– Самогипноз, – определил Батон, занявшийся уборкой помещения на скорую лапу. – Это же кошмарное бедствие, экселенц! Любой талантливый интеллигентик, которого вот так подпирает страсть к самовыражению, легко превращается в приспешника тирана. И спокойно принимает из его рук заслуженные дары.
– Ну, вот еще! – обиделся Шарль, отдыхавший в кресле с задумчивым и печальным видом. – Совсем не спокойно, а с чувством глубокого удовлетворения. А поселившись в золотой клетке, заливается соловьем, да с каким вдохновением! Иным "мастерам" и вовсе нужен нож у горла, что бы ощутить радость бытия и воспеть ее во всю мощь. Они вовсе не способны творить на воле, теряют в условиях свободы творческую потенцию.
– Вот и выходит, что песня громче у того, кому удалось вытолкнуть кляп. Дар расцветает в страданиях – в неволе, в сделке с совестью, под дулом пистолета. А прекрасные, самые возвышенные и чудные мечты произрастают на хорошо удобренной кровью почве, – все больше сникая продолжил рассуждения Максим.
– Совершенная истина! – Батон заботливо смахнул хвостом пыль со спинки стула гостя и поправил ковер у его ног. – Скажу больше: Благополучие нуждается в допинге мерзости и трагизма. Кошмарная же реальность порождает творцов оптимистического, прекраснодушного иллюзиона. Парадокс, нонсенс, абсурд.
– Ловушка Гнусов. В нее угодили лучшие. Тот, кто строил Дом, разрушал Храм, и те, кто ненавидел этих созидателей. Тот, кто пел, зажмуриваясь изо всех сил, и тот, кто видел западню… – мучительный вопрос застыл во взгляде Максима.
– И чего тут не ясного? Все абсолютно понятно: надо учить Устав, оживился Амарелло. – Там сказано – "в любых обстоятельствах проявлять бдительность и стойкость в масштабе себя". Блюсти то есть, свою ответственность. Допустим, на конкретном примере. Вот он, выпаденец значит, вовремя раскрыл гнусные планы противника. Но не захотел подчиниться и поэтому прыгнул вниз. Стойкость и бдительность налицо. При этом – и себе удовольствие и другим подарочек.
– Вы ценой своей жизни спасли святыню. Или объект покаяния – как будет угодно, – торжественно обратился Роланд к гостю.
– Объект покаяния? Нет… – Максим закрыл глаза и медленно покачал головой. – Я спасал себя. Свободу выбора, право победить, свою совесть, свою любовь.
– Именно так мы и поняли! – в один голос отозвалась свита.
Максим оглядел присутствующих:
– Я догадался, кто вы.
– А я, по странной случайности, наслышан о вас, мой друг. И вот ведь удивительно – сразу по двум направлениям – как о создателе сатанинского прибора и авторе вот этого, вполне человеческого сочинения, – Роланд поднял руку ладонью кверху и тотчас в ней оказалась зеленая папка. – Вашу рукопись я использовал в качестве справочного материала, разбираясь в здешней ситуации. – Орлиным взором он очертил пространство квартиры, дома, набережных, площадей. – Признаюсь, "враки–мраки" – мой излюбленный жанр. Вы ведь копались в прошлом неспроста. Родство родством, но требовалось доказать себе необходимость отказа от работы над универсальным аппаратом всеобщего совершенствования, верно? Боялись повторить путь Жостова, ринувшегося в революцию, стать добычей Гнусариев. Славный вы приклеили им ярлычок! Но, надо признать, в общих чертах, сориентировались в расстановке сил на вселенской арене правильно и сделали верные выводы. Что и подтвердили своим поступком.
– Моя рукопись не завершена, – смутился Максим, – она ничего не проясняет, не дает ответов. Это всего лишь моя попытка понять… Но никак не…
– Не эпохальный труд, – вы хотели сказать. – Помог Батон. – Да, вы не Солженицын, уважаемый сочинитель. И в этом нет беды. Надо смотреть правде в глаза: наличие тигров не отрицает существования котов. Каждый хорош по–своему и каждый мурлычет своим голосом.
– Но я не Мастер! – горячо возразил Максим. – Мое изобретение погибло, книга очень, очень скромна…
– Об этом не вам судить. Вопросами рангов и пиететов занимается специальная комиссия Отдаленного времени, – пресек его терзания Роланд и орлиным взглядом обвел свиту. – Я хочу, что бы все сейчас хорошенько запомнили основные результаты нашего визита: миссия ненависти и мщения осуществлена в самых скромных масштабах, как и дозволено наблюдателям. А к спасению Храма мы не имеем никакого отношения. Его спасла настоящая, вечная и верная любовь. Именно то, о чем я советовал вам поразмыслить в новогоднюю ночь. И что не имеет никакого отношения к нашему департаменту. Увы…
Свита застыла, ловя каждое слово экселенца – он формулировал официальную версию случившегося.
– А я все ждал, когда рванет запрятанная нами под землей взрывчатка, – с простодушным удивлением объявил Амарелло.
– Другого ты ждал! – буркнул кот, дернув клыкастого за полу мундира. Ишь как в окошко кинулся спасать сего спасителя. И что это здесь все спасители? Может, поели чего?
– Мщение – наша обязанность! – выпалил Амарелло вытянувшись во фрунт. – Я мстил заговорщикам, а следовательно, пришлось обезвредить их соучастника. Я правильно поступил, экселенц?
– Разумеется! Откуда тебе было знать, что он затевал там, в статуе, со своим аппаратом. А если бы поднял на воздух Кремль? Сколько Гнусариев полегло бы! Нам бы такой просчет боком вышел, – нахмурился Роланд. – Мы занимались тут своим делом – изо всех сил мстили и ненавидели. А если уж кто–то кому–то в ходе операции и помогли, то не с целью же спасения культового объекта!
– Еще бы! – подхватил идею Шарль. – Мы помогали этой парочке обрести несчастье совместной жизни. В сущности, мы совершили мерзейшую подлость. Он посмотрел на стоящих в обнимку влюбленных.
– Экселенц! Вы так добры, – Маргарита восторженно зажмурилась. Но не решилась подойти к Роланду. – Вы спасли нас!
– Случайное стечение обстоятельств, – поморщился Роланд. – И чего вам теперь недостает для полного, как правильно заметил Шарль, несчастья совместной жизни?
Максим и Маргарита переглянулись и без слов приняли решение.
– Мы хотим вернуться в наш дом на озере, и чтобы лампа загорелось и пес прыгал у ног… Что бы все стало, как было! – воскликнула Маргарита.
– Престранное желание…, – разочарованно покачал головой Шарль. Существуют Европа, Австралия, Новая Зеландия, наконец. Там тоже есть озера. Но совершенно другая атмосфера для писательства.
– А эти? – хмыкнул Амарелло, – ваши "приятели"? Теперь их много. Господин Пальцев успел науськать на террориста Горчакова правительственные службы. Они объявят на вас охоту, пейзане.
– Они думают, что я упал с башни и утонул в реке.
– Вы действительно слегка наивны, сочинитель. Бандиты не оставляют в живых свидетелей. А государственные службы не могут позволить ускользнуть злостному террористу. Ваш "необитаемый остров" находится на пороховой бочке, – предупредил Роланд.
