегодня на воротах дежурит? Выволочку ему хорошую устрой! Че-его?! Какие-такие помощники? Почему это я о них ничего не знаю? Вообще-то это я за Шишу отвечаю, могли бы и со мной согласовать! Мало ли что, документы! У всех документы имеются, и у проходимцев в том числе! Мы их знать не знаем! Разве можно без присмотра чужих людей на исторические объекты допускать! Ну и что, что камеры? Посетителей ведь только завтра ждем, а сегодня никто не смотрит за территорией, все свои же здесь, вроде как. Чем они помогли хоть, эти проходимцы? Плотники? А подтверждение есть? Ну корочки, там, какие-то…
