Тусклое небо сгущалось. Солнечный свет едва просачивался через плотные облака.
Тело стало дрожать от холода и даже приобретенная в Антарктиде закалка больше не выручала. С каждой минутой они шли все медленнее. Вадим Георгиевич без конца кашлял, Тихон хлюпал носом, а Домкрат нацепил вторую шапку, пытаясь согреть свою лысую голову.
К обеду они добрались до Останкинского района. Вымотанные, все они не скрывали своей усталости, при удобном случае прислоняясь к стене или усаживаясь на пятачок не заваленной снегом земли. И только Арина, крепко сжимающая вновь работающий датчик, не сдавалась и разведывала устройством местность, осматриваясь вокруг.
К счастью, датчик молчал.
— Эй, Миша, смотри, — подозвал Матвей сержанта, заняв у него карту города. — Здесь неподалеку есть железнодорожные пути, которые ведут прямиком к Авиамоторной. Можем пойти по ним, чтобы не вилять по улицам.
Сержант сверился с картой и посмотрел в сторону, куда предлагал пойти Матвей.
— Да, думаю это хорошая идея.
Сержант обернулся к команде, собравшейся у громадного экспоната в виде некоей ракеты, установленного в центре площади.
— Эй, отдых окончен, идем.
Йован догнал Матвея и чуть взволнованно сообщил:
— Матвей, видал, как эта штуковина называется? — Он указал на ракету. — Восток! — Голос его звучал бодро. — Эх, я с каждым днем, нет, с каждой минутой скучаю по нашим братьям и сестрам все больше. Как они там все? С ума схожу.
— Мы скоро увидимся с ними, старина, — подбодрил его Матвей.
— Хочется верить, — безнадежно ответил здоровяк. Он взглянул на еще один экспонат, на этот раз истребитель, носящий имя Су-27.
— Вот взять бы сейчас, сесть на такой, и прямиком до Ледышки, — мечтательно произнес Йован.
Прежде чем они успели подойти к железной дороге, их путь неожиданно перекрыли гигантские обломки. Эти развалины, как рассказал Вадим Георгиевич, в прошлом были частью Останкинской телебашни, от которой теперь остались лишь кривые металлические стержни и бетонные глыбы.
— Вот такенная была. — Старик развел руки, пытаясь продемонстрировать размеры этой самой телебашни.
Сделав небольшой крюк, они, наконец, вышли к железнодорожным путям. Удивительно, но они были совершенно пусты: ни поездов, ни вагонов, ничего.
— Так эвакуацию на них проводили, это еще по всей Сети показывали, — объяснил Вадим Георгиевич, отвечая на вопрос Матвея об отсутствии поездов. — Все доступные в столице составы были отправлены на север, помогая в эвакуации. Военные, гражданские, каждый, кто мог там поместиться.
Матвей проверил термометр на ваттбраслете. Минус четырнадцать градусов. Пока все шло очень даже неплохо.
Где-то впереди рявкнула Надя:
— Я сказала — отвали!
Матвей оторвал взгляд от ваттбраслета и заметил Тихона, остановившегося позади Нади. Он отвернулся, надул губы и что-то прошептал под нос.
— Что случилось? — спросил его Матвей.
Пацан не отвечал, отмахнулся.
— Хотел взять у нее сумку доктора.
— Зачем? Ты ранен?
— Да ниче я не ранен! Просто… помочь я хочу, ясно?
Матвей хмыкнул.
— Видишь Йована? Весь день бледнее тучи ходит, боится к ней подступиться. Даже такой детина как он не решается, вот и тебе не советую. По крайне мере сейчас.
— Но я-то не пытался ее трахнуть при всех по пьяни.
— Эй, эй! — Матвей ошалел от услышанного.
Но Тихон, как ни в чем не бывало, гневно продолжал, перейдя на шепот:
— Да, напортачил я парочку раз, но может я исправиться хочу? А эта су… — Он вовремя сомкнул губы, облизнул их и сдержанно продолжил: — Достала она меня короче.
— Одной помощью с сумкой все не исправить, Тихон, — ответил Матвей. — Ты должен это понимать.
Юноша опустил голову и принялся шаркать по шпалам.
С минуту они шли молча, пока Тихон вновь не заговорил:
— Я снова видел его.
— Кого?
— Брата. — Мальчик посмотрел назад. — Там, где эти самолеты стояли. — Он кивнул назад, намекая на пройденную ими площадь с ракетой «Восток». — Он смотрел на меня через окно, звал к себе. Но я не пошел.
От услышанного у Матвея мурашки по спине побежали.
— Вовремя вспомнил наш разговор, да и… — Парень покосился на культю Йована, — да и хорошенько запомнил, к чему это привело в последний раз.
Матвей решился у него спросить:
— Расскажи мне про своего брата.
На лице Тихона тут же образовалась горделивая улыбка.
— О, Тима брат каких еще поискать. Он меня многому научил с тех пор, как мы остались одни.
— Одни? — уточнил Матвей.
— Да, после того как умерли родители. Мне три года было, когда они от болезни померли.
Тихон говорил о своих покойных родителях так, будто это были лишь едва знакомые люди, встреченные в далеком прошлом.
— Мы и еще человек двадцать жили на островке недалеко от Палмера. Станция называлась Чешуйчатая, слыхал о такой?
Матвей покачал головой.
— Та еще дыра, c парочкой жилых модулей и без единого ветряка. Мы, чешуйчатые, выживали только за счет рыбалки и продажи улова на «Палмер» за ватты, чтобы только не сдохнуть от холода.
На самом деле собиратель слышал, что большинство станций полуострова выживали именно так — ловили рыбу или промышляли китобойством, продавая часть добычи станциям с ветряками или солнечными панелями в обмен на ватты. Как правило обитатели таких станций полуострова жили крайне бедно, сводя концы с концами.
— Тима меня всему научил, когда я подрос: рыбу ловить и разделывать ее, и как засушивать. Когда мне стукнуло восемь, он стал брать меня с собой, и с тех пор мы каждый день летом выходили в море, ловили немного рыбы, потом плыли на «Палмер» и продавали часть улова. — Тихон тяжело вздохнул и продолжил: — Он все надеялся, что одна из кают в Палмере освободиться, и мы уберемся из Чешуйчатого, заживем намного лучше. Такая у брата была мечта.
— Я так понимаю, ничего из этого не вышло?
— Типа того. Приплываем мы как-то с добычей, и слышим от скупщика рыбы, что один его приятель собрался свалить из Палмера в «Мак-Мердо», типа задумал продать место в своей каюте, но пока еще никому об этом не говорил. Тима по наводке этого скупщика пошел к тому палмеровцу и они договорились о продаже, только тот урод условие поставил, типа мы ему заплатим треть ватт от нашего заработка на рыбе. Как же это…
— Предоплата? — сделал предположение Матвей.
— Ага, ага, кажись она. Ну короче Тима не задумываясь, отдал все на следующий день, потому что это шанс один на миллион, как он любил говорить. Помню, как этот палмеровский мужик, я его рожу на всю жизнь запомню, с ухмылкой сказал: «Вот и все, малой. Через неделю можешь со своим мелким заезжать, я к тому времени уже буду на пути к свободному Мак-Мердо!»
Над их головами пролетела ворона, громко каркнула и села на электрический столб. Пара черных глаз пристально изучали чужаков.
— Мы обрадовались, что наконец заживем чуть лучше и со всем вещами ровно через неделю приплыли на «Палмер». — Голос его стал тише. — И вот заходим мы с ним в ту каюту, а там такое творится! Ругаются две тетки на разных языках, а рядом стоят двое мужиков, готовые вот-вот сцепиться. Еще дети там были, орали словно их режут, всем и пяти лет нет, короче черти че. Потом выяснилось, что этот палмеровец и скупщик были вроде как заодно: один искал наивных островитян, мечтающих перебраться на «Палмер», второй проводил с лохами сделку. Вот и мы с братом оказались среди этих лохов.
— И что было потом? — желая узнать продолжение истории, спросил Матвей.
— Че, че, выперли нас местные законники, разбираться кто у кого что купил они не собирались. Нам с братом пришлось вернуться обратно на Чешуйчатый. Тима страшно злым был, все хотел найти и прикончить этих обманщиков, а я и рад ему был помочь. Да только вот ватт на переправу в такую даль как «Мак-Мердо» у нас не было, как и уверенности, что эти говнюки туда смотались. Но у нас и поважнее проблемы были, например, как нам зиму пережить — ватт у нас ни хрена не осталось, как и еды. Тут-то на наш островок пожаловали ребята из Братства, предложили местным вступить в их ряды. Обещали еду, крышу над головой, электричество. Мы и согласились. Сперва трудно было, но потом привыкли.
