— Ты хочешь потребовать плату за свои услуги, демон? — прямо спросил алхимик и сел на кровать напротив.
— Да, Киндар ланн Инья, ты должен заплатить. Кое-чем, приятным мне.
— Я не… Только не это!
Амаранта с улыбкой оглядела эльфа с ног до головы, наблюдая, в какое смятение привели Киндара ее слова и взгляд, и не смогла отказать себе в маленькой шалости:
— Не — что? Не считаешь меня привлекательной? Или у демона руки нечистые? — Моран демонстративно рассмотрела свои пальцы, — а ведь верно — чернота под ногтями! Как это невежественно! Как недостойно кукольного эльфа и его игрушечной постельки! Сейчас я тебя испачкаю гнусной похотью, а твой белый ковер затопчу грязными сапогами!
— Можешь делать со мной все, что захочешь, демон, — обреченно сказал Киндар, — я не буду торговаться.
— Богатые не торгуются? Нет, это ты выше торга! Ты всегда был таким: макнувшись в самую грязь жизни, умудрялся оставаться чистым. А с чего ты взял, что тебя непременно все вожделеют, начиная с искусственного ария и заканчивая усталыми демонами? Потому, что и сам в связях не очень разборчив?
— Ты знаешь обо мне неприлично много, но в этой постели я сплю один. Иногда, раз в несколько месяцев, я уезжаю в Гадару или Архону и веду светскую жизнь.
Амаранта усмехнулась, представив, что Киндар подразумевает под «светской жизнью», но он отрицательно покачал головой, опровергая невысказанную издевку:
— В столице Аквилеи живет мой сын.
— У тебя есть ребенок?
— Он очень взрослый даже по меркам эльфа. И я ему нужен гораздо меньше, чем он мне — в этом ты не ошиблась. Но зачем демону алхимик с сомнительной репутацией? Бесчувственный, и по мнению некоторых, бесполый? Старый, предпочитающий одиночество и покой? Мы знакомы? Чем больше я смотрю в твои глаза, тем отчетливее понимаю, что знаю тебя!
— Не знаешь. Ты забудешь меня завтра, Златовласка, но утром обнаружишь, что смертельное зелье получилось. Ты будешь ломать себе голову всю оставшуюся жизнь, как это вышло, но ответа не найдешь. Ты отдашь перетянуть кресло, в котором я сижу, гадая, как и когда оно испортилось. Мы встретимся вновь, в твоей жизни, но не в моей, нам будет хорошо вместе, но горечь опоздания все отравит, как яд, что ты сделаешь для себя. Самый хороший яд Киндара, действующий быстро. Зачем ты мне? Потому, что я тебя люблю. Любила. Сложно, да?
— Ты не демон!
— Я и сама точно не знаю, Киндар…
— Кто ты такая? Ты больна? Я могу чем-нибудь помочь?
— Несколько дней я не видела пищи, сплю на каменном полу в заброшенном месте и, в довершение всего прочего, я, кажется, умираю, — Амаранта невесело улыбнулась, перечислив свои беды.
— Я прикажу приготовить ванну и ужин! — эльф вскочил.
— Нет, подожди меня спасать. Вода демона не отмоет и еда не накормит. Лучше сделай нам эльфийского зелья, и покрепче, как ты умеешь. Непременно — в любимой трубке с узорами. Я к ней привыкла.
* * *
Мягкий, ласкающий ветер колышет зеленые занавески, со стороны озера доносится тонкий запах водяных лилий. Скоро совсем стемнеет, кувшинки захлопнут свои чашечки и спрячутся на дне, а комнату наполнит благоухание ночных левкоев, распустившихся под самым подоконником. Жаль, что день заканчивается, но у пленницы цитадели есть еще свободный вечер вне жутких стен ее темницы. Алхимик раскурил эльфийское зелье.
— Ты привыкла к моей трубке? К этой? — ошеломленно спросил Киндар, нарушив затянувшееся молчание.
— К ней. Ты мне ее оставишь. Подаришь, я хотела сказать.
— Забирай сейчас!
— Тогда у меня будет две одинаковые, — Моран тихо засмеялась, — нет, нельзя.
— Мы любили друг друга?
— Мы могли бы…
— И расстались?
— Да.
— Почему?
— Не спрашивай.
— А ты можешь остаться со мной? Прямо сегодня?
— Я же не нравлюсь тебе?
— Неправда. Ты красивая, и мне необъяснимо хорошо с тобой рядом. Я приглашу знакомого лекаря, он тебя вылечит.
— Ты говорил, что я не была бы здесь счастлива, но могла бы привыкнуть… Да, так и есть, покой бы меня исцелил. Боги, какой соблазн! Но, подожди: ты сказал, что тебе никто не нужен. Пройдет неделя, месяц — и мое общество начнет тебя тяготить.
— А я чувствую, что — нет. Оставайся!
— Сайдерис открыл дверь, не вняв моим мольбам. Теперь я понимаю, почему: сломать судьбу необычайно трудно, немногим под силу. Да и надо ли?
— Ты говоришь сама с собой?
— Привычка долгого одиночества, Златовласка.
— Почему ты так забавно меня называешь?
— Не я придумала тебе прозвище, а Гервант. Но ты никогда не был против и отзывался на него.
— Гервант?
— Я бы тебе посоветовала не лгать этому нелюдю, рассказывая свою историю — Гервант примет тебя безо всякого вранья, но ты все равно не послушаешься.
Клубилось дымом эльфийское зелье, заигрывая с вечерним светом. На озеро Инья спускалась ночь: спокойная, тихая. Спальня Киндара из лазурной стала фиолетовой, Моран уже едва различала лицо друга, сидящего на широком ложе. Хотелось спать. Хотелось попробовать иную жизнь на вкус: сытую, изящную и неторопливую. Не расставаться с Киндаром, сделать его счастливее. Уничтожить Амаранту, валяющуюся на каменном полу в пустом доме без надежды и веры в лучшее. Все изменить — это просто: решить, где ты сейчас на самом деле, и там остаться!
— Так ты останешься?
Вопрос эльфа прозвучал как тень ее мыслей.
— Мы там, где наше сердце, Киндар. Мое — не здесь.
— Уйдешь обратно в озеро?
— Нет, — Моран улыбнулась, представив себе картину ночного купания, — из твоей спальни уйти приятнее.
— Я ничего не понял, но хватит курить. В таком количестве эльфийское зелье опасно!
— Вот и отлично, тебе я трубку больше не дам. Только один вопрос напоследок: зачем убивать Малену? У демона мести есть тысячи причин, но какая у алхимика с озера Инья?
— Малена — не первый арий, прошедший через мои руки, — эльф заговорил медленно, словно высказывал свои мысли вслух впервые, — поверь, она была не так хороша, когда впервые пришла ко мне и посмотрела своими рыбьими глазами, Фиона — симпатичнее и милее, но Малене хватило хитрости бросить вызов моему мастерству. Алчность, тщеславие, желание сделать свою жизнь особенной, — вот чем она поймала меня в свои сети. Я изменил ее лицо и тело, остановил время эликсирами, а в обмен получил признание и уважение сильных мира сего. Истинный арий не умеет любить, но способен желать: ты видела Малену в лаборатории и все поняла, я думаю. Зависимая от меня, она мстила самым гадким способом — уничтожала все, что мне дорого. Прошли годы, и я стал одиноким пленником своего дома и озера. Не потребность души была тому виной, а страх за близких. Даже собственного сына я навещаю, как любовника, вызывая кривые улыбки «понимания», а его мать я потерял, слишком поздно поняв, как коварно может быть мое творение. Я ненавижу ее настолько сильно, что готов бросить все, что достиг, ради возмездия!
Амаранта слушала и вертела в руках трубку, подмечая ее отличия от своей: вот здесь, на чубуке, должна быть выбоина, маленький скол, а рисунок испортит царапина, — нелегко придется хрупкой вещи в пути.
Киндар несчастлив. Но когда его план свершится, он поймет, что такое настоящая беда. Не место Златовласке в банде Герванта! Не его тело ждет могила на перекрестке ваньярского тракта! «Я убью ее сама. Найду способ, выберусь из Сириона, и… когда-нибудь».
— Месть требовательна, Киндар, но она не исцеляет душевных ран. Не ломай свою жизнь, предоставь Малену мне: пусть через годы, но арий отправится в ад. Слово демона.
— Демоны мести не дают подобных обещаний, — покачал головой эльф.
— Но друг может. Ты выльешь свое зелье завтра?
— Нет. Я все решил.
— Ложись спать, Златовласка.
— Увидимся утром. Хотя, разве я смогу уснуть после такого удивительного дня? — с этими словами Киндар лег на бок, вытянув левую руку и положив на нее голову.
Некоторое время Амаранта чувствовала его взгляд, но потом, по ровному дыханию эльфа поняла, что он спит. Ей тоже осталось совсем немного: отравленная дважды, ядом и эльфийским зельем, одержимая была на грани жизни и смерти, как на пороге. Всего шаг — и она по ту сторону времени, в цитадели Сириона. Последние приготовления: аккуратно положить трубку, чтобы не упала, посмотреть, открыто ли окно достаточно широко? Да! Хорошо, спящему другу ничто не грозит. Можно закрыть глаза. Все.
Киндар проснулся утром, увидел темное пятно на спинке кресла и трубку на подлокотнике. «Нельзя столько курить!» — мимолетно подумал он.
Впереди был обычный день. «Демона» эльф не вспомнил.
Моран вдохнула воздух, и он комом встал в груди; попыталась встать, но не смогла и рухнула обратно на пол. Ей казалось, что жар камина, топившегося всю ночь, навалился сверху колючим и душным одеялом. Раздавленная слабостью, Амаранта распласталась на спине, повернув голову в сторону красных углей. Они подмигивали ей, рассыпаясь легкими клочьями пепла, раз за разом уменьшаясь в размерах, таяли, отсчитывая последние минуты ее жизни. Пузырек с ядом стоял на прежнем месте — Киндар не отступился, прошлое осталось неизменным. «Я больше ничего не увижу? Утром солнце встанет без меня, без меня пойдет дождь, настанет осень, зима. Мне не быть архонтом снова, я вернулась в этот мир, чтобы убить Малену, отомстить за брата. Не может быть».
