А, они у миссис Померанец. Миссис Померанец шпиц, позвольте представить вам мистера Гиссинга.
Миссис Померанец шпиц, маленькая, пухленькая и туго затянутая в корсет, предложила меренги, в то время как миссис Бигль придвинула к нему тарелку с маленькой салфеткой, вышитой гербом магазина и его девизом je maintiendrai – несомненно, имея в виду его цены. Гиссинг прошел вдоль шеренги, слегка поклонившись, но с вежливым интересом к каждому. Каждому из них он приподнимал брови и позволял себе небольшую многозначительную улыбку, как бы давая понять, что этого момента он давно ждал. Как отличалась, думал он, эта жизнь, полная загадочного веселья, от пригородной рутины последних месяцев. Если бы только миссис Спаниель могла видеть его сейчас! Он уже собирался воспользоваться короткой паузой, потягивая чай, когда рядом с ним внезапно появился седовласый патриарх.
– Мистер Гиссинг, – сказал вице-президент, – это мой отец, мистер Бигль-старший.
Гиссинг быстрым движением переложил чашку в левую лапу, а тарелку с безе в сгиб локтя, так что он был готов к приветствию старого джентльмена. Мистер Бигль-старший действительно был очень стар: его седые волосы свисали на глаза, он говорил с рычащей суровостью. Поведение Гиссинга по отношению к старому торговцу было почтительным и успокаивающим: он пытался произвести впечатление, которое могло бы утешить, передать, конечно, не говоря об этом, мысль о том, что, хотя глава фирмы не сможет долго продержаться, все же он оставит свою большую торговлю в умелых руках.
– Где я найду алюминиевую кастрюлю? – Неожиданно прорычал старший Бигль.
– В Торговом подвале, – быстро ответил Гиссинг.
– Он подойдет! – Воскликнул президент.
К своему удивлению, оглядевшись, Гиссинг увидел, что все дамы исчезли. Бигль-младший ухмылялся ему.
– У вас есть работа, мистер Гиссинг, – сказал он. – Вы извините за безобидный маскарад. Мы всегда таким образом пробуем кандидата на эту должность. Мой отец думает, что если он сможет справиться с чашкой чая и безе, будучи представленным дамам, он сможет справиться с чем угодно в главном проходе внизу. Миссис Померанец, наш покупатель модных изделий, сказала, что никогда не видела, чтобы это было сделано лучше, и она общается с самыми шикарными людьми в Париже.
– С девяти до шести, с получасовым перерывом на обед, – сказал старший партнер и вышел из комнаты.
Гиссинг спокойно проглотил чай и съел безе. Он бы с удовольствием выпил еще, но способная секретарша уже убрала все. Мистер Бигль-младший проявил признаки нетерпения уйти, но Гиссинг задержал его.
– Одну минуту, – вежливо сказал он. – Есть один маленький вопрос, который мы еще не обсуждали. Вопрос о зарплате.
Мистер Бигль задумчиво посмотрел в окно.
– Тридцать долларов в неделю, – сказал он.
В конце концов, подумал Гиссинг, мне потребуется всего четыре недели, чтобы заплатить за то, что я потратил на одежду.
В характере Гиссинга был какой-то драматический нерв, который красноречиво отзывался на работу. Никогда в истории "Бигля и компании" не было ни одного человека, который бы с такой страстью и рвением выполнял свою работу. Сам вид его фалд, даже прямая осанка, упругая походка, с которой его ноги ступали по проходам, свидетельствовали о его чувстве собственного достоинства и очаровании. Казалось, существовала великая традиция, которая обогащала и поддерживала его. Бигль-старший обычно стоял на маленьком балконе в задней части главного этажа, завороженный удовольствием видеть, как Гиссинг движется по переполненным проходам. Бдительный, внимательный, вежливый, с идеальным сочетанием вежливости и снисходительности, он возвел контроль в ранг социального искусства. Покупательницы спрашивали у него дорогу в отделы, которые они прекрасно знали, ради удовольствия услышать, как он направляет их. Дела начали налаживаться еще до того, как он пробыл там неделю.
И как он наслаждался собой! Совершенство его осанки не было осторожной позой. Оно было вызвано переполняющим его счастьем. Счастье, несомненно, лучший учитель хороших манер: только несчастные грубы в поведении. Помните, он был молод, и это была его первая работа. Его не по годам развитый опыт в качестве отца семейства добавил к его облику как раз тот намек на бессознательную серьезность, который так привлекателен для дам. Он выглядел (как им показалось) так, как будто к нему прикоснулись, но так легко, поэтической печалью или странным переживанием: спросить у него дорогу к прилавку было таким же приключением, как встретиться за чаем с популярным актером. Легкое облачко меланхолии, омрачившее его лоб, возможно, было вызвано только тем, что его новые ботинки больно щипали, но они этого не знали.
Поэтому, совершенно бессознательно, он начал “утверждаться” в своей роли, как это делает актер. Сначала он осторожно и тактично ощупывал дорогу. Каждый магазин имеет свой собственный тон и атмосферу: через день или около того он угадал характерный стиль заведения "Бигль". Он видел, какие клиенты были типичными, и какого поведения они ожидали. Секрет завоевания в том, чтобы всегда давать людям немного больше, чем они ожидают, он следовал этому курсу. Поскольку они ожидали от контролера механического и раболепного аристократизма наемной марионетки, он демонстрировал легкую, бесцеремонную простоту члена клуба. С совершенной естественностью он изо всех сил старался помочь им в их торговых заботах: давал советы в выборе материалов для одежды, выступал арбитром в подборе платьев и чулок. Его вкус был безупречен, и часто случалось, что вещи, которые он рекомендовал, были не самыми дорогими: это снова вызывало симпатию у клиентов. Когда дамы, желающие произвести обмен, приносили ему квитанции о продаже, он подписывал свое "о'кей" с великолепным размахом и с таким явным удовольствием, что посетители чувствовали неподдельный восторг и с новым энтузиазмом погружались в суматоху. Вскоре после этого его совета всегда ждали люди, и в магазине появлялись мужья, чтобы передать (немного раздраженно) какое-нибудь сообщение, например: “Миссис Сили говорит, пожалуйста, выбери ей шарф, который будет хорошо сочетаться с ее коричневым муаровым платьем. Она говорит, что вы помните это платье”. Эта популярность стала даже немного озадачивающей, как, например, когда старая миссис Такса, имеющая самый большой счет в магазине, настояла на том, чтобы он оставил свой пост в очень напряженное время, чтобы подняться на десятый этаж, чтобы сказать ей, какое пианино, по его мнению, имеет более богатый тон.
Конечно, все это было очень занимательно и давало прекрасную возможность изучить своих собратьев, но это не слишком глубоко проникло в его сознание. Какое-то время он жил в смутном очаровании и блеске; окруженный очаровательной показной жизнью магазина, но лишь поверхностно дрейфуя по ней. Огромное здание с колоннами из искусственного мрамора и белыми кадилами, сияющими электричеством, мерцало, как березовый лес в лунном
