Мы встали друг напротив друга. Я сделал молниеносный выпал вперёд, целясь Крису в горло. Он легко отбил удар. Потом он попытался сделать то же самое. Я увернулся. Мы кружили по маленькому пыльному пяточку, дразня и распаляя друг друга. Вот Крис опять попытался пробить мою защиту, но сам покачнулся, ноги подломились, и он упал лицом в пыль, тут же перевернувшись на спину и прохрипев: — Виктор! Добей меня! — И потерял сознание.
Я не успел ничего сделать. Но Юри кинулся к мужчине, распахнул ворот рубашки, и мы все увидели маленький нарождающийся бубон.
— Он болен, — мрачно констатировал Юри. — И он — единственный, кто не выпил зелье, ни глотка.
Пхичит упал на колени перед Крисом прямо в пыль, положил его голову себе на колени и заплакал — громко, отчаянно. А потом поднял зарёванные глаза на Юри и попросил, жалобно и безнадёжно:
— Попытайся спасти его. Я его люблю!
Юри вздохнул, посмотрел на меня печально и сказал: — Отнесём его в замок! Я попытаюсь сделать всё, что в моих силах.
…καὶ ἄφες ἡµῖν τὰς ἁµαρτίας ἡµῶν…*****
_____________________
*«Ave, Maria» («Радуйся, Мария») — самая популярная из католических молитв, обращенных к Святой Марии, матери Иисуса. Также она известна как «Ангельское приветствие» («Angelico salutatio»).
Литургический перевод:
Святая Мария, Матерь Божия,
молись о нас, грешных,
ныне и в час смерти нашей.
Аминь.
** Информация взята с:http://bookcv.com/raznoe/chuma-v-srednie-veka-oleg-tsendrovskiy.html
***Литургический перевод:
Здравствуй, Мария, преисполненная милости;
Господь с тобой:
Благословлена ты среди женщин
и благословлен плод утробы твоей, Иисус.
Святая Мария, мать Бога,
****Отрывок из моего стиха «Безответная любовь»
*****…и прости нам грехи наши… (Матфей 6:9-13)
========== Mallеus Maleficаrum (часть четвёртая) ==========
Simulans amicum
inimicus inimicissimus. *
POV Крис
— Тот, наверху, страдающий всех хуже, —
Промолвил вождь, — Иуда Искарьот;
Внутрь головой и пятками наруже.
А эти — видишь — головой вперед:
Вот Брут, свисающий из черной пасти;
Он корчится — и губ не разомкнет!
Напротив — Кассий, телом коренастей.
Но наступает ночь; пора и в путь…**
Мне очень жарко. Почему мне так жарко? Я открываю глаза и осознаю, что стою в странной степи или пустыне. Здесь всё в красно-оранжево-багровых отсветах: и низкое стелющееся надо мной небо, и огненный обжигающий ветер, и горячая земля вперемешку с песком. Кажется, что кожа начинает потрескивать, как сухие поленья в камине, и вот-вот вспыхнет.
Я — одинокая песчинка в этом огромном мире. Где я? Почему я здесь? Куда мне идти?
Я с огромным трудом двигаю ногами: туда-сюда, вперёд-назад. Где Виктор, Пхичит, Юри со своим забавным псом?
Вдруг откуда-то сверху или снизу, или сбоку, или со всех сторон раздаётся тихий нежно-чарующий голос: — А их нет. И больше не будет! Ты предал их. Они тебя стараются спасти, а ты их УЖЕ предал! Так что ты в самом нужном самому себе месте — долине Предателей. Иди к горам.
Голос замолкает. Я поднимаю взгляд и вижу впереди, совсем близко, горы. Но их секунду назад там не было!
Я медленно продвигаюсь вперёд и вижу Люцифера и его три страшные пасти, которыми он грызёт в девятом круге ада самых ужасных преступников. Здесь обитель предателей и изменников, из них величайшие — Иуда, Брут и Кассий.
Люцифер поднимает от очередной жертвы голову. Я вижу его улыбающийся окровавленный рот, его ужасные светящиеся безумной радостью и предвкушением глаза. Он смотрит на меня в упор и потом говорит: — Готовься, Крис! Сейчас я догрызу этого предателя и возьмусь за тебя. Ты — следующий! **
— НЕЕЕЕЕЕЕТ!
POV Пхичит
Крис лежал в беспамятстве и в лихорадке уже две недели. Мы с Юри по очереди дежурили около него, поили травяными отварами, меняли на горячем лбу тряпочки с завёрнутыми в них кусочками льда (попросили у мясника), таким образом пытаясь сбить температуру. Как сказал Юри, если это нам удастся, то надежда появится. Он уже вскрыл все появившиеся бубоны и положил на те места, где они были, толченую смесь из коры ивы и дуба (как природных антисептиков), чтобы ускорить затягивание ран.
Виктор заходил редко, так как ему нужно было наводить порядок в приходящем в себя после чумы городе, где начались мародерство, изнасилования и даже убийства. Он уверял нас, что нет такой болезни, которая смогла бы одолеть Криса, уж больно тот — сильный и жизнелюбивый. Я верил и его словам, и врачебному искусству Юри. Просто больше верить мне было не во что!
Юри похудел так, что однажды я услышал, как Виктор, грустно шутя, сказал, что парня однажды унесёт ветром, и велел нашему Лекарю принимать пищу с ним, чтобы Инквизитор мог его контролировать, а то и заставлять есть. А потом я случайно увидел, как во время страшной грозы Юри сам пришёл в комнату Виктора и остался там до утра. После этого они уже открыто (в пределах замка) общались, как очень близкие люди. Что ж! Я рад за друга! Он заслуживает и любви, и счастья!
Одним вечером Крис вёл себя особенно беспокойно. Он метался по кровати, звал на помощь, шептал имена Люцифера, Брута и ещё кого-то, я не расслышал, а потом открыл глаза, поймал мой взгляд и закричал с ужасной болью в голосе: — Неееет!
Через несколько секунд в комнату вбежали полуодетые Виктор и Юри. Юри схватил Криса за руку, посчитал пульс, потом потрогал лоб и радостно улыбнулся: — Слава богу, ты вернулся!
Виктор бросился к другу, обнял его и прошептал довольно громко: — Чертяка! Я знал, что ты справишься. Я не готов был тебя потерять. А кто со мной препираться и соревноваться бы стал!
Пока Виктор обнимался с Крисом, Юри развёл в воде какой-то новый порошок и протянул его смущённому Крису:
— Выпей это, и ты уснёшь спокойным сном без сновидений, а когда проснёшься, процесс выздоровления пойдёт быстрее. Тебе надо отдохнуть от болезни.
Крис послушно выпил и мгновенно отключился. Теперь уже я обнял Юри и проговорил: — Спасибо! Ты — величайший из всех известных мне лекарей. — Мой друг покраснел как рак и лишь нежно похлопал меня по спине.
Виктор на радостях сам пошёл на кухню и приказал начать готовить праздничный обед, объяснив это тем, что выздоравливающий Крис сможет съесть целого быка.
POV Виктор
Омут собственных сомнений,
Страх: «Что будет, если так?»,
Куча всяких опасений
Превращают мысли в прах.
Нужно жить, не думать даже,
То есть думать, но не так!
Нужно жить и быть отважным,
Не пуская в сердце страх!
Ну, а я… Внутри я слабый,
Слишком многого боюсь.
Кажется любовь отравой,
И подделанно смеюсь. ***
Пока Крис болел, я мотался по городу и его окраинам. Бургомистр и его охрана были так напуганы мором, что просто бросили бразды власти на ветер, в никуда. И в нашей местности начались страшные погромы.
