мы дрались, боялась, что Охотник убьёт меня на дуэли, и она опять останется с ним одна. Она намеревалась избавиться от Вольмера. Хотя бы на время.
– Она хотела подставить его?
– Да. Всё рассчитала, отпустила прислугу на вечер. Но случайность задержала его в пути, Охотник получил алиби. Служанки свидетельствовали, что обнаружили хозяйку мёртвой до возвращения её супруга в город. Под суд он всё-таки отправился, и на заседании…
– Подожди! Так ты убил её?! – перебил его Тед. О’Лири поморщился как от боли, но не удостоил собеседника взглядом.
– Я поклялся служить, и не мог отказать.
Он закрыл глаза, и под опущенными веками замелькали воспоминания, обжигая и мучая.
Зелёное платье, залитое горячей кровью. Он ощущал её боль, и плакал, сжимая женщину в объятиях. Когда сердце остановилось, и она перестала дышать, опустил на пол, оставив на виду охотничий нож, как было велено. Он ушёл через сад. И хотя луна едва светила между туч, он знал, чувствовал, как его страдание, гнев и ярость оковывают цветущие кусты льдом, как замерзает во дворе колодец, и покрываются морозными узорами окна, мимо которых он проходит.
– Господи! И что было дальше?
– Дальше? – Йен взглянул на него. – Она проснулась в другой стране и через год. А я тогда остался один на один с Охотником. Как же он рассвирепел, когда понял, что она обвела его вокруг пальца. Дальше всё было просто. Громкая ссора, публичное оскорбление, дуэль. Я победил и спешно покинул Англию.
– Когда вы снова встретились? – тихо спросил Рэдмаунт.
– Через пару лет. Эмер нашёл её в Италии, помог.… Знаешь, я часто думаю, что память – зло и кара. Зачем помнить столько всего? Как безмятежно и невесомо незнание, и…
– Она осталась с Арманом? – перебил Тед.
– Ненадолго, ей скучно с ним. Она позвала меня. С небольшими перерывами я был рядом с ней почти сорок лет. Елена считает себя должной, обязанной всем Живущим Давно. Мы много путешествовали, но меня она не прогоняла никогда. А потом во французской провинции Охотник выследил и загнал в клетку Маккинли, тогда она выкупила оборотня за пять лет…
– Об этом мне рассказывал Реми. Подожди. Так всё-таки, раз ты с ней больше времени, чем остальные, то должен быть и сильнее всех, и …? Я спрашивал об этом Вольмера, и он…
Тед осёкся, не желая повторять. Йен пристально смотрел на него, потом опустил глаза.
– Я знаю, что он тебе ответил. И это правда.
– То есть, хочешь сказать, что за десять веков ни разу…?!
– Да. Для этого всегда находились горничные. А с ней я был рядом, обнимал, согревал, и только. Я знаю и помню каждый сантиметр её тела, но она никогда мне не принадлежала.
При этих словах пальцы его левой руки провели по воздуху, будто желая погладить. Йен с сожалением сжал в ладони пустоту.
– Что может быть большим извращением, чем жить с любимой женщиной и не спать с нею!?
Наконец-то хищная зубастая улыбка осветила бледное лицо. Тед тоже неловко и нервно рассмеялся:
– Вы все просто безумно потрясающие существа!
– Даже не представляешь себе, насколько!
Глава 22.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Европейский союз…
Из спальни вышла Елена, поверх длинной свободной тёмно-зелёной сорочки халат без пояса. Волосы растрёпаны, взгляд сердит.
– Эй, будильники! Чего вы тут ржёте, как кони гнедые? – хмуро спросила она и прошла на кухню, стукнув дверцами, зазвенела посудой.
– Госпожа! – О’Лири склонил голову, едва улыбаясь.
Она вернулась в столовую с пакетом молока, налила в миску и подала Йену:
– Согрей, пожалуйста. Электричества у нас опять нет.
Он взял стеклянную пиалу в ладони, и через несколько секунд Тед увидел, как запотели края посуды, а над молоком стал подниматься пар.
– Эй-эй! Не вскипяти! Дай! – Елена принесла коробку хлопьев с шоколадом и помахала Йену, требуя отдать горячее молоко. – Тед, хочешь позавтракать?
– Нет, пока не проголодался. Спасибо!
– Как вчера до дома добрался? Нравится город?
– Тут очень красиво, правда. В нём есть что-то сказочное.
– Это ты ещё Крумлов не видел! – поднял указательный палец О’Лири.
– Правда! Давайте поедем днём? Тед, там так здорово, это не город, а пряничная открытка! Среди гор, на реке! Поразительное место! – её глаза загорелись.
А Рэдмаунт вдруг застыл, увидев у Елены на руке тонкое серебряное кольцо с отшлифованным временем тёмно-красным камнем. Йен проследил за его взглядом, и теперь испытующе ждал реакции. Елена доела завтрак, не переставая говорить о поездке, потом скрылась в спальне.
– Ты украл его? – скорее утвердил, чем спросил коп. – Но когда?
– Когда вы около аэропорта на машине разбились. Забрал из его кармана, – ухмыльнулся элементаль и уточнил. – И не украл. Вернул. Это её собственность.
– Но это обручальное кольцо!
– Не стоит награждать вещи излишним символизмом! Это просто украшение! – развёл руками Йен и допил молоко из её чашки. – Иди лучше переоденься.
Они ехали в такси, когда на половине дороги ей стало плохо на несколько минут. Она вскрикнула и согнулась от боли, сжавшись в комок. Во время вынужденной остановки Елена отошла немного от шоссе, и остановилась подышать.
– Что случилось? – встревожился Тед, подойдя к О’Лири.
Тот прислонился к машине и, сложив руки на груди, ждал возвращения женщины.
– Снова кто-то умер. Ведь она чувствует боль каждого, Кто Живёт Давно. И когда кто-то из этих придурков огребает, она мучается, – Йен зло сплюнул. – Давно бы научились беречь её, не нарываться почём зря. Жить, не умирая, не так уж сложно!
– И как это работает?
– По-разному. Она получает приступ адской мигрени до потери сознания, или скрутит спазм, откажут от судорог ноги, может открыться кровотечение. И при этом Елена крайне редко может сказать, с кем именно что-то произошло.
– Уверен, в этот момент ты их всех ненавидишь? – наклонил голову Рэдмаунт.
– Даже не представляешь себе, насколько, – ожесточённо прошептал О’Лири.
Немного бледная, но
