то жарко уже! – запыхтела соседка, спускаясь.
– И ты ступай, красавец! – расхохотался Патрик, звонко хлопнув брата по голой спине.
Смеясь, они вошли в дом, Тревор пошёл одеться, его брат стал накрывать на стол, Тед продолжая посмеиваться, наблюдал за ним.
– Как она назвала тебя?
– Это местное имя. По русским документам я Пётр, П.О. Лирин, если кто-то из своих будет искать, сразу сориентируется, – Патрик звякнул тарелками. – Что хихикаешь?
– Да всё про ваш забор и соседку. Подумать только, какие препятствия готова преодолеть женщина ради созерцания мужской красоты!
– Ты не представляешь, в каких выражениях она потом станет пересказывать своим подругам эту ситуацию. Я раз только слышал, как они общаются, такие уморительные тётки!
– О чём вы? – присоединился к ним второй О’Лири, облачившийся в светлые серые брюки и белую рубашку.
– О том, какие препятствия можно осилить на пути к созерцанию красоты, – засмеялся коп.
– Красота слишком неоднозначное понятие, об этом можно долго и увлечённо беседовать, и я с удовольствием поучаствую! вот, скажем, например…
Тревор не успел договорить, из комнаты в коридор вышел взъерошенный Маккинли, с усилием потянулся, с наслаждением вдохнул запах жареного мяса. Прошёл на кухню и уселся за стол. Старший О’Лири без единого слова поставил перед ним большую тарелку с двумя стейками. Джеймс поднял на него вопросительный взгляд и в недоумении развёл руками. Патрик, вздохнув, добавил сверху ещё три куска мяса из миски, гость удовлетворённо кивнул и с азартом взялся за нож с вилкой.
На столе появились красное вино и светлое пиво, варёный картофель, приправленный укропом и душистым маслом, в глубокой тарелке – тонкие красно-фиолетовые кольца маринованного лука. После нескольких минут тишины, когда первый голод был утолён, Маккинли расслабленно откинулся на спинку стула, и, сняв с запястья чёрную резинку, собрал на ощупь волосы с висков и ото лба наверх в небольшой хвостик. Затем потёр руки и снова занялся мясом.
– Я получил сообщение насчёт нашего улова, – негромко сказал он, дожёвывая. – Его нельзя перевозить одним куском через всю страну, мы должны передать деньги Андрею здесь. Привезти домой, он воспользуется своим сейфом, а позже раскидает всем понемногу в несколько заходов, чтоб не привлекать особенного внимания к переводам.
– У него и в Москве дом? – удивился Тед.
– Не дом, квартира. Но в хорошем районе, у парка на севере города. Можно бегать по утрам. Там целый жилой комплекс для партийной элиты.
– Он состоит в правительстве? – вскинул брови коп.
– Негласно, – глотнул вина Патрик. – Мы не можем долго фигурировать в официальных списках. Когда ты не стареешь год, пять это нормально, через десять коллеги начинают задавать вопросы, а через тридцать к тебе приходят специальные люди, чтобы разобрать тебя на запчасти ради будущего своей великой Родины.
– Такое тоже было?!
– Да. Давно, лет пятьдесят назад. С тех пор Живущие Давно стали умнее, сильнее. И получили более высокий болевой порог.
Близнецы переглянулись, и Рэдмаунт подумал, как же нервируют их мысленные диалоги, реплики без единого звука.
– Мы чаще переезжаем и меняем документы.
– Но если у тебя такая кормушка, как целая страна, так просто ты не откажешься от своего! – подмигнул Тревор.
– Выручают довольно разнообразные знакомства и обширные связи, которыми он обзавёлся за столько лет. Знаешь, ведь в определённых кругах человек, решающий проблемы, имеет большой вес и ценность, – Джеймс кивнул. – У него как бы две стороны. Когда речь идёт о чём-то легальном и официальном, действует товарищ Колычев, высокопоставленный и ответственный. А если требуется обойти закон или даже нарушить его, тогда на сцену выходит таинственный и всемогущий Койл, которого, якобы, никто не видел. Беспринципный и жестокий ублюдок.
– Чем он занимается? – отодвинул коп тарелку.
– Добыча и экспорт ресурсов, спекуляции с землёй, строительство… Шантаж и подлоги. Да мало ли, что ещё. К нему всегда можно обратиться за помощью, – пожал плечами Патрик.
– Ага, разумеется! Морду скривит, душу вынет, мозг сожрёт, но, бл*дь, всё равно поможет! Такая добрая мразота, аж краска на стенах лопается! – поморщился его брат.
Рэдмаунту вспомнился прошлогодний эпизод в Звикове, значит, Елене тогда Андрей звонил: «Скажи близнецам, что они выродки!».
Она вышла из комнаты в чёрном топе и длинной джинсовой юбке. Зажав в губах несколько шпилек, Елена закалывала волосы в узел. Остановилась рядом с Маккинли, и тот, обняв её за бёдра, аккуратно усадил на колени и поцеловал открытую шею и спину. Она с улыбкой повела плечами, борода щекотала кожу.
– Так. Тревор, ты после обеда отправляешься в аэропорт. Джеймс, хочешь вернуться в Нью-Йорк?
– «Только если все остальные оттуда уедут!» – усмехнулся он.
– Тогда один на такси, второй в арендованной тачке, в разное время, в одном терминале не пересекаетесь. Очень прошу! И так дел натворили… Патрик, спасибо, любимый, прости за разгром, я…
– А детектив куда денется? – прищурился средний О’Лири.
– Поедет со мной к Андрею. Не тащить же мне одной эту тяжесть.
Она кивнула на чёрный кейс Делимханова. Тревор бросил мрачный взгляд на встрепенувшегося Теда, который чувствовал, как снова внутри ярко засветилось что-то тёплое, искристое и бескрайнее.
– «Привяжет она тебя к себе чем-то, чего не видно, а порвать нельзя, и отдашь ты ей всю душу!», – вполголоса процитировал оборотень, лаская её спину.
– Это тоже из фильма? – оглянулась она.
– Нет, Малютка. Из одной старой книги, – грустно улыбнулся Маккинли и снова поцеловал её.
Глава 15.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство, Русско-Китайский Союз…
День солнечный, но не жаркий. На дорогах царил хаос. Многочисленные дачники, оставшиеся без электричества и воды из-за аварий на линии, хлынули пёстрым гудящим потоком обратно в город. Люди надеялись провести хотя бы часть выходных в комфортных условиях. Такси двигалось рывками по трассе. Поверх топа Елена надела ту же зелёную рубашку с длинными рукавами. Она всегда старалась максимально закрыть зажившую кожу рук и ног, чтобы избежать любопытных взглядов.
Елена взяла с собой подтаявшее мороженое в пластиковом стаканчике, холодильник всё равно отключился. Задумавшись, медленно ела. Рэдмаунт не мог отвести
