В Тростниковых Полях Человек становится Личностью.
Тень никогда не попадет туда, потому что невозможно достигнуть места, о котором даже не подозреваешь, и до которого никто не отведет за руку.
Называя тебя по имени.
Я поднимаюсь на ноги, собираясь уходить. И замечаю темное пятно на примятой траве. Я иду к этому месту и смотрю на черную испачканную рваную тряпку.
Девушка оставила своё нижнее белье.
Так и бредут тени по темному лесу, оставляя за собой сначала одежду, затем кожу и части тела, после сознание и разум. И закономерным окончанием их жизнедеятельности является смерть.
Если бы я убил её здесь и сейчас, то я бы ничего не изменил.
Оставив её в живых, я дал ей шанс сделать шаг к Богу.
Я иду домой. Прогулка оказалась очень удачна. В моем сознании взошли первые ростки, еще слабые и робкие, но вполне жизнеспособные.
Я дам им возможность окрепнуть. И только тогда сделаю следующий шаг.
В поликлинике произошли изменения. Во-первых, в выходные заместитель главного врача по медицинской части улетела во Францию, написав перед этим в пятницу заявление об увольнении по собственному желанию. Во-вторых, уже с этого понедельника этот пост занял новый начмед.
— Мужчина. Зовут Сергей Максимович. Выглядит, примерно, на пятьдесят лет. Говорят, что он работал хирургом в восьмой медсанчасти. Говорят, классный хирург.
Марина с довольной улыбкой на лице вываливает на меня новую информацию. Вообще-то, на утренней оперативке я видел этого мужчину, но я делаю вид, что её слова интересны мне. Я киваю, улыбаюсь в ответ и спрашиваю:
— Кто говорит?
Марина на мгновение замирает, не сразу поняв вопрос, а потом, пожав плечами, отвечает:
— Как кто? Все.
Утром перед оперативкой новый начмед, здороваясь, демократично пожал всем мужчинам руку, и я много узнал о нем. Сергей Максимович Бусиков. Действительно, работал около десяти лет в хирургическом стационаре восьмой медсанчасти. Врач, имеющий на своем личном кладбище больше могил, чем у всех остальных хирургов вместе взятых. Амбициозный и упрямый доктор, он никогда не отступался от своих слов и действий, даже когда сам понимал, что не прав. Считая себя умным и образованным, часто давал советы и указания, как и что делать, произнося специальные слова с такими ошибками, что сразу становилось заметно его поверхностная образованность. К счастью для него, в Областном Управлении здравоохранения у него работал родственник, благодаря которому он сделал свой первый шаг по административной лестнице. Врачи Восьмерки перекрестились, когда он ушел. А мы еще не осознали, что получили в его лице.
Хороший врач никогда не станет эффективным менеджером в медицине. А у плохого врача такой шанс есть, если он будет заниматься только менеджментом, и не будет встревать в лечебный процесс.
Рабочий день продолжается. Мы с Мариной приняли около десяти пациентов, по большей части здоровых, — профилактические осмотры при поступлении на работу. Женщина пришла оформлять санаторно-курортную карту. Две женщины с маленькими сроками беременности, которым нужен осмотр терапевта до двенадцати недель.
Пришел мужчина, у которого есть проблемы психологического характера. Мы с ним говорили о пользе и вреде гидроколонотерапии. Он использует этот метод очищения организма раз в неделю, и по сути, уже не может без него обходится. Начиналось всё с банального запора, а закончилось дисбактериозом кишечника. Я не пытаюсь переубедить его, потому что мужик с удовольствием ожидает день, когда он ходит на процедуру.
Молодая девушка, студентка одного из институтов города, жалуется на першение в горле, сухой кашель и повышение температуры к вечеру. Она тоже здорова, но ей надо уехать домой в деревню на неделю, и она хочет получить справку, освобождающую её от занятий. Конечно, она мне это не говорит, но я вижу, что в горле у неё чисто, а температура на приеме соответствует норме. Я улыбаюсь, когда говорю, что она здорова.
Я не сразу узнаю в вошедшей пациентке позавчерашнюю девушку в лесу. Сегодня она причесана, накрашена и опрятно одета. Кожа по-прежнему бледная, но в глазах есть жизнь.
— На что жалуетесь? — спрашиваю я.
— Рези, когда хожу по-маленькому.
— То есть боли при мочеиспускании, — уточняю я.
— Да.
— Как давно они у вас появились?
— Со вчерашнего дня.
Я смотрю на лицевую сторону амбулаторной карты — Оксана Мельниченко, двадцать пять лет. Начав писать жалобы, я продолжаю задавать вопросы:
— Раньше что-то подобное было?
— Нет.
Она отвечает односложно и не сразу. Ей надо пять-шесть секунд, чтобы понять мой вопрос и еще несколько секунд, чтобы сформулировать ответ.
— Эти резкие боли возникают в начале мочеиспускания или в конце?
Оксана смотрит на меня и через долгую паузу отвечает:
— Доктор, мне больно ссать. Мне очень больно ссать. Помогите, пожалуйста.
Я слышу волшебное слово. И это хорошо. У девушки есть шанс. Пусть он призрачный и мучительно долгий, пусть ей придется многое пережить и осознать, пусть она через боль и кровь преодолеет себя, но лет через десять, вернувшись к обычной жизни, она станет тем, кто она есть. Любимой женщиной и счастливой матерью.
Расписав лечение и выдав бланки анализов, я смотрю ей вслед.
Я думаю о том шансе, который есть у меня.
Стать самим собой, чтобы вернувшаяся Богиня называла меня моим именем.
В кафедральном соборе, среди гулкой тишины высоких сводов, в легком полумраке горящих свечей, было хорошо. Спокойно и благостно. Иконные лики смотрели со стен строго, но справедливо, — за грехи и проступки надо отвечать. Все продумано для того, чтобы человек, пришедший сюда, узрел силу Господа. Понял, принял и понес веру дальше, вербуя новых адептов и оставляя служителям церкви свои дары. Даже говорить здесь можно было только шепотом.
И думать можно только о Боге.
Оксана Мельниченко считала день потерянным, если не приходила сюда. Строгие лики со стен не пугали её, — Бог милостив, не так много она грешила в своей непутевой жизни, чтобы молитвами не заслужить прощения. Он защитит её от искушений мирской жизни, от людской грязи и похоти.
Привычно начав со свечки за упокой, — прости, Господи, рабу свою за грех смертоубийства, за то, что не приняла дар твой, за то, что самонадеянно решила судьбу милости твоей, — она подошла к иконе Николая Чудотворца и, помолившись, приложилась к ней.
Запах ладана и горящих свечей настраивал на размеренное мироощущение. Забывались мирская суета, оставшаяся за стенами храма, проблемы в той жизни, что осталась за воротами. Хотелось служить Господу, не смотря на то, что она знала другой путь в его Храм, который был короче, ярче и прекраснее.
