— Если они уже настолько к нам близко, как я полагаю, то это убило по крайней мере одного из них, — сказал Гару, задыхаясь от быстрого бега. — В любом случае это замедлит любого, кто проследовал за нами в дом, и заставит его дважды поразмыслить перед тем, как продолжить гнаться за нами.
— Сато, ты в порядке? — внезапно послышался из лесной растительности женский голос, и Маркус узнал по нему Грант, сержанта его подразделения Армии. Гару чуть ускорился, чтобы нагнать остальных, и Маркус, последовав его примеру, зарычал от изнеможения.
— Просто подбросил в тот дом гранату, — сказал Гару. — Мы с медиком в порядке.
— Гранаты — это, конечно, очень хорошо, но как только они закончатся, ты невероятно затоскуешь по ним, — произнесла Грант.
— Эта не была потрачена даром, — настаивал Гару. Один из солдат рядом с ним резко крутанулся и упал на полушаге, сраженный еще одной пулей. Маркус непроизвольно пригнулся и продолжал бег. Это продолжалось уже почти час, за который лес превратился в ночной кошмар смерти, сорвавшейся с привязи привычных правил причины и следствия. Пули появлялись из ниоткуда, люди, только что живые, внезапно погибали, а остальным оставалось только бежать.
— Нам нужно залечь в засаду, — сказал Гару. Он был в лучшем состоянии, чем Маркус, но нельзя было не заметить изнеможение в его голосе.
Грант почти неуловимо покачала головой, экономя оставшиеся у нее силы.
— Мы уже пытались, помнишь? Потеряли половину подразделения.
— Мы выбрали неподходящее место, — сказал Гару. — Если мы займем хорошую позицию или объединимся с другими группами, то, возможно, у нас будет шанс. Мы смогли хотя бы неплохо рассмотреть силы врага, и их не так уж много. Мы превосходим их числом и лучше знаем местность. Должен быть способ.
Мимо пролетела еще одна пуля, и Маркус подавил вскрик.
— У тебя невероятно обнадеживающий уровень оптимизма.
— Здесь рядом есть рабочая ферма, — произнесла Грант. — На землях старого поля для гольфа. Мы можем залечь там.
Группа удвоила усилия. По мере бега они оставляли за собой гранаты, надеясь, что беспорядочные взрывы смогут достаточно задержать погоню, чтобы подарить им несколько бесценных секунд. Маркус увидел указатель поля для гольфа и подивился трезвости сознания Грант: сам он был слишком напуган и взволнован, чтобы не то что узнавать местность, но и даже обращать на нее внимание.
Из-за деревьев раздался голос, приказывающий группе остановиться, но солдаты продолжали движение, а Грант прокричала:
— За нами Партиалы! Не покидать позиции! Стрелять!
Маркус следовал за остальными мимо линии машин, которые обозначали границу парковки, и бросился на землю за самым большим грузовиком из тех, что смог найти.
Мужчина в потрепанной фермерской одежде пригнулся рядом с ними, сжимая в руках пистолет.
— Мы слышали сообщения по радио. Это правда? — Его глаза были дикими от ужаса. — Они начали наступление?
Грант ответила, готовя свой автомат к бою: она проверила обойму и вернула ее на место.
— Полномасштабное. База Армии в Квинсе пала, а наблюдательные посты с Северного Побережья сообщают, что Партиалы высаживают на берег по линии от самих постов и до Вайлдвуда.
— Мать милосердная, — пробормотал фермер.
— Идут! — прокричал еще один солдат, и Грант, Гару и остальные подскочили, опершись о линию машин, и начали яростно палить по деревьям. Около десяти фермеров, которые были созваны радиосообщениями, с мрачным видом присоединились к солдатам. Маркус поднес руки к голове и пригнулся еще ниже, зная, что должен помочь, но оказался парализован ужасом.
Партиалы начали ответный огонь, и машины стали сотрясаться от ритмичных ударов пуль. Грант продолжала выкрикивать приказы, но внезапно с гортанным бульканьем замолкла и упала на землю в красном облачке крови. Маркус пододвинулся к ней, чтобы помочь, но женщина умерла еще до того, как завершила падение.
— Назад, — прошипел Гару.
— Она мертва, — сказал Маркус.
— Я знаю, что она мертва, отступай! — Гару опустошил обойму, затем отступил назад, чтобы перезарядить винтовку. Он яростно поглядел на Маркуса. — Ферма где-то за нашими спинами, и там не осталось бойцов. Все, кто мог держать оружие, находятся здесь. Найди их и выведи в безопасное место.
— Куда? — спросил Маркус. — Грант сказала, что Партиалы везде.
— Идите на юг, — сказал Гару. — Мы попытаемся догнать вас, но ты должен уходить с гражданскими прямо сейчас. Вам понадобится все время, какое только возможно выиграть.
— Идти «на юг» недостаточно, — сказал Маркус. — Это не приграничная стычка, это вторжение. Даже если мы доберемся до Ист-Мидоу, они продолжат наступать нам на пятки.
— Значит, хочешь остаться? — спросил Гару. — Не знаю, зачем они здесь: чтобы захватить нас в плен или убить, но ни один вариант не кажется мне особенно приятным.
— Знаю, — сказал Маркус. — Я знаю.
Он оглянулся на ферму, пытаясь набраться мужества, чтобы бежать. Гару поднялся, повернулся и снова открыл огонь по деревьям.
— Вот что выходит, когда записываешься добровольцем, — произнес Маркус и бросился бежать к ферме.
Афа спал на королевских размеров постели, размещавшейся на седьмом этаже здания, в помещении, которое когда-то, похоже, было гардеробом. Кира подоткнула мужчине одеяло с боков, как ребенку, и пошла поискать комнату себе самой. В конце концов она обнаружила просторную темную студию, с одной стороны которой были кресла, подобные сидениям на стадионе, а с другой — стилизованная гостиная. Кира предположила, что это было помещение для ток-шоу, хоть логотип на стене и не вызвал из глубин ее памяти никаких воспоминаний.
Она знала, что существовали ток-шоу, потому что кто-то раньше смотрел одно из них в ее доме — возможно, ее сиделка — но Кира сомневалась, что смогла бы узнать даже то название. Афа заставил стулья коробками, к каждой из которых была аккуратно прикреплена бирка, но диванчик студии был пустым. Кира проверила, не завились ли на нем пауки, затем развернула спальный мешок и легла спать. Ей приснился Маркус, затем Сэмм, и девушка гадала, увидит ли их еще когда-нибудь.
В здание не проникал естественный свет: Афа вполне логично настоял на плотных шторах. В студии света было еще меньше, но Кира уже давно научилась сама о себе заботиться и проснулась в то же время, как и всегда. Она пробралась к окну и выглянула наружу, увидев тот же знакомый пейзаж, что встречал ее каждым утром: разрушенные здания, оплетенные зеленым кружевом и подернутые синеватым светом — темное небо бледнело к рассвету.
