*** SENSH ***
При малейшем движении рубашка неприятно перекручивалась и начинала резать под мышками. Продолжая изучать обстановку, Тереза обнаружила, что сидит, как на насесте, на высоком табурете перед полированной стойкой. За стойкой было место, где полагалось бы стоять бармену, а за этим местом висело на стене зеркало в резной золоченой раме. Тереза увидела свое отражение, и оно ее немало позабавило.
Ее лицо было размалевано, как базарная вывеска: фиолетовые с черным обводом тени и килограмм туши на ресницах, белый тональный крем, слой румян в палец толщиной и блеск для губ, похожий на мокрый красный пластик. Попытки той женщины запудрить блеск испарины не увенчались особым успехом. Из-под ковбойской шляпы свисали длинные рыжие пряди.
Тереза выпрямилась и передернула плечами, чтобы хоть как-то примять на себе неудобную, тесную одежду. Затем попыталась одернуть подол мини-юбки.
Рядом с ней стоял мужчина, тоже одетый ковбоем. У него были длинные висячие усы — накладные, конечно же, и бородка, тоже накладная. Он опирался левым локтем о стойку, а в правой руке держал какой-то таблоид, развернутый на спортивной странице. Терезу он словно и не видел. Она подумала, что ей бы полагалось знать его имя, однако по той или иной причине эта информация в исходный пакет не попала.
*** SENSH ***
Она попыталась рассмотреть, что происходит за пределами освещенного круга. Там занимались своими делами по крайней мере четверо мужчин и та самая женщина, что к ней подходила. Свет мешал рассмотреть их лица. Один из мужчин был тоже одет ковбоем. Что происходит дальше, за ними, было вообще не разобрать, но у Терезы сложилось впечатление, что там пусто и что эта маленькая декорация, салун на Диком Западе, — единственное, что есть в довольно обширном зале.
А еще была тренога с большой видеокамерой. Другую камеру, чуть поменьше, держал в руках один из мужчин, он что-то налаживал в аккумуляторной батарее, висевшей у него на поясе.
Мужчины о чем-то посовещались, а затем один из них, лысый коротышка в грязной футболке, украшенной изображением листика конопли, вышел в освещенный круг.
— Ладно, ребята, делаем еще один дубль, — сказал он, и Тереза с удивлением узнала британский акцент. — Тишина, пожалуйста! Всем занять свои места. Шенди, Люк, вы готовы? — (Тереза сказала, что да, а мужчина с накладными усами молча спрятал газету под стойку.) — Ну, тогда начинаем.
Шенди и Люк. Тереза взглянула на Люка, и тот ей подмигнул.
*** SENSH ***
Тереза ожидала, что режиссер крикнет что-нибудь вроде «МОТОР», но в этом, как видно, не было необходимости. Обе камеры тут же включились, о чем говорили красные огоньки, вспыхнувшие рядом с объективами. Не ожидая особого приглашения, Люк шагнул вперед, грубо схватил ее и попытался поцеловать. Тереза начала было отбиваться, но через несколко секунд заставила себя расслабиться и не мешать ходу сценария. Она чувствовала, что части ее тела и сознания, подконтрольные Шенди, тоже сопротивляются, но не слишком убежденно. После непродолжительной вяловатой борьбы Люк ухватил Терезину рубашку двумя руками и сильно рванул. Тереза услышала треск «липучки», явно свидетельствовавший, что пуговицы фальшивые, только для вида. Ее непомерные груди явились миру во всем их сказочном великолепии.
Шенди обернулась, схватила со стойки бутылку и с размаху опустила Люку на голову. Бутылка разлетелась с неубедительным треском, ничуть не похожим на звук бьющегося стекла. Люк попятился, помотал головой и снова бросился в атаку.
*** SENSH ***
На этот раз он рванул двумя пальцами кружевную ленточку, соединявшую половинки бюстгальтера. Бюстгальтер разорвался столь же легко, как до него рубашка, и упал на пол. Отшвырнув его ногой, Люк зарылся лицом между ее грудей, ухватил их руками и прижал к своим щекам. Тереза почувствовала, как колется его щетина, и экстатически застонала. Оператор с ручной камерой подошел поближе.
Секунд еще десять Люк продолжал мусолить ее груди, а затем ситуация переменилась. На залитую светом площадку вышел ковбой.
Он ухватил Люка за шкирку, оторвал его от Терезы и шарахнул кулаком по голове. Тереза видела, что удар прошел мимо на добрую пару дюймов, но голова Люка дернулась назад, он отшагнул, бессмысленно размахивая руками, и рухнул на столик и два стула, каковые тут же и разлетелись. Телекамеры зарегистрировали эти события и без задержки вернулись к самому интересному.
Нежданный спаситель смотрел на Терезу с очевидным, несколько переигранным удовольствием; его правая рука поднялась и начала поглаживать ее голую грудь. Шенди пробежала по губам кончиком языка, ее соски напряглись. Она провела ладонью по его ширинке сверху вниз, и Тереза с удивлением нащупала там мощное вздутие. Его бедра медленно раскачивались, так продолжалось некоторое время.
*** SENSH ***
— Давай, Шен! — крикнул из темноты режиссер. — Приступай к делу!
Шенди намеренно медлила, вновь и вновь обегая губы кончиком языка, но после повторного окрика все-таки протянула руку к джинсам ковбоя и медленно потянула молнию.
То, что выперло оттуда, не могло не произвести впечатления — равно как и занятия, к которым приступили, не теряя ни минуты, Шенди и ковбой. Тереза просидела до конца спектакля, думая о том, как же мало знала она прежде о некоторых номерах сексуальной акробатики, как умело и зажигательно исполняла их Шенди, как много поспешного удовольствия они приносят и как же мало в них такого, что стоит знать.
Но в конце концов все завершилось; понимая, что продолжения ждать не стоит, Тереза вспомнила аббревиатуру LIVER. Шенди шла к душевой кабинке, прижимая к груди до смешного маленькие детали своего костюма.
* * * You have been flying SENSH Y'ALL[17] * * *
* * * Fantasys from the Old West * * *
* * * Copyroody everywhere — doan even THINK about it!! * * *
В возвращении, не очень охотном, к действительности Терезу сопровождала тупая оглушительная музыка, кое-как сляпанная из барабанного ритма и бесконечно повторявшейся последовательности трех простейших аккордов.
Перед сном Тереза, все еще жившая впечатлениями прошедшего дня, достала из сумочки блокнот и нашла в нем чистую страницу. И долго на нее смотрела.
В конце концов она аккуратно, почти каллиграфическим почерком, написала:
Энди, любимый мой, — я в этом не нуждалась. Прости меня, пожалуйста, такого больше не будет никогда. Хотя, в общем-то, это было довольно приятно. Как мне кажется. И уж во всяком случае, это было интересно.
Это было не то, что ей хотелось сказать, и даже не то, что она думала. Не было там ничего такого уж интересного. Ведь размер — это не самое главное. Так же как сила и как выносливость.
