Лукерью разбудил мощный шум автомобильного двигателя. Открыв глаза, она прислушалась. Судя по звуку, рычал джип парней, снимавших комнату у деда Гриши. Вначале Лукерья испугалась, подумав, что они уезжают, Илья ведь говорил вчера о том, что находится в Дивноречье последний вечер. Но звук не удалялся, больше было похоже на то, что машина, наоборот, въезжает во двор дома деда Гриши. Слышно было хорошо, ведь тот дом находился сразу за домом Нинсанны, через дом от владений Лукерьиной тетки. Интересно, куда это Илья и его друг ездили посреди ночи?
За окном темнело небо, с одной стороны чуть посветлевшее. Утро еще не наступило, но стремительно приближалось. Взглянув на настенные часы, Лукерья убедилась в этом: почти четыре, через полчаса верхний край солнца покажется над горизонтом. Вспомнилось странное поведение тети Клавы, напугавшее ее прошлым вечером. Тревога вновь сдавила сердце. Лукерья не знала, чего ожидать от обезумевшей родственницы. Может быть, конечно, это и не одержимость, просто тетя Клава устала на работе или у нее случилось временное помутнение рассудка, и потом, выспавшись, она снова станет прежней. Однако надежда на это была куда слабее страха перед предстоящей встречей с ней. У Лукерьи возникла идея устроить тете Клаве проверку. Она решила потихоньку выскользнуть из дома до того, как та проснется, и спрятаться в огороде, в кустах смородины, чтобы понаблюдать за домом снаружи, а выходя, разложить на пороге укроп и посмотреть, перешагнет тетя через порог или нет. Вот все и выяснится насчет одержимости.
Бережно собрав веточки укропа с порога своей спальни, Лукерья перенесла их к порогу входной двери. Она передвигалась на цыпочках и наступала только на те половицы, которые не скрипели – за год жизни в доме успела запомнить, где находились скрипучие. Однако все старания пошли прахом, когда тишину пронзили чьи-то гневные крики, донесшиеся с улицы. Лукерья, уверенная, что крики разбудили тетю Клаву, застыла на месте, прислушиваясь к звукам внутри дома. Через минуту она с облегчением выдохнула, решив, что тетя не проснулась, и тут раздался новый крик, еще более пронзительный и разъяренный, к нему прибавился другой: где-то отчаянно бранились две женщины. Похоже, замолкать они не собирались. Лукерья с тоской посмотрела на дверь гостиной, где вечером уснула тетя. Странно: там все еще было тихо, даже диван ни разу не скрипнул, а ведь пружины в нем пели на все лады от малейшего движения. Мелькнула жуткая мысль: уж не умерла ли тетя ненароком, иначе почему она до сих пор ни разу не шелохнулась? Обычно она спит очень чутко и ворчит, если ее будит что-то кроме будильника. Говорят, ранним утром сон самый крепкий, но все же…
Лукерье вспомнилась баба Фрося – одна из знакомых тети Клавы, иногда забегавшая в гости посплетничать. Однажды бабу Фросю разбил инсульт, она после него оправилась, но очень изменилась: могла сказануть что-то эдакое, знакомых не узнавала, а один раз даже заблудилась, когда пошла в ближайший магазин, куда ходила всю свою сознательную жизнь. И вскоре после инсульта баба Фрося умерла.
Что, если у тети Клавы тоже случился инсульт, и поэтому она вела себя так странно?
Обмирая от страшной догадки, Лукерья приблизилась к входу в гостиную и постучала в дверь, хотя та была приоткрыта. Ответа не последовало, и она заглянула в комнату. При виде пустого дивана и открытого настежь окна сердце в груди словно оборвалось. «Нет, дело не в инсульте», – подумала Лукерья, догадываясь, что тетя покинула дом через окно. Странности продолжались, и это очень пугало. В здравом уме тетя Клава такого бы точно не сделала.
В растерянности Лукерья обошла весь дом, заранее зная, что тети не найдет, но в глубине души еще надеясь на чудо. Три комнаты, кухня и санузел – везде пусто. Искать больше негде, но что делать дальше? Звонить в полицию? Если с тетей стряслась та же беда, что и с жителями Приютово, то полиция вряд ли поможет, и того хуже, им самим вскоре понадобится помощь. Бесовская зараза распространялась очень быстро. Дед Ерофей успел остановить ее ценой своей жизни, но и то спастись удалось лишь немногим. Неужели все повторится снова? Тогда, выходит, дед погиб напрасно?
Только изгоняющий бесов может помочь. По словам Ильи, его друг владеет этим даром. Илья обещал передать ему рассказ Лукерьи. Интересно, они уже предприняли что-нибудь для того, чтобы предотвратить беду? Но что они могут сделать без книг, особенно без «Кудесника»? Или другу Ильи известны другие способы?
Размышляя об этом, Лукерья машинально занималась привычными утренними делами: умывалась, заправляла постель, что-то ела на завтрак, не понимая, что именно – кажется, это был оставшийся с вечера бутерброд. А когда дела закончились, оставаться в доме стало невыносимо, и она вышла на улицу. Ноги сами понесли ее к дому деда Гриши. Неудобно, конечно, будить хозяина в такую рань, и он наверняка удивится, услышав, что она пришла к его постояльцам, ведь юным девушкам неприлично самим являться к парням. Но сейчас не то время, чтобы думать о приличиях.
Примерно через десять домов от дома деда Гриши, почти в самом конце улицы, стоял полицейский «уазик». Возле него топталось несколько жителей, а над сточной канавой копошились полицейские. Судя по напряженным лицам и скованным движениям, они доставали оттуда нечто громоздкое и тяжелое. Присмотревшись, Лукерья ощутила, как по ее телу прокатилась ледяная волна ужаса: громоздким и тяжелым оказалась крупная женщина, не подававшая признаков жизни. Полицейские положили ее на расстеленный брезент, и наблюдавшие за процессом жители разом загомонили. До слуха Лукерьи донеслось истошное «Уби-или!». Расстояние было слишком велико, чтобы услышать, о чем говорят люди, но их лица не выражали сочувствия, а на некоторых даже читалось злорадство. Тем временем полицейские подняли из канавы еще одну женщину и положили ее рядом с первой. На голове ее топорщились бигуди.
«Вот оно, началось!» – Лукерья прижала руку к горлу, там, где его прикрывал ворот платья, и вспомнила о потерянном «костыльке». Она так и не пришила новую пуговицу взамен утерянной. Но защищал ли «костылек» от бесов, как об этом говорили в музейном комплексе? Вон, у тети Клавы тоже были такие пуговицы, но это ее не спасло. На укроп было больше надежды, недаром тетя потребовала его выполоть, да и в «Зелейнике» деда Ерофея говорилось о свойствах укропа сдерживать бесов. Лукерья прижала к себе полотняный мешочек с душистой травкой, который предусмотрительно захватила с собой. Опасность может исходить от любого, даже самого близкого человека, да и
