— Почему?
— Скучно. Лучше телик посмотреть или популять маппетсов.
— Что сделать?
Теперь удивленно приподняла брови Мария Давидовна. Парень, поняв, что его не поняли, объяснил:
— Ну, это в компьютере поиграть, например, в Каунтер Страйк.
Мария Давидовна, хмыкнув, улыбнулась. Она привыкла использовать компьютер, как рабочий инструмент, и совсем забыла, что для молодого поколения чаще всего это лишь игра.
— Ну, а что интереснее, телевизор или компьютерные игры? — задала она следующий вопрос.
— Конечно, игры! — отвечает парень. Он заметно оживляется. В глазах появляется блеск. На губах — улыбка. И, когда он говорит, то, кажется, что его уши шевелятся, подчиняясь эмоциям лица. Мария Давидовна, слушая монолог об особенностях разных шутеров, короткими фразами подвела парня к рассказу о его жизни.
В детстве у него были мама и папа, которые баловали его. Лучшие игрушки и слепая любовь родителей. С компьютером он подружился раньше, чем с азбукой, поэтому учеба в школе ему давалась с трудом. Особенно, русский язык и литература. Родителей вызывали в школу, папа укоризненно качал головой, а мама с улыбкой говорила о том, что, возможно, их сын будущий Билл Гейтс, и в таком случае, зачем ему знание русской литературы. Волновалась только бабушка, которая пыталась исправить ситуацию, но у неё не было шансов. До того момента, когда в восьмом классе родители уехали в длительную командировку заграницу.
— Когда я спал, она вынесла системный блок, — трагическим тоном сказал Иван, — а так, как она ничего не понимала в компьютерах, то все провода она просто перерезала.
Дальше у парня были три безумных месяца, когда бабушка заставляла его читать книги и затем пересказывать их содержание. Эти черные дни оставили в сознании юноши страшные провалы, когда он ненавидел бабушку, родителей, которые бросили его на эту старуху, эти долбаные книги.
Парень замолчал. Глаза потухли. Уши перестали двигаться.
— Ну, и что потом? Родители вернулись?
— Нет. Бабушка умерла.
— Как умерла? — снова удивилась Мария Давидовна. Судя по рассказу парня, пожилая женщина была полна сил и энергии.
— Уснула и не проснулась, — пожал плечами Иван, не поднимая глаз.
Доктор Гринберг смотрела на юношу и думала о той ужасной мысли, которая только что пришла в голову. Что если та старуха, которую он пытался убить, была далеко не первой жертвой этого парня?
И она озвучила тот вопрос, который давно следовало задать:
— Зачем ты хотел убить старую женщину?
Парень поднимает голову, смотрит на неё и — его нижняя губа снова начинает дрожать. В глаза вновь возвращается страх.
— Зачем ты убивал других старух? — спрашивает Мария Давидовна, и, видя нарастающий ужас в глазах парня, продолжает твердым голосом. — Зачем, если ни одна из них, уже никоим образом не мешала тебе играть в компьютерные игры и не заставляла читать книги? Сколько их было за эти годы, если не считать твою родную бабушку?
Дрожащие губы кривятся, глаза парня наливаются слезами, и к удивлению Марии Давидовны, Иван начинает плакать. Вытирая слезы тыльной стороной рук, он сбивчиво говорит о своей бабушке:
— Я не хотел. Когда я придавил подушкой её лицо, и она стала биться всем телом, мне стало хорошо. Она просто так меня достала. Знаете, такое чувство, что всё наконец-то закончилось. И сегодня мне не надо перелистывать страницы, а вечером рассказывать тупую историю из жизни людей в прошлом или позапрошлом веке. Она лежала такая тихая и спокойная, что я плакал, как и сейчас.
— Сколько их было? — снова спросила Мария Давидовна.
Иван, перестав плакать, и, хлюпнув носом, сказал:
— Еще две. В феврале и марте этого года.
— Зачем?
— Не знаю, — Иван обреченно мотает головой, — вдруг мне так захотелось снова ощутить дрожание живого тела, которое не может вдохнуть воздух. Это желание было такое нестерпимое и всепоглощающее, что я пошел и задушил соседку по подъезду. Внучка у неё днем работала, а старуха меня хорошо знала, поэтому открыла дверь. Сначала она поила меня чаем, а потом я диванной подушкой убил её. Это странное и приятное чувство, что ты повелеваешь чей-то жизнью, и всё это происходит в реальности, а не в игре на экране монитора. Знаете, мне так понравилось, что я снова плакал.
— Кто была следующая жертва?
— В соседнем доме жила одинокая старуха. Она раз в день выходила из квартиры. Я некоторое время следил за ней. А потом, когда она открывала дверь своей квартиры, просто зашел вслед за ней. С этой я уже чай не пил.
Мария Давидовна смотрела на парня. Вполне вменяемый юноша из хорошей семьи. Откуда в сознании человека возникают черные мысли, толкающие их на жуткие и ничем не объяснимые жестокие поступки?
Она уже не в первый раз задавала себе это вопрос и никак не могла найти на него ответ.
На утренней оперативке новый начмед — невысокий ростом мужчина — стоя у стола, долго рассуждает о принципе фондодержания и экономии средств поликлиники, о сложной финансовой ситуации и дороговизне расходных материалов. Практически все, кто смотрит на него, ничего не понимают. Но, тем не менее, все слушают с неподдельным интересом. И причина проста — врачи начинают понимать, что их зарплата если и изменится, то, скорее всего, в меньшую сторону. И еще все понимают, что возможности каждого доктора назначать обследование в том объеме, как все привыкли, будут сильно снижены.
Я тоже прилежно слушаю вдохновенную речь начмеда и думаю о том, что в нашей стране здоровье каждого гражданина становится излишней роскошью. Похоже, государство в лице областных и муниципальных чиновников собирается прикрыть финансирование, отправив лечебные учреждения в свободное плаванье по волнам рыночной экономики. Некоторые больницы станут богадельнями для нищих и убогих, медленно погружаясь в пучину и долго агонируя. Некоторые, за счет увеличения доли платных услуг в структуре медицинской помощи, останутся на плаву, и со скоростью черепахи будут двигаться к манящей линии горизонта. Часть больниц, став частными, вырвутся вперед, и полетят в светлую даль сытой и спокойной жизни. В любом случае, в проигрыше останется народ, который заплатит из своего кошелька за возможность общения с доктором, получив взамен то, что заслуживает.
Придя на рабочее место, я первым делом вижу новую прическу у Марины. Перекрасившись в рыжий цвет и уложив волосы, она изменилась.
— Прекрасно выглядите, Марина, — говорю я.
Марина, широко улыбнувшись и потупив глаза, отвечает:
