Такси стояло у подъезда. Они пронеслись сквозь снежную бурю в салон, где рядом с водителем сидел третий «инопланетянин» – тот же неземной энтузиазм на лице. Гжегож улыбнулся – наивно и широко, словно мальчик, попавший в сказку. Третий назвал шоферу ориентир, и машина помчала их в темноту, наперекор снежинками, напоминающим звёзды.
Гжегож не следил за дорогой. Он, как и таксист, поглядывал на умиротворённых молчанием спутников.
Мысли свернули с оптимистичного пути и спросили: а вдруг его похитили для опытов? Да кому ты нужен, дряхлый сухарь с воспаленными суставами. Гжегож взглянул на пухлые щеки Людмилы, и та показала ему ямочки, улыбнувшись.
Такси остановилось на дороге: второй пришелец расплатился с водителем и догнал их возле низких елок, встречающих гостей на границе непроглядной чащи. Гжегож сразу признал Кабацкий лес и подумал, что здесь можно спрятать не только космический корабль. Двадцать минут пешей прогулки по сугробам и с нагрузкой в виде старика не утомили ребят. Людмила раскраснелась на морозе, но дышала ровно. Ее товарищ даже что-то напевал под нос, а третий пришелец бодро шел впереди, указывая путь.
На поляне их поймала в сети полная луна – свет обещал новые приключения. И они начались, когда из-под земли появилась металлическая капсула в три метра высотой.
— Что это? — удивился Гжегож, ожидая увидеть звездолет.
— Это луна-порт, — пояснил третий пришелец и подошел к пульту управления на одном из боков капсулы. Невидимые ранее двери открыли удивленному поляку внутренности, напоминающие лифт.
— Мы не полетим, а перенесемся на Луну. Почти мгновенно! — Людмила постаралась успокоить пассажира и дала ему металлическую «таблетку». — Положите под язык. Она защитит от побочных эффектов перехода!
Все спутники поместились в капсулу, двери закрылись автоматически. Раздался нарастающий гул, будто ветер взбесился и стал атаковать инородное тело этого мира.
— Поехали! — закричал один из парней, и Гжегож провалился в темноту.
Он думал, что попал в космос. В темноте вспыхивали молнии, похожие на лазерное шоу. Лучи проходили сквозь него – Гжегож не видел собственного тела, а легкость и безболезненность подсказывали, что это не материальный мир. «Вдруг я умер?», — стоило вопросу прозвучать, как цветная мозаика закончилась, и сознание отключилось.
***
Расслабленное тело отправляло приятные сигналы мозгу. Гжегожу казалось, что его несут куда-то волны теплого моря. Вернулись воспоминания о поездки с бабушкой в Гдыне, океанариуме и сквере Костюшко. Морской коктейль изгонял боль, расправлял суставы, питал кости и сухожилия. Телом Гжегож возвращался в молодость, а мыслями в реальность. Вверху вместо солнца замаячил потолок с круглой лампой.
— Доброе утро, Гжегож, — на берегу моря сновидений его встретила Людмила.
Она улыбалась поляку, как старому знакомому. Палату с прозрачными стенами окружал космос. Даже пол и потолок не мешали ощущению полета.
— Где я? — Гжегож понял, что лежит под колпаком.
— В реабилитационной капсуле, — девушка предугадала его вопрос: – Врач придет сегодня и все вам расскажет.
Гжегож чувствовал себя странно, будто его мозг пересадили в чужое тело. Руки, обвитые трубками, не поднимались к лицу. Рассмотреть себя не удавалось, и Гжегож подозрительно рассматривал стену между собой и внешним миром.
— Не беспокойтесь, — Людмила положила ладонь на стекло, чтобы внушить уверенность, — мне сказали, что восстановление произошло успешно. Теперь вы будете чувствовать себя моложе.
В подтверждение ее слов обновленной энергией запела каждая клетка тела Гжегожа. Глаза заметили красоту небесной иллюминации и необычность интерьера в стиле хай-тек. Со спокойствием пациента элитной клиники Гжегож отдался на милость мягкой подушке и сну.
Следующее пробуждение он встретил свободным. Гжегож тут же осмотрел руки и не нашел ни старческих пятен, ни покореженных вен. Он готов был подняться и бежать навстречу людям, которые перевели стрелки его часов на лет двадцать назад.
— Так и есть, — позже пациента навестил профессор в белом комбинезоне с эмблемой – две руки держали красное сердце. Медик пояснил: – Мы зарядили в ваши клетки генетический материал, который заставил их вернуться в «молодое» состояние. Теперь у вас, как говорится, все впереди.
— Но… Виктор Михайлович, — Гжегож с трепетом произносил имя врача, — почему я?
Профессор переглянулся с Людмилой, передав ей беззвучный упрек, и сказал:
— Вам просто повезло.
Гжегож не верил везениям – под ними часто маскировались неудачи. За рекламой скидок скрывались дорогие товары. За обещаниями кандидатов очередной финансовый кризис. За молчанием врачей – суровый диагноз. «Если в доме тишина, это не значит, что в нем мир и счастье, это значит, что остановились часы», — поговаривал дед-основатель мастерской. Гжегож кивал ему и стремился дергать цепочку с гирьками в положенное время, чтобы оживлять большие ходики с кукушкой. Точно так поступили здешние врачи – дали ему заряд для продолжения жизни. Но что-то потребует взамен…
— Вам, должно быть, достанется от начальника за мои неуместные вопросы, — он, как полагается, торопился извиниться перед зардевшейся девушкой.
— Нет, что вы… Он прав. Я гид. Моя работа – помочь вам адаптироваться в нашем мире. Мне очень жаль, что у нас не было времени поговорить, — Людмила опустила голову и сложила руки на коленях.
Не хватало только платочка для образа русской скромницы. Гжегож умилился, но о сомнениях не забыл. Пришло время задавать аккуратные вопросы.
— А что произошло в той…эээ… капсуле, моя милая пани могла бы мне рассказать? Я не помню ничего, как после глубокого сна.
— Все шло по плану. Не стоит переживать. Перелеты лучше переносятся, если человек не волнуется. Та самая таблетка настроила ваш мозг на тихий и здоровый сон. Вместо наркоза… Мы прибыли на станцию, взяли необходимые анализы, провели процедуры. Все сразу, чтобы не травмировать вашу нервную систему, — она запнулась, увидев в глазах поляка недоверие. Коснувшись невидимых кнопок на стеклянном колпаке, Людмила подняла его. Нажатием другой кнопки она превратила койку вместе с Гжегожем в большое кресло.
— Вы можете вставать. Только осторожно. Я вам помогу, — подставка для ног задвинулась, и пациент пошевелил ступнями – живо и по-детски. Совсем нет скованности после суток (нескольких дней?) бездействия. Не тяготеет слабость после наркоза. Ноги согреваются, как у молодого, и прямо зудят – поднимайся!
Гжегож послушался и оторвался от мягкого сидения, опершись на ручки. Суставы выпрямились, кости заняли место в лунках без сопротивления и боли. Он даже подпрыгнул несколько раз, и мышечная радость вызвала улыбку на лице.
