Лена! Я тебя всегда очень любила, еще со школы бухгалтеров. Ты — умница! Ты моя лучшая ученица! Оставайся такой и постарайся быть счастливой! Твоя Мария Будякова».
Лена рассовала все по карманам, отдельно в бюстгальтер положила драгоценную бумажку со счетами и адресами, туда же зачем-то сунула и странную записку Будяковой. Святую воду и черемуху разместила по карманам кителя, а телефон зажала в руке. Спустив воду, она вышла к старухе, курившей у окна. Отдала ей сумку и как можно бодрее, со скрытой иронией сказала:
— Плохо спали сегодня, Мария Матвеевна?
Старуха серьезно посмотрела на нее и устало ответила:
— Вообще не спала, Лена. Как ты позвонила вечером, так я уже и не ложилась.
Лена хотела ответить, что все бумаги и ордера она смогла подписать только поздно вечером, но ревизорша по-отечески похлопала ее по спине и шепнула:
— Разговорчики в строю, Ленок!
У двери туалета Будякова махнула Лене рукой в сторону кабинета господина Восьмичастного, а сама направилась в отдел труда и зарплаты бухгалтерии финансово-промышленной группы «Местнефть».
Какое-то беспокойство шевелилось у Лены внутри, поэтому для начала она решила проверить девчонок. Заглянув к Ларке Филипповой, она убедилась, что у той, вроде, все в норме. Между Ларой и главным бухгалтером Наталией Семеновной происходил безмолвный диалог. Лара поднимала на Наталию Семеновну глаза с немым вопросом, а та лишь согласно прикрывала веки или, в знак отрицания, отводила глаза в сторону. Иногда Наталия Семеновна начинала смотреть упорно на какой-нибудь стеллаж, и Ларка тут же уверенно направлялась к нему, опустошая все полки.
К такому поведению главных бухгалтеров в прокуратуре уже привыкли. Хотя с введением нового Уголовного кодекса перестали сажать пачками бухгалтеров, большинство из которых имело маленьких детей, директора предприятий норовили все равно столкнуть всю вину на подчиненных им женщин. И сколько таким директорам не доказывала Лена, что по праву первой подписи они несут всю ответственность за действия нанимаемого персонала в период следствия, которое иногда тянулось более года, с главными бухгалтерами обязательно случались разные неприятности. Многие из них исчезали бесследно, оставив записку, что будто бы сбегают на Багамы с одиноким, богатым любовником, а некоторые меняли показания настолько диким образом, что Лена даже не подшивала к делу их письменные чистосердечные признания о том, что именно они являются организаторами преступной группы. Обычно она рвала их прямо перед глазами отчаянно ревущей женщины, пододвигала новый листок и вызывала Веньку Сухова в черной маске, чтобы помочь после допроса добраться до дома доведенной до ручки финансистке.
Лена махнула ободрительно рукой Филипповой и отправилась к Кларе.
То, что с Кларой творилось неладное, Лена поняла, как только принялась стучаться в бронированную дверь расчетной группы наличных средств. Как и положено для кассы крупного предприятия, само помещение представляло внушительной мощности сейф. Возле Клары сидели три красивые бабы-бухгалтерши, одна из которых с приветливой улыбкой, обнажившей мелкие редкие зубы, открыла дверь Лене. Когда две другие обернулись на вошедшую Лену, у той непроизвольно дрогнули колени. Никто бы не высказал тени сомнения, что все девушки красивы! Никто! Но у всех трех в лицах был какой-то с виду мелкий, казалось бы, незначительный порок, который, тем не менее, заставлял в неподдельном страхе сжиматься сердце. Затянутые решетки кассы были расположены довольно высоко над столами кассиров, поэтому снаружи никто не мог видеть, у кого, собственно, они принимают наличные денежные средства. Обезобразившая лицо до неузнаваемости улыбка первой кассирши была, пожалуй, даже ничего на фоне жуткого бельма второй и россыпи ярких черных бородавок над верхней губой у третьей. Клара сидела среди них с такой мукой в лице, что Лена испытала искреннее раскаяние за то, что в глубине души всегда считала Кларку наглой, бестактной халдой.
— Клара, как дела? — участливо спросила ее Лена.
— Нет воды, — будто через силу прошептала Клара. — О… они ходили в туалет, там тоже нет воды…
Она опустила голову и тупо смотрела в маленькую губку в круглой пластмассовой коробке, которую ревизоры всегда носили с собой. В нее они обмакивали пальцы, перелистывая огромное количество документации при проверке. Почему в кассе не оказалось даже минералки, почему исчезла вода в туалете, где они только что были с Будяковой, Лена задумываться не хотела. Но больше всего она не хотела, чтобы кто-то из улыбавшихся кассирш сейчас стал ей разъяснять, почему исчезла вся вода в тот момент, когда у Кларки едва шевелился ссохшийся язык, и странным образом свело пальцы. Чтобы не услышать вдобавок еще и их голоса, она торопливо, нарочито громко сказала Кларе:
— Ой, Кларочка! А у меня есть немного водички с собой, не переживай!
Вынув один из пузырьков, взятых из сумки сдвинувшейся на пенсии Будяковой, Лена опрокинула его на белую резиновую губку Клары. Ее товарка вдруг с жадностью засунула в губку всю пятерню, потом зачем-то провела указательным, мокрым пальцем по пересохшим губам. Явно повеселев, она принялась споро перелистывать странички толстенной кассовой книги. Лена с изумлением смотрела из-за ее плеча на то, как прямо на ее глазах на страничках проступали пятна белой замазки, бритвенных подчисток, поправок совершенно другой ручкой без всяких подписей… Менялись даты и номера страниц, обнаруживая провалы в учете денежных средств несомненно уголовного характера. Но главное, что практически у всех сумм сами собой вырастали по два-три нуля справа…
Кассирши испуганно сбились в угол и даже не прореагировали на бодрый окрик Клары:
— А ну-ка, красавицы, тащите мне подшивки приходников-расходников с прошивками дубликатов страниц кассовой книги! Все журналы-ордера — живо!
Понимая, что теперь Клара справится и без нее, Лена с тяжелым чувством отправилась подписывать акты и протоколы. По пути она думала, что Будякова много чего им не рассказывала, преподавая финансовый анализ в бухгалтерской школе, когда Лена заканчивала там курсы бухгалтеров, не поступив с первого раза на юридический. Решив сегодня же вечером потребовать со старухи полный отчет о негласной методике выездных проверок, она открыла роскошную дубовую дверь с бронзовой табличкой «Приемная».
В приемной Вильгельма Бенедиктовича Восьмичастного Лену ожидала необыкновенно прекрасная секретарь-референт. На ее лице лежала маска равнодушия и отрешенности. Лена подумала, что, наверно, она бы тоже могла говорить томно и расслабленно: «Вильгельм Бенедиктович вас примет, хотя подписывать бумаги и разговаривать он будет исключительно в присутствии Марлена Владимировича, юрисконсульта нашей фирмы. Я сейчас его приглашу, а вы пока посмотрите телевизор».
