— Чтоб ты сдох! — зло кричит Антуан.
Экран тухнет. Мы все замираем. Что ж, я ожидал этого!
— Теперь мы можем надеяться только на себя, — говорю я.
Я замечаю, что нервы Филиппа на пределе.
— Мы погибнем, — говорит он. — Лучше я сам убью себя!
Его рука нащупывает лазерный пистолет.
— Отставить! — приказываю я.
— Народ нас не бросит! — говорит Огюстен.
— Да! — подтверждает Антуан.
Мой брат слишком хорошо думает о людях, а Антуан слишком уверен в себе, в любви народа к нему.
— Макс, попроси Мадлен не объявлять этот акт по телевидению! — говорит Антуан.
— Нет, — твердо возражаю я. — Я не могу подвергать Мадлен такой опасности!
На этом воцаряется молчание. Мы ждем атаки. Эти несколько секунд кажутся вечностью. Всё приведено в готовность. Пусть только сунутся. Уж наши приборы их встретят.
Мысли молниеносно проносятся у меня в голове. Я вспоминаю об Оливье Молюссоне. Не понимаю, зачем он приходил. Наш разговор был просто ни о чём!
Подумать только, Оливье мой сын. Об этом я узнал недавно, совершенно случайно. Всё началось с того, что он вляпался в пренеприятное происшествие. Мадлен попросила меня вызволить его. Ей не хотелось терять ценного сотрудника. Да и компроматы были не нужны. Конечно, я прочитал сведения о нем и узнал, что он мой сын. Как в любовных романах. Ему я об этом не сказал. Зачем?
Ко мне приходила Кларисса, его мать, моя первая любовь. Она благодарила меня за помощь. Наша встреча была теплой и дружеской. Её муж давно умер, сейчас Кларисса вновь собирается замуж. Она счастлива. Что ж, я очень рад.
В памяти всплывают картины. Я — молодой практикант юрист. И Кларисса — миленькая дочь хозяина. Роман был неизбежен. А что дальше? Её отец узнал об этом и, естественно, уволил меня. Клариссе быстро нашли жениха. Она писала мне о сыне. но не называла ни его имени, ни фамилии своего мужа. Я писал ей, но ответа не получил.
Я хотел найти Клариссу. Но потом понял, что этого делать не стоит. У неё своя жизнь, своя семья. Зачем мешать. А потом я встретил Мадлен и забыл обо всем.
Загораются экраны. Воспоминания исчезают. Защита пять в действии. Все объекты, приближающиеся ближе, чем на десять метров, безжалостно уничтожаются лазерными лучами.
Я даю приказ Антуану уничтожить «радугой» Конвент.
О Боже! Экраны вдруг потухли. Все погрузилось во тьму. Черт, система энергосбережения! Но почему? Кто мог пробраться в Ратушу?
Я быстро встаю с места, достаю лазерный пистолет. Антуан рядом. Мы стоим спина к спине, повернувшись в пол-оборота к двери. У нас в руках пистолеты. Мы готовы убить каждого, кто войдет в дверь.
Я, Мадлен Ренар, ликую. Нет, это еще не победа. Но всё же. Какое удовольствие смотреть, как изменится лицо человека, желающего погибели моего дорогого Максимильена. Да, Тальен ввязался в этот чёртов переворот, чтобы спасти Терезу! Но какой ценой! Ценой жизни моего возлюбленного. Пусть знает, что я тоже готова на всё. Теперь мы с Тальеном поменялись местами.
Тереза со мной, в одном из кабинетов телецентра. Тут нас никто не побеспокоит.
Мой взгляд падает на какую-то жуткую картину. Господи, сколько раз приказывала Оливье не вывешивать свои «шедевры»! Они меня в могилу сведут! Если бы не его рейтинг, выкинула бы этого художника давно вместе со всеми картинами. Почему-то девушкам нравятся образы меланхоличных разгильдяев.
Я поворачиваю Терезу лицом к картине. Она вскрикивает.
Но где же Тальен? Где его черти носят!? Время идет. Ох, наконец-то! Тальен входит в кабинет. На его лице какое-то странное выражение безумства.
Я направляю на него луч прибора на поиск «жучков», всё чисто.
— Тереза! — радостно восклицает Тальен.
Они бросаются друг другу навстречу, как подростки. Как Тереза отвратительна!
— Трогательно, — смеюсь я. — А теперь к делу.
Тальен удивленно смотрит на меня.
Я указываю на браслеты Терезы. Потом снимаю с пояса маленький приборчик, напоминающий брелок для ключей.
— В ваших интересах будет следовать моим указаниям, — говорю я, — иначе через вашу прелестницу пройдет ток. Я могу убить Терезу из любой точки мира.
Гражданин Тальен замирает. Ему нужно несколько секунд, чтобы понять смысл происходящего.
— Вы это ради него? — спрашивает он изумленно. — Ради Робеспьера? Но ведь он вам безразличен!
— Глупец! — хохочу я.
Да, идиот! Ну и что, что я не выставляю свои чувства напоказ, как глупышка Элеонор Дюпле. Да, я храню свои эмоции под маской надменности. Гордость не позволяет мне открыто выражать свою любовь. Но из-за этого моя страсть сильнее. Скрытые чувства ярче открытого выражения любви. Ради Макса я готова на всё. Если бы мне дали в руки пистолет и сказали, убей Тальена, Карно, Коло д'Эрбуа, Фуше, прочих ублюдков, тогда Макс будет жить. О-о! Я бы не медлила!
Я спокойно делюсь с Тальеном этими мыслями.
— Ты решил стать героем! — смеюсь я. — Спасти любимую от смерти, низвергнув жестокого тирана! Слащаво и романтично до тошноты. Да, все старушки рыдали бы от умиления.
— Я вас понимаю, — робко произносит Тальен. — Но Тереза не виновата.
— Макс тоже не виновен в её аресте! — перебиваю я. — Глупый вы рогоносец!
— Я пошел на это, чтобы спасти Терезу, — продолжает он.
— Я тоже, чтобы спасти Макса!
Тальен вплотную подходит ко мне, нагибается надо мной, опираясь на ручки кресла.
— А вдруг вы блефуете? — спрашивает он. — Сейчас мы с Терезой просто уйдем.
— Да? — изумляюсь я.
Хм. похоже, надо переходить от слов к делу. я нажимаю кнопку. Тереза замирает на месте. её трясет. думаю, хватит. я отключаю «браслеты». Тереза падает в объятия мужа.
— Неубедительно? — интересуюсь я с иронией. — Может, усилить заряд?
— У меня тоже есть козырная карта! — вдруг восклицает Тальен. — Ваша незаменимая ведущая Светлана Лемус была схвачена! Мы можем предъявить ей обвинения. или даже убить.
Мне с большим трудом стоит сохранить спокойствие.
— Не забывайте, — улыбаюсь я, — что условия диктую я, а не вы! Мне проще прикончить вашу милашку!
Мой тон и суровый взгляд не вызываю сомнений в моей решительности.
— Хорошо, — соглашается Тальен, — гражданке Лемус не причинят вреда.
— Не причинят вреда! — передразниваю я. — Я хочу, чтобы она была тут через пять минут!
— Это невозможно! — Тальен чуть ли не плачет.
— А что возможно? — спрашиваю я со смехом. — Вы испытываете моё терпение!
— Поймите! — с отчаянием восклицает он. — От меня мало что зависит! Теперь я ничего не могу сделать!
— Ничего не можете сделать? — хохочу я. — А сегодня в Конвенте вы знали, что делать! Ведь это вы дали начало всей заварушке! Как пламенно вы восклицали «смерть тирану», размахивая кинжалом!
Тальен опускает голову, как напакостивший школьник.
— Тогда вы придумали, что делать, — продолжаю я спокойно. — Придумайте и теперь. Как я поняла, фантазия у вас пребогатая!
— Я бессилен. но ради Терезы я. — бормочет Тальен.
— Именно, ради Терезы, — говорю я. — Погибнет Макс, погибнет и она.
Тереза ревет, вцепившись мертвой хваткой в лацканы костюма мужа. Тальен тоже всхлипывает. Как он жалок. Куда делся тот бравый герой, несколько часов назад блиставший на заседании? Хотя, сейчас он, действительно, бессилен. Я рано упиваюсь своей победой. Как же выгоднее использовать этого типа? Надо сообщить Максу.
— Идите, — говорю я. — Ждите указаний. И никому ни слова о нашей беседе.
Тальен на руках выносит Терезу из кабинета. С какой любовью он смотрит на эту ничтожную женщину. Я готова её уничтожить хоть сейчас. Из-за этой дряни погибает Макс — великий человек!
Я нажимаю на застежку сережки.
— Макс, есть новости, — говорю я.
— Да, Мадлен, — слышу я знакомый спокойный голос.
— У меня Тереза Кабаррюс. Ради неё Тальен готов на всё! — я чувствую, что срываюсь на крик.
— Молодец! — хватил меня Макс. — Я тебя люблю.
На этом связь прерывается. Я в шоке! Что произошло? Я сжимаю в руке пультик управления «браслетами». Если с Максом что-то случится, я прикончу шлюху Терезу.
Я, Максимильен Робеспьер, смотрю на дверь. Они вот- вот ворвутся. Дверь распахивается. Я нажимаю курок. Мы так просто не сдадимся. Смертоносный луч делает свое дело.
— Тиран, ты должен умереть! — слышу я знакомый голос.
Это Оливье Молюссон. Мой внебрачный сын. Понятно,
Оливье меня ненавидит. Он среди них. Ясно, это он отключил систему. Оливье был единственным, кого пропустили в Ратушу.
Я стреляю, стараясь не попасть в него. Оливье не стреляет. Не может решиться.
Луч лазера какого-то гвардейца задевает моё лицо. Боль, точно яркая вспышка. Я теряю сознание.
Я Антуан Сен-Жюст, мне 27 лет. Неужели это финал? Неужели всё. Как глупо, мы погибаем из-за этого придурка Оливье. Томный меланхоличный мальчик с телевидения, аж противно. Кому он только нравится?
