Дурацкий пароль вообще-то, но девчонка нажимает на кнопку и отвечает с такой серьёзностью, словно работает на ЦРУ:
— У меня огненные муравьи вернулись.
В то же мгновение приоткрывается дверь.
— Это ты, Мираколина?
— Да, Джек. Я привела беглеца по имени Брайс Боуэр.
— Барлоу, — поправляет её Брайс.
— Брайс Барлоу. Вы можете его взять?
— Конечно.
Мужчина около тридцати с редеющими рыжими волосами открывает дверь пошире и кричит через плечо:
— Джилл, у нас новый гость.
Рядом с ним немедленно появляется женщина, на голову ниже Джека. На правой руке у неё рукавичка-прихватка в форме лосиной головы, на левой — обручальное кольцо. Хозяйка лучезарно улыбается гостю и заключает его в объятия. Брайса уже целую вечность никто не обнимал, но секунд через пять он неловко хлопает Джилл по спине. Когда она его отпускает, он вынужден отвернуться, чтобы никто не увидел, как увлажнились его глаза.
— Рада познакомиться, Брайс. От ужина осталось немного рагу и моего фирменного пирога из ревеня. Надеюсь, ты проголодался.
Глядя на её прихватку, Брайс признаётся:
— Я мог бы съесть целого лося, мэм.
— Извини, лосятину сегодня не подвезли, — отвечает хозяйка. — И не называй меня «мэм». Я Джилл.
И уводит гостя внутрь здания.
Мираколина собирается было пойти следом, но Джек берёт её за локоть.
— Надо поговорить.
Они возвращаются в офис, Джек выглядывает на улицу сквозь щели в жалюзи и поворачивается к собеседнице.
На лице его появляется, но быстро гаснет улыбка.
— Девочка, ты наш самый крупный поставщик. Сколько беглецов ты привела? Пять? Шесть?
— Восемь, если считать с Брайсом.
Он снова пытается улыбнуться, но столь же безуспешно, как в первый раз, и опять выглядывает на улицу.
— Что-то случилось? — спрашивает Мираколина.
И замечает на лбу Джека несколько новых морщинок. Он вдруг словно постарел на десятки лет.
— На прошлой неделе мы потеряли много ребят. Тридцать один человек. В Милуоки орган-пираты захватили фургон. А ещё через пару дней разгромили убежище в Сент-Луисе.
У Мираколины перехватывает дыхание.
— Среди них были мои?
Джек качает головой.
— Нет. Но наверняка очень скоро кто-то из захваченных ребят заключит сделку с орган-пиратами и расскажет им, где мы и чем занимаемся. Не приводи никого, пока мы не найдём новое место и не придумаем новое прикрытие.
Мираколина хмурится:
— Но что если… — и умолкает, увидев отчаяние в глазах соратника.
Джек кивком указывает на дверь, ведущую вглубь здания.
— Пока я не найду предателя, никому не могу доверять. В курсе очень немногие — только наша семья, а теперь ещё и ты. У нас в подвале двадцать семь человек, с Брайсом двадцать восемь. Сегодня чуть позже мы развезём их в трёх фургонах по другим убежищам, но ты больше сюда не приходи. Поняла?
Она вздрагивает, осознав, в какой они опасности, и приходит в ярость оттого, что ничем не может помочь.
— Я поняла, Джек. Обещай, что известишь отца Лаврентия, когда найдёте новое место. Он даст мне знать. — Она кивает на заднюю дверь. — Можно мне попрощаться с Брайсом?
Идя по коридору, она задумывается о том, что станет делать, если больше не сможет спасать беглецов. Это занятие помогает ей собирать себя воедино, когда ей с трудом верится, что её судьба — оставаться целой. У неё есть цель. И эту цель отняли орган-пираты.
Она закипает, вспомнив орган-пирата, который держал в заточении её и Лева.
На кухне Джилл накладывает Брайсу вторую порцию рагу. Даже после обеда в бесплатной столовой он поглощает пищу с такой скоростью, словно умирает от голода. Капюшон низко надвинут на глаза — мальчик, видимо, стесняется. Гриффин, брат Джилл, протирает плиту. У него бритая голова и густая бородища, но, как и у его сестры, улыбка, способная растопить лёд.
Джилл похлопывает Мираколину по щеке.
— Съешь кусочек пирога, детка. — Потом толкает локтём брата. — Пошли, Гриффин, нам надо собираться.
Оставшись наедине с Брайсом, Мираколина садится на стул напротив него. Несмотря на шорохи, доносящиеся через стены, пол и потолок, здесь неестественно тихо для места, в котором прячется так много подростков
Она уже собирается задать вопрос — тот самый, который задаёт всем своим беглым расплётам — когда Брайс откидывает капюшон и наклоняется к ней.
— Ты доверяешь этим людям? — спрашивает он.
— Конечно!
— Даже бородатому?
Мираколина внимательно смотрит на Брайса.
— А что?
Тот пожимает плечами.
— Да так, просто спросил. — Потом протягивает вновь опустевшую тарелку. — Не положишь мне ещё?
Поднявшись, Мираколина отходит к плите.
— Ты бы не торопился. Знаешь, если есть слишком быстро и много…
Но так и не заканчивает фразу, потому что, когда она оборачивается, Брайса в кухне уже нет.
Возможно, ему ничто не угрожало. Возможно, он поддался паранойе — той, что пронизывает мысли каждого беглеца. Но это спасительная паранойя, для неё есть причины. И всякий раз когда у Брайса появлялось плохое предчувствие, осторожность спасала ему жизнь. Чаще да, чем нет.
Может, бородач — не тот парень.
А даже если и тот, возможно, Брайс ошибся, и увиденное им на прошлой неделе не имело никакого отношения к беглым расплётам. Брайс знал бородаче только то, что он — табачный дилер, попутно приторговывающий сигаретами, чтобы раздобыть немного наличных. Кто знает, вполне может оказаться, что все заработанные этим типом деньги идут на спасение беглецов.
А может и нет.
Некоторое время назад Брайс обзавёлся довольно уютным лежбищем. В нескольких кварталах от конторы «дезинсекторов», позади баров и ломбардов прячется переулок, где стоят три мусорных контейнера. Два из них используются, а третий пришёл в такую негодность, что проржавевшая крышка насмерть вросла в бак. Но сзади у него дыра, достаточно большая, чтобы в неё мог пролезть человек. Брайс напихал туда подушки и даже спальный мешок, который стащил из ящика для пожертвований. До сих пор его личное убежище никто не обнаружил.
Беглец протискивается за бак — живот едва не лопается от всего съеденного — влезает внутрь и выглядывает через многочисленные дырки от пуль. Ночь ещё не наступила, так что в переулке тихо. Впрочем, чуть позже начнётся то ещё веселье. Обычно Брайс не обращает на него внимания. Отбросы общества не суются в его владения, а ему совсем не интересно лезть в их дела. Но время от времени он кое-что замечает. Как, например, в тот раз, когда, сворачивая в проулок, он прошёл мимо двух мужиков, явно заключающих какую-то тайную сделку.
