А библиотеку помнишь?! Как зазвал меня на эту чертову планету, помнишь? – Молли склоняется к его лицу. – Высший! Кто теперь будет сосать тебе, высший?
– Высший? – он смотрит на нее, не понимая ни единого слова, но в темных глазах нет безумия. Они напоминают Молли те самые глаза, которые она видела в библиотеке. Так давно. Словно прошла не одна жизнь.
– Как Куза оказалась здесь? – устало спрашивает Молли. – Почему она сошла с ума?
– С ума? – на покрытом рыжей щетиной лице отражаются раздумья. – Она не сошла с ума.
– Да я видела ее! – кричит Молли.
– Ты видела ее? Где?
– В соседней палате, псих чертов!
– Это не она. Уже не она. Лишь образ, который все мы хотели видеть, – Гликен улыбается. – Разве нет?
– Только не я.
– Вот как? И чего хочешь видеть ты?
– Скорее, чего не хочу.
– Знакомая проблема, – Гликен устало закрывает глаза. – Не ты первая, не ты последняя.
– Что?
– Ничего. Для тебя уже слишком поздно. Тупик, из которого даже я не смогу тебя вывести.
– Тупик? – Молли слышит, как за спиной закрывается дверь. – А по-моему, ты просто псих!
Она слышит грустный, усталый смех Гликена. Поворачивает дверную ручку и выходит в коридор. Но что-то не так. Свет слепит глаза. Тело ватное и напрочь отказывается подчиняться.
– С возвращением, – слышит Молли незнакомый мужской голос.
Свет становится менее ярким. Что-то белое и кристально чистое нависает над ней. Далекие голоса проникают в сознание сквозь нескончаемый шум. Чувства возвращаются, разгоняя немоту, сковавшую тело. Что-то холодное и до отвращения липкое касается груди. Сжимает сосок, выворачивает его, причиняя боль.
– Какого черта вы делаете? – слышит Молли свой далекий голос. – Какого черта здесь вообще происходит? – она заставляет себя открыть глаза.
– Как спалось? – спрашивает начинающий седеть мужчина.
Молли молчит, пытаясь оглядеться.
– Все в порядке. – Она чувствует, как он берет ее за руку.
– Где я? – шепчет она, морщась от нестерпимой боли, подчиняющей себе все тело. – Что со мной случилось?
– Авария.
– Авария? – Молли заставляет себя поднять голову. – Я что, в больнице?
– Все уже хорошо.
– Нет! – она пытается освободить руку. – Этого не может быть! Этого не должно быть! – Черные волосы, рассыпанные по подушке, режут глаза нереальностью происходящего. – Дайте мне зеркало! – шепчет Молли, чувствуя, как сжимается сердце.
– С вашим лицом все в порядке.
– Дайте мне чертово зеркало! – она слышит свой голос, но он уже не принадлежит ей. И тело. Слишком крупное. Слишком смуглое. И лицо. Молли смотрит в принесенное доктором зеркало. Отражение не может принадлежать ей. Не может! – Это не я! – шепчет Молли, и отражение повторяет эти слова. – Это не могу быть я!
Слезы отчаяния заполняют глаза. Они катятся по щекам Молли. Она плачет, пытаясь проглотить рыдания, и вместе с ней плачет женщина в зеркале. Женщина, которую она знает, но которой не может быть. Женщина, которая уничтожила ее жизнь. Ее далекую, нереальную жизнь. И она должна ненавидеть ее за это.
– Куза! – шепчет Молли, вглядываясь в свое собственное отражение. И темные глаза снова наполняются слезами. Ее большие темные глаза…
Аваллон. Молли и Гликен идут по улицам божественного города. До встречи с Кузой Джури остается меньше часа, и Молли заметно нервничает, чувствуя, как быстро утекает время.
– Успокойся, – говорит Гликен. – В этом городе таланты ценят намного больше, чем внешний вид и характер.
– А у меня ужасный характер? – спрашивает Молли, пытаясь привыкнуть к плотному потоку яликов, проносящихся над головой.
– Достойный, – уклончиво отвечает Гликен. – И внешность. Думаю, ей понравится.
– Не люблю, когда моя жизнь зависит от чьей-то прихоти, – признается Молли.
– Все будет хорошо, – обещает он, – Куза уже знает о тебе, и скажу по секрету, ты пришлась ей по душе.
– Ты показывал ей мои скульптуры?
– Я показывал ей тебя, – Гликен улыбается. – Прости, если снова развенчиваю созданные мифы.
Они встречаются с Кузой в художественной галерее. Идут вдоль выставленных картин, борясь с неловким молчанием.
– Посмотри, – Куза берет Молли под руку. Подводит к полотну с окутанным клубящимся туманом замком. – Я хочу, чтобы ты высказала об этом свое мнение.
– Мнение? – Молли пытается не обращать внимания на пристальный взгляд Кузы.
Темные глаза изучают ее лицо, опускаются ниже. «Нужно было надеть бюстгальтер», – думает Молли, проклиная царящий в галерее холод и предательски затвердевшие соски. Она оборачивается и смотрит на Гликена. «Все хорошо», – говорит его по-отечески теплый взгляд.
– Просто скажи, что думаешь об этом, – говорит Куза глубоким до мурашек голосом.
Ее лицо напоминает Молли угловатые черты замка. Темные краски – смуглую кожу. Туман – голос. Даже идеально ровные линии невольно ассоциируются с подчеркнутым совершенством Кузы – ничего лишнего, ничего недостающего.
– Это ты нарисовала, – говорит ей Молли.
– С чего ты взяла?
– По-моему, очевидно. – Молли чувствует, как Куза сильнее сжимает ее руку. – Ты рисовала не замок. Ты рисовала себя, придавая картине формы и вид соответствующие образу, с которым ты ассоциируешь себя.
– Или это просто ответ на то, какой видят меня люди… – улыбка Кузы получается смазанной. Лишь блеск в глазах выдает азарт и возбуждение. – Разве я не ассоциируюсь у тебя с этой картиной?
– Возможно. – Молли заставляет себя не смотреть ей в глаза. Только картина. Только объективный взгляд.
– Не бойся. – Куза осторожно убирает с ее щеки прядь соломенных волос. – Грейс тоже совершила подобную ошибку. – Тонкие пальцы скользят по лицу Молли. – Гликен рассказал тебе о Грейс?
– Нет.
– Тогда я сама расскажу тебе о ней. – Пальцы Кузы осторожно сжимают подбородок Молли, заставляют ее посмотреть новому покровителю в глаза. – Ты ведь не против?
– Я? – Молли хочет посмотреть на Гликена, но не может оторваться от темных глаз Кузы. – Наедине?
– А тебя это смущает?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Значит, договорились. – Куза проводит большим пальцем по губам Молли, смазывая бледно-розовую помаду. – Умная девочка. Умная и талантливая. Никогда не растрачивай эти качества. Никогда.
Утро. Больница. Молли лежит в кровати. Капельница закачивает в вену грязно-желтый раствор.
– Куза… – тихо зовет ее Грейс.
Молли открывает глаза, вглядывается в ее лицо, молчит.
– Болит? – спрашивает Грейс, устремляя взгляд на изуродованную ногу Молли. – Доктор Кезард сказал, что им удалось срастить кости, – она осторожно прикасается к пунцовым шрамам. – Но чтобы избавиться от этого, придется пару раз посетить регенерационную камеру, – Грейс улыбается. – Это не так больно, как говорят. Особенно с новым оборудованием.
– Зачем ты здесь? – тихо спрашивает Молли.
– Я не могла не прийти. – Грейс болезненно поджимает губы. – Знаю, что не должна, но…
– Уходи. – Молли снова закрывает глаза. Лежит, чувствуя на себе взгляд Грейс. Слышит ее дыхание. Чувствует тревогу. – Я не Куза, – говорит она, теряя терпение от этой безмолвной мольбы.
– Но…
– Я не помню, чтобы я была ей. – Молли открывает глаза и пытается выдержать на себе взгляд Грейс. – Я Молли. Молли Эш Кэрролл. Понимаешь? – она видит, как гримаса отвращения искажает лицо Грейс.
– Как ты можешь такое говорить? Как ты смеешь об этом говорить?!
– Прости, но я сама не понимаю, что все это значит. – Молли
