– Не могли же мы привезти ее сюда? Миссис Горчакова не слишком благоразумна. Ваши телефонные переговоры, сколько я помню, не были удачными. Истеричка кричала тебе всякую чушь, – у Анатолия задергалось веко. Ему недавно сообщили, что сбежавшую девчонку так и не удалось найти. А если она сейчас где–то здесь, в толпе? Выскочит с журналюками, устроит скандал и сорвет операцию! Анатолий нервничал, у него чесались руки врезать побольнее надоевшему собеседнику и поскорее затолкать его в башню.
– Я должен хотя бы услышать ее голос, – настаивал Максим.
– Увы, – Анатолий развел руками. – Устраивать телефонные свидания мне строжайше запрещено. Лично я пошел бы, разумеется, на уступки.
– Ну, разумеется. Ты – добрый человек, – брезгливо улыбнувшись уголком пересохших губ, Максим отвернулся.
– Слушай, парень, по–моему, у тебя нет выбора, а? – просипел в спину пленника Анатолий и кивнул конвоирам. – Двое останутся на лестнице, третий в рубке. Да шевелитесь вы!
Четверо бойцов в комуфляжной форме проводили пленника к дверце, ведущей внутрь постамента.
Максим тоскливо огляделся. В реке отражалось пасмурное небо с низкими лохматыми облаками. Равнодушно возвышалась громада Дома. Ему сразу удалось определить квартиру прадеда. Окно гостиной притягивало взгляд. Затаив дыхание, Максим считал удары сердца: сейчас рамы распахнутся, сквозняк крыльями взметнет зеленые шторы, среди них появится Маргарита и подаст ему знак. Он поймет, что она жива, что знает о его решении и благословляет. Тогда все будет гораздо проще…
Он столь пристально всматривался в пыльное, слепое окно на десятом этаже, что померещилось ему огненное свечение в глубине комнаты и знакомый силуэт у занавески. Нет, не померещилось – это было, было! Что за бесценный подарок – прощальный знак!
– А ведь у вас ее нет! – крикнул он Анатолию, стоя у дверцы, ведущей в нутро башни. – Маргарита свободна!
– Шагай! Лестница надежная, – подтолкнул Максима в спину конвоир, получивший, очевидно, инструкцию не слишком церемониться с вещателем. Согнувшись, он втиснулся в овальный проем и стал подниматься вверх. Лязгая о ступеньки тяжелыми, окованными металлом ботинками, следом шли парни. Ни лиц, ни имен стражников он не запомнил. Роботы, бездушные марионетки. Или все же – живые люди? Чьи–то сыновья, женихи… Служат, выполняют приказ. Если заговорить, попробовать объяснить, умолять о помощи…
"Прекрати! – приказал он себе. – Действуй точно, быстро. И не думай, только не думай. Мысль хитра, она будет стараться найти уловку, что бы спасти шкуру. Представь, что ты не один, что держишь за руку Маргариту. Вот так – сильно и нежно. – Максим стиснул кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Сожмешь рукоятку и саданешь изо всех сил. Лезвие достанет сердце. Все произойдет мгновенно. Другого выхода нет".
В бункере было темно и тесно. Ударившись головой о металлический потолок, Максим опустился в кресло, сосредоточил внимание на пульсирующей красная лампочке. До начала сеанса оставалась минута – целая вечность.
"Какая огромная жизнь и сколь велик дар чуда – глаза Маргариты в автобусе – родные глаза, по которым так долго тосковал и вдруг нашел! Наши луга, озера, елки… наши ночи и вечера, венчание на закате, танго у печи с крутящимся у ног Лапой, завитки стружек в Маргаритиных волосах, ее ладонь в малиновом соке, ее теплые губы, растрепанные ветром, напоенные травами волосы, касание быстрых легких рук… Вся она – моя! Мое тепло, мое дыхание, моя жизнь… Жизнь! Господи, как не хочется уходить…"
– Тебе подключаться! – клешня конвоира сжала плечо.
Тонко и пронзительно засигналил датчик. Максим погладил ладонью панель. Умная машина. Хитрая машина. Соблазн, великий соблазн… Как жутко хотелось изменить мир! И что же ты собирался вещать миру, мыслитель? Что Анатолий, его хозяева, те, кто затевает бойни и растлевает слабых духом – в сущности, добрые люди? А обманутым, измученным, преданым ты посоветовал бы запастись смирением? Что ты вообще понял о жизни, мыслитель? – Все самое главное: любовь, Маргарита! Вот то самое ПОРУЧЕНИЕ, которое получил ты, входя в этот мир. Оно огромно, оно вмещает все – что удалось понять, почувствовать, угадать и о что знает только душа… Именно поэтому ты не можешь поступить иначе. Не можешь стать маленьким, подлым, грязным, а значит – не имеешь права спастись. Живи, любимая. Где бы я ни оказался – я буду рядом. Я есть и останусь частью тебя. Нас невозможно разлучить. Знай это так. Да святится имя твое…"
Максим надел шлем и сжал в кармане рукоять ножа. Голос Лиона, прорезался откуда–то из глубин подсознания: "На десятой минуте сеанса Храм взлетит на воздух…Самоликвидация уничтожит аппарат…Программные блоки разрушаться, если погибнет твой мозг… Аварийный люк не заперт…Не заперт… Не заперт…"
"Спасибо, Ласик. Теперь все совсем просто… Давай же, парень! Пора! Прочь с дороги, Гнусы! Может я и слабак, но я все–таки убегу от вас!" Максим рванулся с неожиданной силой, отшвырнув кресло и стража, ударом ноги распахнул запасную двери и оказался в металлическом люке, за которым свистел ветер и не было ничего, кроме смерти…
Не дожидаясь стальной хватки охранника, он выпрямился и шагнул в пустоту. В ушах засвистел ветер, гранит набережной устремился навстречу, как разъяренный хищник, готовый поглотить жертву.
Что–то ударило его в грудь и потащило в верх, в сторону, опаляя восторгом и ужасом. Под ногами поплыла золотая шапка Храма, мощно и переливчато ударили колокола…
Значит, вот ты какая, обыкновенная смерть….
– Извините, экселенц, мне надо идти… Надо что–то немедленно сделать… Он зовет меня! – Маргарита вскочила и бросилась к двери. Тревога была сильной и острой, словно приступ безумия.
– Маргарита Валдисовна, куда вы! – окликнул Роланд гостью.
– Н-не знаю.. Мой муж… Мой любимый в опасности!
– И поэтому вы собираетесь выбежать в таком виде средь бела дня на Красную площадь? Сядьте, – Роланд указал на стул. Маргарита подчинилась. Может, что–то хотите сказать на прощание?
– Я благодарна вам…
– Благодарны?!
– Возможность отомстить – большая роскошь для слабого… для того, кто не умеет смириться. Спасибо.
– И вы больше ничего не могли бы пожелать?
– Многого, экселенц, очень многого… Но я не в праве просить вас.
– Пожалуйста, говорите без стеснения, потому что помощь предлагаю я, произнес Роланд. – Мне известно, что абстрактное справедливое возмездие и казнь, осуществленная лично, не одно и тоже. Вы проявили недюжинное мужество в расправе с врагами. Я хочу наградить вас.
Маргарита вздохнула и твердо сказала:
