кружилась, а рана горела болью. Он смотрел в потолок. Незнакомый потолок. Тяжелый спертый воздух давил на Девина. В комнате царил полумрак, из-за двери лился слабый багровый свет.
Он резко вспотел и ему стало тяжело дышать. Было такое чувство, словно он задыхается. Голова закружилась ещё сильнее, и его затошнило. Он кое-как перевернулся на левый бок, и его вырвало на пол прозрачной жижей. Он снова лег и посмотрел в полоток. Каждый раз моргая он словно засыпал и вновь просыпался. Он прошелся взглядом по комнате. Глаза болели.
В комнату через стекло в двери проникал красный мигающий свет. Он постепенно отходил от действия снотворного. Вот уже понемногу просыпался слух — из-за той же двери звучала сирена.
— Твою мать, что происходит? — прошептал он.
Не до конца понимая происходящего, под наплывом тревоги и неизвестного страха, он попытался подняться, но тотчас же упал на кровать, пораженный острой болью в животе. Он зажмурился, сжал веки что есть мочи. И проронил слезу. Одну потом ещё одну. Каждая из них состояла в большинстве своём из горечи. Что-то случилось с ним, пока он спал. Всё, что произошло, показалось ему сном. Казалось, что он всё-ещё должен быть в космосе, так ненавидя его.
Сейчас же на него снова обрушилась реальность, имеющая свои правила жизни.
«Как меня всё это достало». На него давило всё случившееся после прилета. Действительно давило. Хоть со стороны по нему не скажешь, но внутри он еле как справлялся со всеми этими трудностями. У него есть чувства, и эти чувства сейчас вырывались из его души. Сам не понимая почему, он оказался в центре самой что ни на есть политической вражды между Клиффом и Фонсом. Остался без дома. Без цели. Без жизни. «Жизнь… надо что-то менять в этой жизни. Хватит с меня. Я больше не могу быть собой. Я отвратителен себе», — он открыл глаза. Позабыв о мучительной боли, он принялся медленно вставать с кровати. Он едва не потерял сознание, опуская ноги на пол. Его снова вырвало. Девин вытер губы одеялом и взялся трясущейся рукой за холодный, как смерть, металлический поручень у кровати. Вес его тела перешел на ноги, и он очень аккуратно поднялся. Несколько секунд он просто стоял.
Оперевшись на кровать, он сделал маленький шаг. И сразу упал, сильно ударившись лбом о пол. Его мозг словно вынули и залили в череп раскаленную лаву. От удара в глазах начало двоиться. Ужас и страх, сплетенные физической слабостью, держали Девина в плену. Голова нагрелась — по его лицу потекла кровь. Он приложил правую руку ко лбу и посмотрел на дрожащую ладонь. Как он оказался здесь, в испепеленном непойми чем мире, лежа посреди комнате в своей же рвоте и крови? Где эта грань, после которой закончилась его комфортная, но ненавистная им прошлая жизнь?
Эти мысли не подавили его, а наоборот вызвали в нем неслыханную агрессию и прилив сил. Он снова попытался встать. Схватился за кровать и, прилагая все силы, что у него остались, встал. Его понесло назад, и он чуть было снова не упал, но успел опереться на тумбочку. Он закашлял. Из него выходила душа, а тело наполнялось слабостью сотен рабов, не знающих отдыха ни при жизни, ни при смерти.
Он почувствовал лист бумаги в своей руке, и поднес его к себе, чтобы прочесть. В полумраке на запачканном кровью клочке еле различалась надпись: «Кэтрин, не больше, чем полкуба раз в два дня! Иначе им овладеет неистовство берсерка! Итакус Хенриот».
— Вот же шутник, — с хрипом, тяжело дыша, сказал покрытый кровью Девин.
Он взял пузырек с Vetictus и небрежно набрал полный шприц. На левой руке отчетливо виднелось место прокола от других шприцов. Девин кое-как ввёл иглу в вену и впрыснул всё содержимое шприца. Несколько кубов снотворного быстро вошли в кровь и разошлись по всему телу. Он обернулся и оперся задом на тумбу.
Девин закрыл глаза. Из его руки выпал пустой стеклянный сосуд. Дыхание затмевало все остальные звуки. Он зашатался. И резко встал. В его жилах птицей билась энергия. Словно ему в сердце вкололи адреналин. Он непроизвольно завыл и подорвался с места. Быстрым шагом он направился к двери, а оттуда — к источнику тревоги, прямо в холл, где были заперты все члены экипажа.
Мечась со стороны в сторону по наполненным красным светом коридорам, он грозно шагал к цели. Он держался обеими руками за голову, дергал волосы и вертел головой со стороны в сторону. С каждым шагом он выходил за пределы своих возможностей. Изображение в глазах троилось и плыло, ото всюду слышался шепот и разговоры, но он не мог понять их происхождения. Он оказался в адском котле наяву. И каждую секунду он проживал вечность в страданиях и неизмеримой огненной боли за грехи человечества. Его разум слился в бесконтрольную бурю мыслей, в которой он раз за разом рождался и умирал. За ним тянулся узкий кровавый след, периодически он опирался о стены и оставлял на них красные отпечатки.
— Господи, что со мной происходит? — повторял он из раза в раз, пребывая в бреду.
Наконец он дошел до большой двери со стеклянными вставками. Силы уже практически иссякли. Он ударился плечом о дверь и оперся на неё. В окошке он увидел большое количество лежащих на полу людей. Всех членов экипажа. «Что? Почему? Почему они мертвы?», — подумал он. «Какого хрена? Почему?!». Он застучал кулаками в дверь, но сил на крик не хватило. Тогда он бешено заколотил консоль слева, нажимая все кнопки. Наконец отклонился от двери, пребывая на грани паники и истерики. В эту же секунду с той стороны послышался грохот, схожий со взрывом. У Девина ещё сильнее закружилась голова, в глазах начало темнеть.
Испачканная кровью консоль запищала, и на миг повсюду отключился свет. Блокирующие панели открылись, двери разблокировались. Все находящиеся внутри смотрели куда-то вверх. Туда, где стояла Бит-Дзет. Около неё была снесена часть стены, открывавшая теперь доступ наружу. С улицы послышалось рычание и вопли. Кэтрин посмотрела на входную дверь. Девин потерял сознание и упал. В комнату потекла его кровь.
Глава 9. Прости меня
— Итакус, как он? — кричала, задыхаясь, Кэтрин.
