укрытии за хрустальной грядой и всю ночь смотреть и слушать гулкие звуки, рассыпающиеся в горах стеклянным эхом.
На месте заморыш вытащил из разлома подстилку, которую сам себе сплёл из длинных сухих стеблей какой-то травы. Ночью хрусталь совсем застывал, и сидеть на нём было крайне неприятно.
Разложив свою циновку, заморыш уже собрался сесть, как вдруг за спиной раздался негромкий спокойный голос:
— Добрый вечер!
Заморыш резко обернулся, но в темноте, поглотившей горы, было плохо видно уже на расстоянии трех шагов. Тот, кто вежливо поздоровался с заморышем из темноты, говорил не на универсальном наречии Беспределья, которое каждый зеркалица знал с рождения. Невидимое пока существо говорило на человеческом русском языке.
— Не бойся, — произнёс гость.
— Да на чёрта мне тебя бояться, — бойко отозвался заморыш.
— Не груби, — суховато ответил незнакомец. — Нам ни к чему ссориться. Обстоятельства помешали нам повстречаться раньше и в другой обстановке. Я не покушаюсь на живой хрусталь из ваших источников, он давно уже мне ни к чему. Я пришёл познакомиться с тобой, Андрей.
— Но я уже не Андрей, — возразил заморыш.
— Формально да. Но мне ты вполне можешь заменить Андрея. За этим я к тебе и пришёл, — простецки пояснил гость.
— А кто, собственно, ты такой? — уточнил человек-зеркалица. — Сдаётся мне, я тебя не знаю.
— Не знаешь. Но это поправимо, — отозвался незнакомец и приблизился почти вплотную к заморышу.
Он спокойно остановился, неторопливым жестом поправил волосы и замер, сложив руки на груди и давая заморышу вдоволь насмотреться на свою персону.
И заморыш принялся внимательно изучать гостя, не видя причин, почему бы не делать этого, пока дают.
На вид неизвестный был худощавым мужчиной лет за сорок. Держался он с необыкновенным изяществом. Правильные тонкие черты его лица очень хорошо сочетались с мягкими неторопливыми движениями. Его волосы, то ли светлые, то ли золотистые, нестриженными волнами достигали плеч, придавая облику незваного гостя некий романтизм и привнося в его и без того утончённую внешность явную женственную нотку.
Конечно, если отставить в сторону излишние придирки, гость был симпатичным субъектом, и несмотря на странность своих речей, выглядел дружелюбным.
И все же чем-то он заморышу не понравился. Он был не молод, но внешность и жесты больше подошли бы манерному юноше, чем мужчине в возрасте. Что-то было в нём ненатуральное. И этот широкий плащ-накидка с капюшоном, едва держащийся за плечами, и мягкий тёмный костюм, похожий на спортивный, но имеющий тем не менее и тут, и там какие-то узкие цветные нашивки, похожие на знаки отличия…
— Кто ты такой? — усмехнулся заморыш. — Рыжий бэтмен?
— Эк ты меня обласкал! — качнул головой гость.
— Так похож.
— Должен тебя разочаровать. Меня зовут Лэри, — незнакомец чуть поклонился. — Я хаварр.
И странная внешность получила объяснение. Гость был человекоподобным двуполым существом. И пожалуй, только человек увидел бы в облике хаварра нюансы, присущие представителю расы гермафродитов. Даже фрумчик, не столь дальний сосед человека по мирозданию, не усмотрел бы никаких внешних различий между хаварром и человеком.
Новорождённый знал, какое место занимает раса хаварров в мироздании.
Неожиданно даже для самого себя заморыш отскочил назад и склонился в шутливом реверансе:
— Очень приятно познакомиться с одним из славных детей мироздания! А я всего лишь безымянный зеркалица. Мой приятель зовёт меня заморышем.
— Не слишком-то достойное имечко, — сухо произнёс гость.
— Меня устраивает, — вставил заморыш.
Но рыжий хаварр сделал вид, что не слышит такой глупости. Он огляделся по сторонам и заметил, поджав губы:
— И место не очень хорошее. Конечно, в хрустальных горах есть своя дикая прелесть, но Ад Зеркал не для тебя.
— Было время, и я так думал, — усмехнулся заморыш. — Было время, да всё вышло. Меня устраивает и Ад Зеркал, и хрустальные горы, и не надо убеждать меня в обратном.
— «Было время, да всё вышло?» — переспросил хаварр по имени Лэри. — Очень странно, когда это ты успел привыкнуть? Ведь прошло всего несколько дней!
— Когда попадаешь в свою тарелку, привычка не заставляет себя долго ждать, — пояснил заморыш. — Видно, это моя тарелка, раз она мне пришлась по душе.
— Что-то я не очень-то верю тебе! — покачал головой золотоволосый гость. — По нелепой случайности оборвалась жизнь человека, который привык поступать так, как ему хочется, ценил свободу, изобилие и удовольствие! И вдруг его восприемник утверждает, что доволен вонючими лохмотьями, непросушенной циновкой под задницей и россыпью стеклянных камешков вокруг…
— Ну, знаете, уважаемый, я за него не ответчик, — отрезал заморыш. — Мало ли, как чудил Андрей Качурин. Мне не нужны машины, тёлки и водка. Я и без всего этого прекрасно обойдусь…
— Знаешь, почему ты так думаешь? — перебил его Лэри.
— Почему?
— Потому что считаешь, что это всё потеряно для тебя навсегда. И насильно заставляешь себя любить то, что по твоему мнению, у тебя ещё осталось.
— А разве это не так? — грустно засмеялся заморыш.
— Нет. Не так. Ты можешь вернуть всё, и поиметь стократ большее.
— Большее? Это что же?
— Ну откуда я знаю, чего и сколько тебе потребно? — пожал плечами Лэри. — Это не мне решать. Я дам тебе возможности, а уж с потребностями ты как-нибудь сам разберёшься. А для того, чтобы мы с тобой поладили и стали полезны друг другу, от тебя требуется совсем немного — покинуть Ад Зеркал вместе со мной.
— И всего-то? Не знаю уж как ты вошёл в наши владения и добрался почти до самого сердца гор, но если ты захочешь увести с собой зеркалицу, нас обоих мои сородичи размажут по хрустальным скалам… — уверенно сказал заморыш.
— Нет, парень, меня никто не тронет, и тебя вместе со мной тоже.
— Это почему же?
Лэри усмехнулся и пояснил снисходительно:
— Я договорился. Итак, я даю тебе шанс выбраться на свободу. Как только твоя нога ступит за границу владений зеркалиц, всё мироздание будет у твоих ног, а уж в Беспределье ты почувствуешь себя, как дома, потому что станешь истинной урождённой тварью Беспределья…
— Быть истинным уроженцем Беспределья — это единственное, чего может не хватать зеркалице, запертому в своём Аду, — осторожно подтвердил заморыш, прислушиваясь к тому, как заколотилось вдруг в нетерпении его сердце. — Но вряд ли мироздание захочет пасть к ногам мелкой презренной твари. Не надо преувеличивать, уважаемый Лэри.
Хаварр снова улыбнулся:
— Понимаю твоё недоверие. Оно пройдёт, как только ты покинешь Ад Зеркал.
— Хорошо, я получу свободу и какие-то там неслыханные возможности. А что получите вы?
— То, что мне от тебя надо, пока лежит за гранью твоего понимания. Но как только ты выберешься отсюда вместе со мной и примешь посвящение,
