свелся к хождению по камере и по мере ухудшающегося самочувствия все чаще к лежке на кровати. Остальные надзиратели не разговаривали со мной, так что я все свое время посветил воспоминаниям и стройке безумных планов убийства лорда-диктатора, побега и прочего, хотя отчетливо осознавал грядущую кончину.
Утро четвертого боя, было такое же невзрачное и ветреное, как и предшествующие, единственное, стало холоднее, изо рта шел густой пар, а на трибунах кое-где виднелись сосульки. Однако низкая температура не охладила пыл зрителей, возбуждение в предвкушении кровавого зрелища пронизывало холодный воздух. Я сильно похудел и некогда в пору доспех сейчас болтался на истощенном теле, своей тяжестью давя на плечи. Мои скудные надежды дотянуть до пятого боя растаяли вчера, когда в местах сочленения кожи и металла пошло воспаление. Бьет озноб, и скоро начнется гангрена, но я не ощущу всей ее прелести, осталось совсем немного до встречи с костлявой погибну, вопрос лишь кто проводит меня к ней. Мне не стали одевать манжет с инъекциями, согласен, уколы здесь уже излишни.
И вот стою на песке, сжимая меч в руке. Если бы не бионика, вряд ли смог бы поднять его, не говоря о нанесения смертельного удара, за каждый взмах придется заплатить новой болью в отмирающих конечностях. Отбросив шлем, как бесполезную обузу в моем состоянии, как прежде поприветствовал толпу, она ответила мне взаимностью. Перекрикивая шум, диктор начал объявлять моего последнего соперника:
— Против генерала Корпуса Смерти, блистательного Ворона, чье коварство обернуло его против нас — жителей Новасити, выступит чемпион города, неутомимый комиссар, убивший десятки, нет сотни врагов, с боем вырвавшийся из плена! Истинный воин и защитник! Встречайте! Комиссар «Бессмертный»! Viva immortalis!
Ворота открылись, неспешной, уверенной походкой вышел высокий и крепкий по виду воин Трибунала в богато украшенной регалиями и наградами штурмовой броне. Шлем его инкрустировали золотом, а смотровые линзы поменяли на кроваво-красные. Он олицетворяет величие города, в его руках в свете прожекторов блистает топор, которым в далекой древности лишали приговоренных жизни. Рыцарь, воплощение силы и гордости, молча пошел на меня, где каждый шаг словно отсчет последних секунд моей жизни, я хромая поплелся навстречу. До моего уха донесся возглас одного из зрителей:
— Да они его замучили!
Подхватил другой:
— Он обессилен!
Третий:
— Жульничество!
Недовольство разошлось по трибунам и преобразовалось в единый лозунг:
— Хотим честный бой! Хотим честный бой! Хотим честный бой!
Лорд-диктатор начал в гневе кричать на распорядителя, но схватка обязана продолжаться. Пользуясь длинной топора, комиссар первый нанес удар, я с трудом отразил, и превозмогая боль пошел в атаку. Реакция, сила, ловкость, умение, все лежит на чаше весов врага в этом поединке. Мое короткое наступление захлебнулось ударом древка в бровь, по лицу обильно потекли ручьи крови. Следующий выпад должен был расколоть голову как спелый плод, с трудом я увернулся. Удар, еще удар, моя отчаянная контратака без особого труда блокирована неприятелем, удар, силы оставляют меня, удар, блок пробит, рана зияет в руке, отмашка обреченного, сервоприводы бионической руки недовольно заскрежетали, я разрубаю древко топора пополам, но остаточной силы не хватает пробить доспех, враг хватает бронированной перчаткой мой меч и бьет, пытаюсь инстинктивно увернуться, не отпуская меч, топор вонзается в тело, пробив броню, и вероятно подключичную артерию. Комиссар одернул топор, из раны брызнула кровь, орошая багровой краской мой и доспех соперника, отпустив меч, я падаю на колено. Только не на коленях, попробую встать, но уже падаю на два. Комиссар же не спешит меня добивать.
Он снял шлем, загадочным чемпионом Новасити был Рыжий.
— Похоже не зря спас тебя тогда, да? — я кисло улыбнулся, пытаясь не показывать свою боль и страх.
— Ворон, теперь то ты понял, что был не прав?
Диктор выкрикнул: «Добей его!», но Рыжий проигнорировал команду.
— Ни капли. Ты слеп даже сейчас? Меня вывели к тебе на убой как жертвенного барана, взгляни на меня, — я обильно сплюнул кровью, голос мой просел и стал хриплым. — Жалею лишь о том, что мы недооценили Аккад. А ты лишь его орудие, смотри как бы тебя не пустили в расход, выполнившего свою задачу палача.
— Я несу справедливое возмездие! — Он подошел вплотную, крича мне в лицо. — Ты сам во всем виноват, надо было тогда слушать меня и ничего бы этого не было! Ты жил нормально, в почете, чего тебе не хватало!?
— Ты и правда слеп!
Я схватил его за ноги и резко потянул на себя, Рыжий упал, выхватив его же кинжал из ножен, навалившись всем телом, ударил несколько раз в шею. Мой друг умирал, захлебываясь своей собственной кровью у меня на руках и от моей руки.
Арена застыла, никогда в ее истории не было так тихо. Пошатываясь, я встал, желая, как и хотел встретить смерть стоя. Держа оружие механической рукой, сконцентрировавшись и вложив последние силы умирающего тела, я бросил кинжал в почетную ложу. Трибуны ахнули. Лорд-диктатор посмотрел вниз, к своему ужасу, увидев одну лишь рукоятку, из-под которой сочится дарующая жизнь жидкость. Автоматные очереди — барабанная дробь на эшафоте, падаю на спину, и глядя в вечно хмурое небо, в последний миг, перед тем как тьма затмила мне глаза, мне показалось, что я увидел солнце.
Эпилог
Лорд-диктатор выжил, но его репутация серьезно пошатнулась. Легенда о мятежном комиссаре, разошлась далеко за пределы Новасити, вдохновляя всех бунтарей, жаждущих перемен. В самом Новасити, через пять лет после описываемых событий, прогремела первая революция в новейшей истории Аккада.
