Танцующий парень продолжал пританцовывать, словно ему и не нужны были звуки. Но Костя прекратил дергаться и открыл глаза.
Сергей неторопливо вытащил топор из чрева музыкального центра и нанес новый удар, разделив агрегат на две части.
— Ты что творишь, сволочь?! — глаза Кости округлились от ужаса и осознания своей потери. — Это же мой музыкальный центр! Это же мой любимый музыкальный центр! Дебил, ты сломал его!
Сергей, меланхолично глядя на парня, ждал, когда тот встанет и с угрозой во взгляде приблизится к нему. И только затем коротким боковым ударом обухом топора снес челюсть парню.
Второй парень задумчиво посмотрел, как упал на пол его друг. На кровь, стекающую по разбитому лицу молодого человека. На пустоту открытых глаз. Он улыбался — и Сергей вдруг понял, что его улыбка абсолютно безумна.
И оказался прав.
Сергей совсем немного промахнулся, когда попытался таким же ударом свалить противника — обух топора скользнул по коже подбородка, окрасив красным кожу. И этим сразу воспользовался парень, беззвучно бросившись на него. Они с грохотом повалились на пол и, парень, оказавшись сверху, сдавил руками горло Сергея.
— А-а-а-а! — парень хрипло кричал на одной ноте, навалившись всем телом и сжимая пальцы. В его глазах Сергей не заметил ни грамма разума, поэтому понял, что если он хочет жить, то надо переходить к решительным действиям. Правая рука по-прежнему сжимала рукоять топора, и коротким взмахом он нанес сбоку удар по голове противника. Звук хруста, словно сломалась пластиковая коробка. Безумие в глазах парня сменилось сначала на удивление, а затем погасла и эта эмоция. Хватка рук на шее Сергея ослабла, и, повалившись на бок, противник с окровавленной головой оказался на полу.
Как бы безумно это не звучало, но Сергей с удовольствием снова бы услышал этот хруст ломающихся костей черепа. Почему бы и нет, топор всё еще у него в руке.
Он лежал и улыбался, радуясь тому, что он жив.
В голове по кругу вертелись ритмичные звуки тупого удара и хруста, и эта мелодия была сейчас лучшей песней в его жизни.
Вздохнув полной грудью, Сергей стал медленно вставать. В схватке он забыл о том, что есть еще один человек в этой комнате, и когда его бок обожгла боль, он даже не сразу понял, что случилось. Повернув голову, он увидел торчащую рукоятку ножа в своем левом боку. Странная слабость в теле и мысль, что эта ночь в его жизни если не последняя, то судьбоносная. А потом сразу же возникла злость — кроваво-красная. Не раздумывая, Сергей просто махнул топором, без какой-либо надежды попасть по противнику. И, к своему удивлению и радости, попал. Причиной этому была замедленная реакция молодого человека. Подойдя ближе к лежащему на полу телу, он спокойно и с внешне безучастным лицом нанес еще несколько ударов топором, отделив голову противника от тела.
Задумчиво глядя на окровавленные тела парней, Сергей достал из кармана пачку сигарет и закурил. Вдыхая дым, он даже на мгновение забыл про боль в боку. Он стоял и думал о том, что наступившая тишина так хороша и благостна, что хочется петь от радости. Именно так — выкрикивать слова под звучащую в голове музыку. Он и хотел спеть одну из своих любимых песен, — ту, где есть любовь и миллион алых роз, — но в глазах потемнело, ноги неожиданно ослабли, и он повалился на пол.
Майор Вилентьев ехал домой. Еще один рабочий день позади. И снова ни единого следа Парашистая. В последнее время Ивану Викторовичу стало казаться, что дни проходят впустую, даже если он заканчивал очередное громкое дело и передавал его в суд с достаточным количеством убедительных доказательств вины подозреваемого. Сегодня вечером майор сам для себя признал, что ловить преступников стало скучно. Никто из них не пытался обеспечить себя алиби, некоторая часть бандитов даже не скрывались с места преступления, а убийцы оставляли столько улик, что даже становилось неловко за них.
И еще майор признал, что ему не хватает доктора Ахтина.
Когда он шел по следу Парашистая, его жизнь была наполнена смыслом — кровь в сосудах бурлила, адреналин выплескивался через край, мозг работал лучше любого компьютера и тонус мышц был, как в юности.
Сейчас, через полгода отсутствия Парашистая и его неожиданного призрачного явления на больничном дворе, майор ехал домой с потухшим взглядом, грузно развалившись в кресле своего автомобиля, и с вялой мыслительной деятельностью. Свернув в боковую улицу, он въехал во двор и остановился под окнами квартиры на первом этаже. Это стало неким ритуалом — каждый будний день он делал небольшой круг и приезжал к дому, где жил Парашистай. Выходил из машины, прикуривал сигарету, несколько минут стоял и смотрел на темные окна. Просто стоял и смотрел. Наверное, он хотел поверить в то, что его противник вообще существует. Что всё то, что было в прошлые годы, не сон.
Хотя, порой ему казалось, что ничего не было. Обычно это случалось вечером в воскресенье, когда второй день дома в обществе жены приводил его сознание в тихое бешенство.
Иван Викторович стоял, выдыхал сигаретный дым и смотрел на прямоугольники окон. Как обычно, тихо и спокойно. Так и должно быть, потому что если бы кто-то вошел в эту квартиру, то сработали бы датчики и сотрудники милиции уже были здесь.
На скамейке у третьего подъезда сидели три женщины в возрасте и оживленно обсуждали жильцов дома. Вилентьев непроизвольно прислушался.
— Не знаю, что и сказать?! Совсем девчонка спивается. Даже жалко её, — задумчиво говорила женщина в серой кофте.
— Точно, — поддержала разговор собеседница справа, — и мужика еённого жалко. Пытается что-то сделать, а как за ней уследишь.
— Куда катимся?! — покачала головой третья. — И что бабам не хватает в этой жизни? Всё есть — муж, квартира, работа. Что еще надо?
— Я думаю, что это у них из-за того, что ребенка родить не могут, — глубокомысленно заявила серая кофта.
— Точно, и я так думаю.
— Да-да, у меня сноха, когда два года не могла забеременеть, то стала бросаться на сына, будто он в этом виноват.
Майор Вилентьев вздохнул, затушил окурок и вернулся за руль.
Дома, сидя за кухонным столом, он посмотрел на жену. Полная женщина в цветном халатике с простым именем Антонина поставила перед ним тарелку с голубцами и улыбнулась.
«Хотя, нет, какая же она полная, — подумал Иван Викторович, — надо сказать честно. Она просто толстая. Жирная корова».
Вилентьев улыбнулся в ответ и стал кушать. Готовила жена замечательно. Вкусно и сытно. Скорее всего, благодаря этому брюки он сейчас носит на подтяжках. И если надо пробежаться, то уже через пару минут он начинает задыхаться.
