— Не таких уж параноидальных, если разрешите припомнить доктора Дерновского или сэнсэя Нагано, — саркастично заметил кто-то приз присутствующих.
Но Патридж оставался серьезен.
— Это весьма рискованно — выращивать в обществе слой пролетариата, потенциально лояльный евразийцам с их коммунистическими идеями. Мы находимся в середине глобальных цивилизационных трений. Я полагаю, что наша неминуемая интеграция едва ли будет легкой и гладкой — у евразийцев есть свое видение этого процесса, в котором первую скрипку играют они, и в один прекрасный момент они могут попробовать переломить баланс сил. Понимая это, с нашей стороны было бы крайне неразумно создавать своему стратегическому противнику отличное подспорье для наращивания своего влияния у нас в тылу.
— Я бы не беспокоился об этом, сэр. На эту наживку клюнут лишь те, кто и так подвержен влиянию соответствующих идей. Это небольшой процент населения — от десятых долей процента до пары процентов, в зависимости от того, насколько сильно раскрутить пропаганду. Мы вытащим латентных радикалов и нигилистов из тени, чтобы они были у нас на виду. Будем тщательно держать этого монстра Франкенштейна под контролем. В случае открытого конфликта с евразийцами — мы очень быстро задавим его.
— Это опасно. Но не так опасно, как позволить либералам всерьез поднять головы, — поддержал его другой голос. — Они пока еще не решаются открыто тявкать на вас. Но все мы понимаем, что у них на уме. А акулы из Консорциума никогда не прочь поиграть на политических процессах. Если поддержка оппозиции скакнет до 20 %, то они превратятся в серьезную внутреннюю проблему.
— Даже если так — я бы не хотел наращивать собственный антирейтинг, — возразил Протектор. — Если меня будут публично называть Антихристом — пусть даже это будут делать явные психи и маргиналы — то в головах людей будет заложен нежелательный ассоциативный ряд, которым рано или поздно воспользуется наш реальный противник, внешний или внутренний. Я хочу, чтобы основной негатив преподал на долю Консорциума. Если уж эти радикалы, которых мы создаем, будут бороться за изменение нынешнего строя — то пусть основным источником зла в их учении будет олигархия.
— Сэр, это разумно, и это часть задумки. Но я боюсь, мы не сможем избежать того, чтобы… — осторожно заметил кто-то из советников.
— Я понимаю, что и на мою долю перепадет, — перебил его Патридж. — Но основным корнем зла должен быть Консорциум. А меня, если угодно, пусть они называют их «маринеткой», и не заостряют внимание.
— Думаю, это возможно, — отозвался Рамади.
— Насколько кроваво все это будет? Я бы не хотел большого количества крови, — изрек Протектор.
— Мы ограничимся минимальными жертвами. Основное — это нагнетание истерии через СМИ. Каждый погибший во время теракта будет восприниматься толпой как тысяча. Но в основе этого должны лежать реальные акции. Иначе…
— Я понимаю. Но никаких крупных акций — без моего отдельного одобрения. Я не позволю, чтобы все это выглядело так, будто ситуация вышла у меня из-под контроля и я не в состоянии обеспечить безопасность своих людей.
— Как скажете, сэр.
— Разумеется, господин Протектор.
— Кто будет знать о том, как на самом деле обстоит дело? — спросил Протектор.
— Никто за пределами этой комнаты, — заверил Рамади.
— Это возможно? — удивился Патридж.
— Да. Даже их лидеры будут принимать все это за чистую монету. Точно так же, как и наши силовики, которые будут мобилизованы для борьбы с ними. Иначе — вероятность утечки слишком велика, — объяснил тот.
— У нас есть пару приемов, как провернуть это, поверьте, — заверил еще один из участников совещания, по-видимому, директор СБС.
— Как будет объясняться отсутствие успехов в противодействии этой организации? Я бы не хотел, чтобы наш правоохранительный аппарат обвиняли в импотенции, — заметил Патридж. — И вы, господа, я уверен, тоже бы не хотели выглядеть никчемными болванами.
— Естественно. Чтобы оправдать их живучесть, мы сможем обвинить в их поддержке евразийцев. Или, может, намекнем на причастность к этому кого-то из оппозиции, кто сильно зарвется. Удобный повод убрать неудобную фигуру с доски. Если понадобится изобразить триумф силовиков, сможем нарисовать уничтожение одной организации, а через какое-то время — появление другой. Или реально прикроем лавочку, если компьютерное моделирование покажет, что существование террористической угрозы приносит нам больше хлопот, чем пользы. Все будет в наших руках. В цифровой век нет ничего невозможно, — заверил Рамади.
— Вы слишком самоуверенны, молодой человек, — недовольно изрек Патридж.
— Простите, я просто… — в голосе Рамади появились нотки волнения.
— Мне не нравится ваш восторженный тон. Не заиграйтесь. Это — всего лишь инструмент, необходимый, чтобы поддерживать стабильность и порядок. Нежелательный, в чем-то мерзкий, но необходимый для общего блага — и лишь поэтому мы используем его. Это ясно?
— Я понимаю это, сэр. Простите, если я…
— Рамади, верно?
— Да, сэр.
— Вы, Рамади, как автор этой идеи — будете лично отвечать головой, чтобы она сработала как надо. Вместе с вашим руководителем. Если у кого-то вас есть хоть тень сомнения — то пусть озвучит это сейчас. Потом я не приму никаких извинений. С последствиями вашей неудачи будут работать уже другие люди. Я ясно изъясняюсь?
— Да, сэр.
— Конечно, сэр.
— Хорошо. Как будет называться эта организация?
— М-м-м, — несмело молвил Рамади. — У меня была идея: просто «Сопротивление».
Отключив запись, я молвил:
— Я знаю, что большая часть из вас не поверит мне. Вы скажете, что это фейк, дешевая провокация. Вы имеете все основания говорить так. Быть может, так на вашем месте сказал бы и я сам. Надеюсь, когда-нибудь эксперты смогут подтвердить подлинность этих записей. Сейчас же я могу подкрепить свои слова лишь одним аргументом. Вы все слышали, как на днях так называемый «Фримэн» объявил, что считает теперь своим приоритетом уничтожение лидеров оппозиции. Я знаю, что это не пустые слова. Они на самом деле собираются исполнить свои угрозы. Кому это на самом деле выгодно?! Кому выгодно, чтобы сорвался созыв Совета Содружества, на котором должно обсуждаться отстранение Патриджа?! Подумайте сами. А я, тем временем, сделаю все, что в моих силах, дабы отвратить это безумие. Саммит в Подгорице, который должен состояться через два дня, и предшествующие ему совещания, которые проходят уже сейчас — идеальная мишень для атаки. Прямо сейчас я движусь туда. И если меня слышат сейчас те, кто причастен к организации и проведению всех этих мероприятий, если меня слышит местная полиция, если меня слышишь ты, Лори, любимая, я прошу, умоляю — берегитесь!
§ 45
В установившемся затишье Миро громко присвистнул.
— Отче наш, помоги нам, — перекрестился Илай после того, как я завершил запись.
— Ну ты конкретно обложил дерьмом старика Патриджа, — мрачно прокомментировала услышанное Рина. — Мы все теперь трупы. Ты это хоть понимаешь?
— Да уж, — буркнул Стефан. — Мертвее мертвого.
— Ты надеешься, что запись продержится в Сети хотя бы долю секунды, перед тем как спецслужбы удалят её? — спросил Джером скептически.
— Я вообще не уверен, сможет ли запись попасть в Сеть. Отсюда выложить запись невозможно. Не знаю в чем дело, нет связи со спутником. Если повезет, она загрузится в Сеть во время нашей высадки. Может быть, она успеет дойти до кого надо раньше, чем будет уже слишком поздно. Если, конечно, этому хоть кто-то поверит.
— Звучит чертовски оптимистично! — прыснула Рина.
— Дима, у тебя вообще есть хотя бы что-то наподобие плана? — спросил у меня Миро встревоженно, и тут же расстроенно цокнул языком, прочитав ответ по моим глазам.
— Кто-то бывал прежде в Подгорице? — спросил я.
— Я бывал дважды еще в 70-ых, в бытность адъютантом генерала Думитреску. Тогда это был спокойный приморский городок, чуть побольше нашей Олтеницы, где-то размером с Бургас или Сплит. Но с тех пор, как я слышал, он здорово вырос. Если мне память не изменяет, не то три, не то четыре сотни тысяч людей. А мы ведь даже не знаем, есть ли уже там кто-то из лидеров оппозиции, кто именно, где они находятся сейчас, где будут завтра, а где в день саммита. Мы ведь ни хрена не знаем, правда? Понятия не имеем, где именно в этом городе эти психи задумали нанести свой удар! Но одно я тебе могу сказать точно — сейчас, в преддверии этого саммита, да еще и после открытых угроз Фримэна — могу только представить себе, что там творится!
